с тёмной ночью давно обнимался
обдеру с тебя племя коры
Ах какая красивая ты
так и хочется есть тебя чавкать
заедая пушистым листом
Мы легли на кровать
Я танцую и ты
Что любовь свои запахи льёт
это так хорошо и печально
Ноздри дробно стучат на заре
Красных крыш мне открылась равнина
Так бы жил так бы жил
Плакать надобно в белый платок
Орошая его понемногу
В пивной. Не снести оскорблений ему. Плечи сдвинулись. Тоже доказывает. и слова ни о чём. Лучше б все помирали!
Понимаете правду смертей? Как воняют они как мерзенны. И особенно старых поток! До чего препротивно на них опираться. Неприятно им песни давать.
Я веду на вокзал свою нищую старую тётю. Словно я есть еврей над которым виется дымок.
Моя нация есть этих русских безумное племя. Это я оттого так впадаю порою во тьму…
Золотистые думы голов. эти красные думы. Перескок перепрыг и удар! У нас климат жестокий. квартиры у нас морозны. У нас утром в кальсонах тёплых в воскресенье мужчины сидят. Долго думают в зеркало глядя. Да и женщины тоже верны на заре. Они могут влачиться подобно любимой собаке и вылизывать пятки. и страшно глядеть на тебя. как заснёшь так наклонится.
У. у. до чего страшны очи. Угадай ее мысль…
Как красива собачая жизнь!
В грязной комнате жил. Вход с мороза один коридорчик. Узкий маленький туалет. Как красиво зимой. было жарко в одной рубашке. выходил на мороз и стоял на босую ногу
Почему мне себя не любить. Ведь я очень красив. По какому-то странному счету. Если больше представить чем может любить человек
Мне все женщины матерью стали. Каждый раз защищают меня. И они бы убили грядущих моих убийц если б знали. Не всё им на свете известно.
Помню я дверь столовой открытую в солнечный свет. Борщ смеющийся. ты с золотыми ногами. Как я сладкое это виденье люблю. Но нельзя его часто к себе вызывать. А то может оно истереться.
У меня из фуражки вылазит волос клочок. Я иду доставая в кармане платок.
Моя жизнь в одной комнате кончилась позавчера. началася в другой.
и танцует вокруг мошкара
Очень беден. Нет денег совсем. Всё так трогательно в одежде
Вот платочек на шее — он старый
И рубашечка старая тоже
Пиджачок потёртый и всё же
Я пытаюсь казаться моложе
Я богатый чужим добром
И чужими злыми делами я полон
Я злодей!
Я безумец убийца и вор
Каждый день мои руки в крови
облысел я от жаркой любви!
изнасиловал многих в кустах
весь мочой я пропах
В моих брюках огромный половой орган
У меня грубое лицо
И чужими злыми делами я полон
Я первый муж своей жены
Я первый снявший ей штаны
Я первая моя жена
Впервые лёг он на меня!
О. он снимает мне штаны
о мясо нежное на бёдрах
Ещё никто его не видел
Я первый девушку обидел!
Меня обрили и ведут в тюрьму
я умираю на ходу
В кровати совершая разврат
со мной две девушки лежат
и нежный палец мой погладил
отверстие в олином заде
Байковое одеяло какое атласное
Что ж
Ольга такая прекрасная
А тяжёлая как кобыла Марина
Меня горячей мочой обварила
Я живу я разлагаюсь
Давай давай моё мясо. тушись!
Вытекай из меня семенная слизь
А я даже не утираюсь
Утром и вечером
спать да и спать
Ночью в безумной постели валяйтесь
Я никогда себе не прощу
что умер не вовремя
Вот гудит паровоз. Этот крик мне
до горла достал. Застеснялся я очень
Как я непрактичен
Не умею пойти
и продуктов купить принести
Не умею просить ничего
и так слаб что удар мой не стоит
Меня всякий мужчина побьёт
Мне хотелось бы сильным быть быть
И за это я отдал бы своё уменье
Написать любое стихотворенье
Забирайте
А силу давайте мне
Сколько нужных людей умерло на такой войне
Как неумолимо!
Я от гибели вдаль убегу и запрячусь. Может быть не найдёт. Тихо! Вот она вот! Ох хотя бы прошла. Как дрожу сумасшедший ребёнок
Птичьи крики звучат…
Резал резал я вену свою. И скользила по лезвию. О до чего прочна! Матерьял такой твёрдый взяла природа — она! Я лежал в луже крови. Головою в ней я лежал. Было стыдно что я бежал.
Сердце чавкало как калоша. Всё в мире драгоценно. Любимый мой ребёнок. Тягучая и сладкая жена.
1969 год
«Русское»: из сборника «Оды и отрывки»(1969–1970)
К юноше
Как за Краснодаром тёплая земля
Как за Краснодаром бабы шевеля
горячими косынками
стоят с большими крынками
тазами и бутылками
кваса́ми ложкой вилками
Кто держит огурцы
Кто собственны красы
на мощных на ногах
Они южанки — ах!
Приблизимся к народу
попробуем погоду
и палец послюнив
и голову склонив
Холмы! Холмы зелёны
хотя и отдалённы
и белый плат Елены
и шаль подруги Маши
и тёмный взгляд Наташи…
Кого счас школы вот навыпускали?!
Нет… ранее таких не увидать…
Они прошли и груди их трещали
и воспалённые глаза подстать
Их ноги двигались темно и пламенея
прикосновенья жаждали они
За что рабочие все умерли жалея?
Чтоб процветали толстые они…
Живите все в провинции ребята!
И кормят и гуляют там богато
и розовая кожа у детей
и больше наслаждения речей
полученных средь груды толстых книг
Библиотек неиссякаемый родник
Где девы старые чисты и су́хи
Протягивают книги. тихи мухи
летают безответственно вверху
Вот там и зарождается «Бегу!»
Бегу в столицу! Где другие лица
Нет не беги. Позволь остановиться
Ты видишь взгромождения людей
На небольших участках площадей
Ты видишь бледные раздвинутые толпы
Ах! В старый сад ходить побольше толку
и в греческих чувя́ках и носках
из дома деревянного. в плечах
косого старого. но милого урода
выглядывать «Какая есть погода?»
День выходной. К тебе придёт Наташа
и потечёт журча беседа ваша
литературные журналы обсуждая
вином домашним это запивая
Ну что тебе ещё?!.. возьми жену
Не хочешь — пей — иди спускайся к дну
Но только дома — в милом Краснодаре
Зачем тебе поехать. Ты в ударе!
Одумайся о юноша! Смирись!
В столице трудная немолодая жизнь
Тут надо быть певцом купцом громилой
Куда тебе с мечтательною силой
Сломают здесь твой тоненький талант
Открой открой назад свой чемодант!
«Весна — пора любви…»
Весна — пора любви
и лёгких китайских построек
Пора туберкулёза
Кактус отпочковался
Молодые горячи
и жмутся по тёмным углам
Петя хватает Нину юной лапой
чтобы решиться потребовался год
И как мило
как непостоянно
шумит утром чайник
предвещая великие перемены
«Белый домик голубки…»
Белый домик голубки
Хитрые маски судеб
Сплетёнными вторые сутки
я оставлял пальцы свои!
А земля всегда цвела в мае!
Всегда до грехопадения цвела земля!
Земля всегда побуждала к греху
Большому и малому
Возбуждала к пролитию сладкой крови
Ибо что и за жизнь без греха
Что за жизнь
без печали по невинно убиенному
царевичу Димитрию
на песчаных дорожках
в майском саду
Что за ночь
если не убивают Андрея Боголюбского
Если не находят его под крыльцом
что это за ночь тогда
И разве жаркий летний полдень
это полдень
если он не нагревает
чёрных траурных одежд матерей
и белотелых дочек
Ах это не полдень тогда!
«Когда с Гуревичем в овраг…»
Когда с Гуревичем в овраг
спустились мы вдвоём
то долго не могли никак
мы справиться с ручьём
Большая лаковая грязь
мешала нам идти
А мы с Гуревичем как раз
собрались далеко
Гуревич меньше меня был
но перепрыгнул он
А я пути не рассчитал
и в грязь был погружён
Дальнейший путь не помню я
вернуться нам пришлось
В пути стояла нам гора
или лежала кость
И сам Гуревич потерял
свой разум. стал угрюм
и долго-долго он стоял
весь полон мрачных дум
Когда пришли мы наконец
к строениям своим
Гуревич мне сказал —
поход… сей мы не повторим
и никакой другой поход
и больше никогда
мы не спускалися в овраг
где льётся вниз вода
«Дует ветер…»
Дует ветер
и шумят золотистые деревья
Я не умею играть на пианино
и читать на французском языке
Что мне делать!