Таблица 1
Модус органа и постуральная и социальная модальностьПрегенитальный модус
Теперь мы готовы назвать первое связующее звено между психосексуальным и психосоциальным – это модус органа, доминирующего в психосексуальных зонах человеческого организма. Такими модусами являются инкорпорация, удержание, выделение, интрузия и инклюзия. И хотя разные естественные отверстия могут служить различным модусам, теория прегенитальности считает, что каждая из либидинальных зон доминирует на «своей» стадии, оказывая положительный эффект через основной модус-образ функционирования. Рот прежде всего поглощает, инкорпорирует, но вместе с тем он может и извергнуть содержимое, и закрыться перед предлагаемой ему едой. Анус и уретра удерживают и выделяют, фаллос предназначен для проникновения, интрузии, а вагина – для инклюзии. Однако эти модусы также включают в себя базовые конфигурации функционирования, доминирующие во взаимодействии организма млекопитающего существа и его частей-органов с организмом другого такого же существа и его органами, а также с миром вещей. Поэтому зоны и их модусы находятся в фокусе внимания системы воспитания ребенка в любой культуре, даже если они остаются на всех последующих этапах жизни центральными для образа жизни данной культуры. Вместе с тем первый детский опыт, связанный с этими модусами, конечно же, существенным образом взаимодействует с изменениями осанки и модальностями, фундаментальными для организма, который должен сделаться прямоходящим и перейти от лежания к ползанию, от сидения и стояния к хождению и бегу – со всеми соответствующими изменениями, ожидающими его в перспективе. Сюда же отнесем и надлежащую ориентацию в пространстве, ожидаемую от двух полов.
При первом знакомстве с «примитивными» методами ухода за ребенком нельзя не увидеть некую инстинктивную мудрость в том, как в них используются инстинктивные силы прегенитальности – не только заставляя ребенка жертвовать некоторыми сильными желаниями но и помогая ему получать удовольствие, а также совершенствовать его адаптивные функции через самые мелкие каждодневные привычки вплоть до освоения главенствующего технологического уклада.
Наша реконструкция оригинальной системы воспитания и обучения детей племени сиу позволила нам наметить то, что далее мы будем описывать и обсуждать как базовое доверие раннего младенчества, которое утверждается практически неограниченными вниманием и щедростью кормящей матери. Продолжая кормить ребенка грудью в период прорезывания зубов, мать в игровой форме специально вызывает гнев маленького мальчика таким образом, что провоцирует высшую из возможных степень латентной жестокости, которая очевидным образом канализируется в форму традиционных игр, а затем в работу, занятия охотой и военные действия, требующие от мужчины узаконенной агрессии, направленной на добычу и врагов. Таким образом, мы можем сделать вывод, что примитивные культуры не только придают особое значение раннему телесному и межличностному опыту, формирующему «правильное» отношение к модусам органов и социальным модальностям, но и заботливо и систематически канализируют энергию, которая таким образом провоцируется и тратится. Они также твердо уверены в сверхъестественной природе младенческой тревожности, которую они направляют в нужное им русло подобными провокациями.
Рассматривая некоторые из ранних социальных модальностей, связанных с модусами органов, я позволю себе обратиться к разговорным формам английского языка, которые наилучшим образом обозначают те модели поведения, которые фундаментальны для всех языков и культур и могут быть сравнимы друг с другом.
На орально-сенсорной стадии доминирующими являются два модуса инкорпорации. Иметь означает получить и принять то, что дается. Воистину фундаментальное значение имеет сходство модусов дыхания и сосания. Модус «сосания» является первой выученной в жизни социальной модальностью, и осваивается она относительно материнской личности (the maternal person), «главного другого» (primal other) в акте первого нарциссического отражения себя в другом человеке и в первой любовной привязанности ребенка. Таким образом, получая то, что дается, и учась добиваться от того, кто дает, дать то, чего он желает, младенец совершает адаптативную подготовку к тому, чтобы однажды самому стать дающим. Затем у младенца начинают прорезываться зубы, и он начинает получать удовольствие от кусания вещей, их про-кусывания и от-кусывания. Этот более активный инкорпоративный модус, однако, также характеризует развитие других органов. Глаза, впервые готовые воспринимать образы, попадающие в поле зрения, учатся фокусироваться, изолировать, «выхватывать» объекты на туманном фоне и следить за ними. Аналогичным образом уши учатся улавливать важные для младенца звуки, локализовать их, направлять поиск, а руки, которые младенец начинает тянуть к цели, готовятся крепко ухватить желаемое. Все эти модальности имеют весьма разнообразные коннотации в контексте раннего или позднего отнятия от груди и более длительного или более короткого периода зависимости. Таким образом, мы имеем дело не просто с результатами развития и обучения, но, как мы и говорили выше, со взаимной ассимиляцией соматических, ментальных и социальных паттернов: адаптивным развитием, которое должно направляться некой внутренней логикой культурных паттернов (которую мы называем этосом и которую позже рассмотрим), настроенной в соответствии с растущей способностью эго адаптивно интегрировать собственный «аппарат».
Что же касается простой и функциональной оппозиции удерживать – отпускать, то некоторые культуры – возможно, это те, в которых обладание является фокусом культурного этоса, – будут склонны к акцентированию модусов удержания и выделения, нормативно доминирующих на анально-мышечной стадии, чем, вероятно, создают почву для конфликта этих модусов. В процессе дальнейшего своего развития такой модус, как удерживание, может превратиться в деструктивное и жестокое стремление к удержанию и ограничению – или же он будет поддерживать паттерн заботы – «иметь» и «хранить». Точно так же модус отпускать может превратиться в высвобождение агрессии или в более уравновешенную модель «все пройдет» и «отпусти это». Между тем чувство поражения (от чрезмерного количества конфликтующих двойных смыслов и недостаточного или чрезмерного обучения) может привести к появлению чувства глубокого стыда или навязчивого сомнения в способности почувствовать то, что человек хотел почувствовать, или сделать то, что хотел сделать.
Интрузивный модус, доминирующий в поведении на третьей, инфантильно-генитальной стадии, характеризует разнообразные конфигурационно «сходные» виды активности: способность быстро вторгаться в пространство – благодаря приобретенной способности передвигаться; в чужие тела – через физическое нападение; в уши и сознание других людей – агрессивными звуками; во все неизвестное – благодаря всепоглощающей любознательности. В свою очередь, инклюзивный модус выражается в смене агрессивности спокойным, хотя и нетерпеливым вниманием ко всему, что обращается к воображению, а также готовностью к нежным и заботливым отношениям со сверстниками или младшими детьми. Правда, первая либидинизация пениса и вагины может проявиться в форме аутоэротической игры или эдиповых фантазий, а там, где обстоятельства позволяют, фантазии могут быть усилены в виде совместной сексуальной игры, в том числе в виде подражания взрослому половому акту. Но все это вскоре уступит место «латентности», а преходящая инфантильно-генитальная стадия войдет в число генерализованных модальностей, которые составляют базовое понятие английского «делать» (making) в значении «заниматься чем-либо». Само слово «делать» подразумевает инициативность, устремленность к цели, удовольствие от соревнования. И снова заметим, что в некоторых культурах в воспитании мальчиков упор приходится на «делании» через интрузивные модусы, между тем как девочкам предлагают «заставлять делать» поддразниванием и провокациями или же другими способами привлечения: а именно делаясь обаятельной и привлекающей к себе. И все же оба пола располагают комбинацией всех этих модальностей.
Здесь мне следует предупредить о том, что вместо оригинального понятия «фаллической стадии» я предпочитаю говорить о стадии инфантильно-генитальной, считая, что она является доминирующей у обоих полов в комбинации интрузивных и инклюзивных модусов и модальностей. Потому что на инфантильно-генитальном уровне – и это представляется одной из (эволюционных) «причин» существования латентного периода – необходимо предположить некую бисексуальную предрасположенность обоих полов, тогда как полная дифференциация генитальных модусов мужской интрузии и женской инклюзии должна быть отложена до пубертатного периода. Конечно, наблюдения девочкой очевидно эрегируемого органа у мальчиков, особенно в патриархальной среде, приводит к появлению зависти к пенису, но также может просто вызвать сильное желание включить пенис в ту среду, в которую он, по всей видимости, стремится. Однако сам факт того, что мы говорим не только о модусе органов, но и о социальных модальностях интрузии и инклюзии как необходимых для развития мальчиков и девочек, то в отношении последних следует переместить теоретический акцент: (l) на переход от исключительного чувства утраты внешнего органа к зарождающемуся ощущению развивающихся внутренних возможностей – «внутреннего пространства», что никоим образом не противоречит полноценному проявлению энергичной интрузивности в двигательной деятельности и общих паттернах инициативности; и (2) с «пассивного» отказа от мужских видов деятельности к игровым формам, соответствующим и демонстрирующим обладание органами, предназначенными для деторождения и выкармливания. Таким образом, некоторая бисексуальная предрасположенность к попеременному использованию как интрузивного, так и инклюзивного модусов создает пространство для большего числа культурных и личностных вариаций в демонстрации гендерных различий, никак не препятствуя полной генитальной дифференциации в пубертатном периоде.