Но дело в том, что бывают писатели с поставленной, что называется, рукой.
А некоторые пользуются двумя стилями.
Или даже тремя: один для славы прижизненной, другой – для посмертной, а за обыкновенный гонорар пишут натурально.
Чтобы, значит, не амортизировать своего Страдивариуса почем зря.
И вот как выглядит эта натуральная манера – без протезов, без косметических подтяжек. Выпишем сколько-нибудь фраз, выбирая покороче.
«Успешный пример первого врача женского пола со швейцарским дипломом вызывает многочисленные подражания».
«Славе своей как столице эмигрантской печати Женева в чем-то обязана и такой колоритной фигуре, как…»
«Талант ее открывает Достоевский и публикует в своей „Эпохе“».
«Привлекается Огарев, скучающий без дела после закрытия „Колокола“ и все чаще сражающийся со скукой алкоголем».
«Будучи другом Этель Лилиан Войнич, он дает ей прообраз Овода для одноименного романа».
«Будучи женой Ильи Репина, она являлась центром интеллектуального кружка, образовавшегося вокруг художника, который находился целиком под ее влиянием».
«Студент Иванов убивается именем мифического Всемирного революционного союза».
«Через Бакунина Нечаев организует кампанию в прессе по невыдаче себя России…»
«С тех пор Засулич вообще не выступает публично, служа больше совестью революционной эмиграции…»
«Общий труд сопровождается чтением Доктором антропософских лекций…»
«Белый и Ася Бугаева-Тургенева время от времени приглашаются Штейнерами на вечерний чай, что болезненно воспринимается завистниками».
«Окна в каютах „Аквитании“ уже были замазаны черной краской из-за опасности быть торпедированными подводными лодками».
«Кстати, бернские медведи послужат музой для революционных публицистов».
В сущности, ничего страшного. Некоторый дефект внутреннего слуха. Ну да, не Карамзин.
А все же очень, очень приличная книга. Почти не скучная – при такой-то толщине.
И вам спасибо, мэм
Донна Ванлир. Рождественские туфли
Donna Vanliere. The Christmas Shoes
Повесть / Пер. с англ. Е.Копосовой. – СПб.: Амфора, 2006.
Настоящий святочный рассказ не сложней (но и не проще) брусничного варенья: главное – чтобы рука была тверда. Недоложить сахару – выйдет кислятина, переложить – прощай пикантная горечь. А точная пропорция неизвестна: все делается по традиции да на глазок.
Но в данном случае перед нами бутафорский святочный рассказ. Подобный муляжу для фото- и телерекламы. Ягоды ярче и крупней натуральных, из пластилина, залиты суррогатом кетчупа.
То есть это продукт отнюдь не пищевой. С претензией на дистанционное управление слюно- (виноват!) слезоотделением.
С очень большой, надо сказать, претензией. Даже приятно, что и в чужих краях встречается этот тип сочиняющей тетеньки: умеющей требовать прямо-таки нечеловеческого благоговения к снесенному яйцу. Как торжественно благодарит всех, кто помог его высидеть: какого-то Троя («за то, что неустанно подбадриваешь меня и воодушевляешь на штурм новых высот»), какую-то Дженнифер («неизменно проявляла непоколебимую уверенность в моих силах, помогала и поддерживала меня»), опять Троя («который всегда поддерживает, всегда вдохновляет, всегда верит»), а также папу, маму, свекра, свекровь, еще сколько-то имяреков и, наконец, – «Бейли, моего преданного соратника по написанию книги, за то, что он всегда был рядом и неизменно поддерживал меня».
Этот Бейли меня заинтриговал: во-первых, абсолютно не представляю, в чем могли бы состоять функции соратника по написанию; во-вторых, интересно, какие у него сложились отношения с Троем.
Впрочем, это пустяки, а факт есть факт: много, очень много поддержки понадобилось миссис Ванлир, чтобы заполнить четыре с половиной листа, но она совершенно уверена, что не осталась у человечества в долгу.
И заметьте: такое, якобы наивное, нахальство – гипнотизирует. Уж на что суровые мужчины в издательстве «Амфора» – страшно подумать, сколько, наверное, съедено ими собак, – а не в силах не уронить благодарную слезу: «Издательство выражает благодарность литературному агентству Такому-то за содействие в приобретении прав»!
Ну-с, а теперь приступим к сочинению.
Всякий понимает, что для святочного рассказа прежде всего необходим несчастный ребенок, лучше мальчик. Итак, выдумываем мальчика, т. е. имя (Натан), возраст (8 лет) и несчастье (рак яичников у мамы). Мальчик готов.
Затем возьмем жестокосердого богача. Сойдет и просто черствоватый. Скажем, преуспевающий юрист, слишком увлеченный своей работой в крупной конторе – в ущерб собственной семье.
Верней – жене. Которой чего-то не хватает, хотя все вроде бы есть – достаток и дети. Какое-то, допустим, охлаждение наблюдается супружеских чувств, – то ли просто у него свободного времени чуть, а у нее вагон. Короче, дама томится, ее ум посещает – а затем и слетает с языка – роковая идея: развод! развод! – семья на грани краха, юрист-эгоист грустит.
Ну вот. Остается устроить так, чтобы мальчик и богач встретились и эта встреча решила бы какую-нибудь проблему первого и оказалась благотворной для второго.
На что и Рождество. Юрист заходит в супермаркет – набирает полную тележку подарков для дома, для семьи, занимает очередь в кассу. А мальчик успевает прошмыгнуть перед ним, имея в руках пару женских туфель – «серебристые лодочки, вышитые красными, синими, зелеными блестками и стразами».
Полагаю, вы уже обо всем догадались. Да, точно так: туфли стоят $14.25, у мальчика же при себе только 4.60. Условно отрицательный герой, конечно же, оторвет от сердца пятнаху – из раны забьет любовь к людям вообще, к жене в особенности – нынче же вечером его брак будет спасен, и т. д. Также полюбуйтесь качеством исполнения.
Следует признать, что на данной – ключевой – странице как-то не ощущается поддержка Троя, не говоря уже о соратнике Бейли. Любой из джентльменов мог, вообще-то, намекнуть сочинительнице, что для восьмилетнего американского школьника этот самый Натан слишком слаб в законах чистогана, – для простачка же слишком находчив и быстр:
«Кассир улыбнулся и покачал головой, пересыпав деньги мальчика тому в ладонь.
Глаза мальчишки налились слезами.
Он обернулся ко мне и произнес:
– Сэр, мне очень нужно купить эти туфли. Они для моей мамы. – Его голос дрожал. Я с ужасом осознал, что ребенок обращается не к кому-нибудь, а именно ко мне. – Она очень больна, а за ужином папа сказал, что сегодня вечером она уйдет от нас к Иисусу.
Я стоял неподвижно, как столб.
Я не знал, что сказать.
– Я хочу, чтобы она была красивой, когда увидит Иисуса, – говорил мальчик, с мольбой всматриваясь мне в глаза…»
Герой еще пытается оттянуть минуту расставания с зелеными, но все-таки она наступает:
«Внезапно я со всей ясностью осознал, что парнишка не притворялся. Я взглянул в его глаза, и что-то случилось в этот миг. Пара туфель для встречи с Иисусом. Ребенок прощался с матерью.
Не думая и не говоря ни слова, я вытащил бумажник и протянул кассиру пятидесятидолларовую банкноту, чтобы заплатить за туфли…»
Собственно, это всё. Остальная бумага использована на: 1) объяснение прозревшего доброхота с женой; 2) описание исключительно безболезненной и эстетичной кончины матери Натана, успевшей, к счастью, примерить новые туфли; 3) разное, включая разговоры лишних персонажей, предисловие, пролог, послесловие, эпилог, приложение в виде песнопения, посвящение, а также благодарственный циркуляр миссис Ванлир к вышеназванным поклонникам ее таланта.
Кстати: лично себе она ставит в заслугу разве что достоинства стиля – а сюжетную схему предложил ей, представьте, такой соавтор, которому не отказывают:
«Еще совсем недавно никто не смог бы убедить меня в том, что Бог с помощью пары туфель изменит чью-то жизнь. Но теперь я верю, что так оно и было.
Я глубоко в это верю».
Ну еще бы не глубоко. Глубже просто не бывает.
Похождения ревизора
Петер Розай. 15 000 душ
Peter Rosei. 15 000 Seelen
Роман / Пер. с нем. С.Панкова. – СПб.: Симпозиум, 2006.
Показалось: как большинство хороших книг, скучна. Оказалось: ничего подобного, всего лишь утомительна. Отнимает (будучи толщиной в ладонь, площадью – с нее же) поразительно много физического времени. Возмещает его, раздвигая пространство ума.
Густо написана и крепко переведена.
Является частью не известного нам целого – третьим по порядку крупным фрагментом, а всего их таких шесть. (На русском имеется – издан тоже «Симпозиумом» – еще и четвертый: «Мужчина & женщина», придется достать.)
Мировой рекорд по восклицательным знакам в прозе: тут их, наверное, целая тысяча. Обозначают как бы залпы адского фейерверка.
Поскольку герой перемещается по такой реальности, сквозь которую просвечивает ад. С этажа на этаж, пользуясь повествовательной техникой автора, как лифтом. Главы расположены на разных уровнях. Реальность все прозрачней, ад все видней, все слышней. Он совершенно настоящий, состоит из феноменов узнаваемо материальных и представляет собой акт распада, подобный акту Творения. Подобный Большому Взрыву обратной силы – или волне видений в агонизирующем мозгу.
Короче говоря, это действительно поэма Гоголя – прочитанная сквозь живопись Босха.
Или, верней, через телескоп с цветным фильтром из Босха, с линзами же – от Кафки.
Проигранная в воображении на скорости оригинала.
Николай Васильевич, я думаю, доволен – наконец-то хоть в Австрии кто-то догадался про знаменитый так называемый смех сквозь невидимые слезы: что это просто отвращение, смешанное с ужасом, и больше ничего.
В скобках
Виктор Пелевин. Empire V / Ампир В
Роман. – М.: Эксмо, 2006.
Тираж 150 100 экз. Тем не менее очень даже может быть, что он разойдется, а все вокруг останется по-прежнему. Вообще-то невообразимо: казалось бы, каждый тысячный житель РФ должен в ближайшее время резко поумнеть, а это, казалось бы, не обойдется без последствий.