Полосатая кошка, пятнистая кошка — страница 9 из 23

Охота на тигра — вчера, сегодня, завтра

История охоты человека на тигра теснейшим образом переплетена с историей охоты тигра на человека. Наши предки любого большого зверя, в том числе и хищника, рассматривали со свойственным людям дуализмом: можно ли этого большого зверя съесть самому и может ли этот большой зверь съесть меня. Но если в случае с пещерным, бурым и даже белым медведем более актуальной была первая часть дилеммы, то когда дело касалось тигра — безусловно, вторая. Это не значит, что тигра не ели: нет, ели, да ещё как! Тем более что съедобным считается мясо вообще всех кошек. Деликатесное жаркое из рыси, по словам пробовавших его, буквально тает во рту, а первопроходцы Скалистых гор называли самой вкусной дичью кугуара.

Описания охоты на тигров, наверное, самые разнообразные и увлекательные во всей мировой приключенческой и научно-популярной литературе, конкуренцию им могут составить разве что истории о преследовании слонов. Мы вкратце расскажем об особенностях тигриной охоты в тропических странах, таких как Индия и государства Юго-Восточной Азии, в ближнем центральноазиатском порубежье, а также на Дальнем Востоке — в российской его части, Маньчжурии и Корее.

Охота на тигра в Индии и Юго-Восточной Азии

Вспоминая индийскую охоту на тигров, читатель рисует в воображении, как правило, одну из двух картин.

^{Тигр во все времена считался самым завидным трофеем.}

Первая — это яркое действо со слонами, носильщиками, загонщиками, роскошными шатрами, опахалами, наложницами и лощёными джентльменами, потягивающими виски прямо в специальных беседках, установленных на спинах слонов. Вторая вызывает из памяти обожжённого солнцем колонизатора в костюме цвета хаки и тропическом шлеме, который, держа наготове взведённую винтовку, пробирается через непролазные джунгли в сопровождении смуглого аборигена-следопыта. Все чувства британца предельно напряжены, он сосредоточенно вглядывается в хитросплетение лиан и ветвей, а руки ежесекундно готовы бросить к плечу смертоносное оружие… Как ни странно, в обеих этих картинах примерно поровну как псевдонатуралистического кича, так и правды. Поэтому в дальнейшем мы к ним ещё возвратимся.

Кроме нескольких вариантов так называемой цивилизованной охоты на тигра, в Юго-Восточной Азии существовали столь необычные способы добычи этого зверя, что современный человек может поверить в них с некоторым трудом. Несколько таких охот описывает известный авантюрист и зверолов конца XIX века Чарльз Майер. Он промышлял преимущественно на Суматре и в Малайе и оставил после себя несколько очень любопытных зарисовок, касающихся героев нашей книги. В том числе он зафиксировал в своих литературных трудах, наверное, самый экзотический способ охоты на крупного и опасного зверя, который когда-либо существовал, — на «птичий клей».

Майер пишет:

«Птичий клей употребляется туземцами как средство для ловли обезьян и даже тигров и леопардов. Способ ловли животных очень прост: охотник смазывал крупные кожистые тяжёлые опавшие листья тропических деревьев птичьим клеем и в огромном количестве раскладывал их на тропе. Животное наступало на них, и как только его лапа попадала в клейкое вещество, оно уже не могло стряхнуть с неё листья, налипавшие гроздьями. Зверь старался скусить эти листья, но тогда он попадал в клей мордой, и в конце концов листья залепляли ему глаза. Тут животное приходило в полное бешенство, начинало кататься по земле, пытаясь сбросить с себя всё новые и новые налипающие охапки листвы. В конечном итоге оно изнемогало в борьбе с этой напастью и тогда местные жители набрасывали на него сеть».

Впервые о подобном методе я прочитал в романе Майн Рида «Охотники за растениями» и, признаться, сильно усомнился в его эффективности. Но Чарльз Майер упоминает его как нечто само собой разумеющееся, и потому я склонен думать, что этот способ охоты действительно применялся на практике.

Другая малайская охотничья методика была несколько сложнее и при этом — гораздо опаснее. Хотя бы потому, что требовала непосредственного участия человека.

«Мохаммед Тай, зять Абдула, молодой человек лет двадцати пяти, стройный, смелый, первый победитель в бросании копий, решил показать мне своё искусство в охоте на тигров. Побудило его к этому моё любопытство при виде какого-то приспособления, почти разрушенного, на которое я наткнулся в джунглях. Это была двойная клетка из бамбуковых кольев, врытых в землю фута на три-четыре (около метра. — М. К.) в глубину. Клетка в клетке — такую вещь я видел в первый раз. Всё сооружение имело приблизительно восемь футов в вышину, восемь в длину и четыре в ширину. Брусья решётки отстояли один от другого не больше чем на два дюйма, и — что показалось мне особенно странным — в каждой клетке они были размещены как раз один напротив другого. Мне показалось, что они должны бы были чередоваться.

— Кто же это сидел в этой двойной темнице? — спросил я у Абдула Рахмана.

— Человек и собака, туан, — ответил он, — а иногда, в другие ночи, человек и козёл: в козле всё ценно — и запах и блеяние его.

Я начал понимать.

— Человек приходит сюда охотиться? — спросил я.

— Да, туан. Приходит убивать.

Теперь со слов Абдула я ясно вообразил всю жестокую картину. Охотник приходит в это место в джунглях незадолго до захода солнца. Он берёт с собой собаку или козла и приносит каянг — плетёную из пальмовых листьев циновку — для того, чтобы спать на нём. Он приподнимает несколько брусьев, входит, устраивается на ночь и спит до тех пор, пока его сна не потревожат. Когда голодный тигр почует их и подкрадётся — собака залает или заблеет козёл, и охотник проснётся. Он вскакивает наготове со своим парангом — длинным, похожим на меч ножом с двухфутовым лезвием, отточенным как бритва и вделанным в деревянную рукоятку. Брусья в обеих клетках не случайно помещены один против другого, а для того, чтобы предоставить ножу больше простора.

Когда понуждаемый голодом зверь встанет, по привычке тигров, на задние лапы, упираясь передними в решётку (видимо, для того, чтобы сокрушить её. —М.К), нож быстро вонзается в его брюхо, и быстрым движением кверху охотник распарывает ему брюхо.

— Для охотника это безопасно, — объяснил Абдул, — и ни собаке, ни козлу тоже не грозит беда.

Подумав, он прибавил:

— А если у него хороший талисман, то ни духи, ни дьяволы ничего не могут ему сделать, хоть он и один в лесу ночью».

Однако на практике всё вышло иначе.

«При помощи этой ловушки Тай и надеялся убить тигра. Он направился в джунгли с несколькими своими друзьями, помогавшими ему нести колья и ратан для починки полуразрушенной клетки. Они пошли днём с таким расчётом, чтобы ещё засветло успеть привести её в порядок. Когда всё было готово, Тай вошёл в клетку с собакой. Козла в то время у него под рукой не оказалось, поэтому он просто накинул верёвку на шею первой попавшейся бродячей собаке — около кампонга было десятка два таких злополучных псов, своего рода мусорщиков, которых из-за этих услуг терпели в кампонге, — и потащил её с собой. Он разостлал в клетке циновку и закутал голову саронгом, чтобы защититься от москитов. Потом его друзья врыли опять брусья, укрепили их как следует и оставили его одного. Я воображаю, как они спешили проститься с ним и радовались, что уходят. Эта охота не пользуется популярностью среди населения. Мужчины придумывают разные объяснения, почему они не любят её. Дело в том, что никто из них не любит оставаться ночью один в джунглях.

Утром друзья Тая отправились помочь ему на случай, если бы он поймал тигра, и просто проведать его, если он не поймал. Вернулись они и Тай с пустыми руками и в плохом настроении. Собака рвалась из руку них. Мы встретили их, когда шли проверять наши ямы и сети.

На другое утро мы опять встретили их, почти в то же время и у того же места, без добычи и в ещё более подавленном настроении. Пять ночей подряд Тай ходил в свою засаду— и всё безрезультатно.

Потом ко мне пришёл Абдул Рахман и спросил:

— Не сделает ли господин хороший талисман для Мохаммеда, чтобы он мог повесить его на клетку и приманить тигра?

Мне это не очень понравилось. Я заподозрил, что в их суеверные головы закралась мысль, что я наложил заклятие на клетку, заколдовал её, так как не хотел, чтобы кто-нибудь, кроме меня, поймал добычу. Я согласился — хотя довольно неохотно — „свершить чары“ для Тая, но поставил условием, чтобы он в течение трёх ночей не подходил к клетке, чтобы взял с собой козла вместо собаки и чтобы его провожали вечером два человека, не больше, а встречали утром трое.

Когда наступила ночь, я дал ему мои серебряные часы, которые отполировал до яркого блеска. Я объяснил, что они принесут ему счастье и дадут ему сердце селаданга. Я немножко нервничал относительно исхода его предприятия; но моё счастье, сопутствовавшее мне до сих пор на Суматре, не покинуло меня и на этот раз. В первую же ночь мой талисман подействовал, и Тай добыл своего тигра, хоть и не с таким блеском, как он надеялся.

Тигр явился поздно ночью. Козёл заблеял. Тай приготовил свой паранг. Тигр обошёл клетку кругом, обнюхивая почву, потом поднялся на задние лапы, и Тай нанёс свой удар.

— Удар был хороший, — настаивал Тай, — достаточный, чтобы убить трёх тигров, но зверь обоими глазами смотрел на яркий талисман и оттого не мог умереть! Тай говорил, что туан „забыл сказать талисману не действовать на пользу тигра“.

И для охотника и для тигра настали скверные часы. Тигр с рёвом упал как раз так, что длинный нож не доставал до него. Тай не смел выйти из клетки, чтобы покончить с ним, так как воображал, что мой талисман охраняет тигра. Когда утром пришли его друзья, он всё ещё сидел в клетке, закрыв голову саронгом, а тигр валялся при последнем издыхании и страшно выл. Они сразу добили его. Все вместе ободрали его шкуру и вынули его драгоценные внутренности. Я встретил их, когда они возвращались со своей добычей. Моих часов никто не посмел снять с клетки; мне пришлось пойти за ними самому».

^{Охоту на тигра всегда осложняла труднодоступность основных местообитаний этого зверя.}

Я привёл данный отрывок как очень значимую иллюстрацию того, в каком причудливом и предельно враждебном мире обитали племена, заселявшие влажные тропические джунгли, в каком напряжении перед угрозой со стороны диких животных они пребывали и как вынужденно прибегали к иллюзорной защите самых разных псевдомагических артефактов.

Охота на тигра с применением слонов — безусловно, одна из самых экзотических среди всех, какие только может себе представить современный человек. До начала XX столетия она была для индийского рыцарского сословия — кшатриев — действенным способом сдерживать хищничество этих зверей по отношению к домашней скотине своих подданных. Поэтому мы должны прежде всего рассматривать её как проявление долга феодала по отношению к вассалам; и только потом как красочную, хотя и довольно опасную забаву.

Вот как рассказывает о грандиозных индийских охотах на тигра энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона на рубеже XIX и XX веков:

«В Индии и Китае прежде практиковались грандиозные облавы на тигра: тысячи вооружённых людей с сотнями слонов окружали кольцом тигровые логовища, пытаясь взять зверя сомкнутыми копьями; облавы эти редко, однако, приводили к благоприятным результатам. С введением огнестрельного оружия борьба с тиграми в Индии (где тигра ещё очень много) сделалась успешнее; тем не менее, несмотря даже на высокие премии, выплачиваемые правительством, истребление этих хищников идёт там всё ещё медленно».

Участие слона в охоте на тигра можно рассматривать как меру предосторожности (далеко не всякий хищник решится броситься на представителей хоботных, хотя и такие случаи происходят), признак высокого положения. Слон в таком гоне — прежде всего вездеходная машина и смотровая башня, почти на три метра возвышающаяся над землёй.

Одна из главных проблем участия в охоте толстокожего гиганта заключается в том, что слон — животное весьма пугливое и легко поддающееся панике, что во время ответственного и опасного мероприятия чревато всякими неприятными последствиями.

Слона охоте на больших кошек обучают специально. Сначала ему показывают вполне «домашнего», сидящего в клетке, тигра, и наблюдают за ответной реакцией. Затем натаскиваемое животное выводят в джунгли. Там, по коварному замыслу дрессировщика, который одновременно является и погонщиком-мохаутом, оно должно неожиданно столкнуться с тигром, который хоть и привязан, но тем не менее находится совсем рядом. Погонщик заставляет слона, невзирая на его естественный протест, приблизиться к хищнику. Так варварскими способами одного дикого зверя приучают принимать участие в охоте на другого.

^{Бенгальский тигр, несмотря на все преследования со стороны человека, остаётся самым многочисленным тигром в мире.}

Сама охота проходила следующим образом. Место разведанного укрытия одного или нескольких тигров окружало большое количество пеших загонщиков, которые постепенно двигались к центру получившейся зоны. В этой же цепи шли и слоны. Иногда их насчитывалось до нескольких сотен голов, как, например, при охоте махараджей. Участок, где залегли тигры, обтягивали сплошной полосой материи, которая удерживала зверей в окладе наподобие наших флажков при охоте на волка. Затем в образовавшийся небольшой круг заходили несколько слонов, на которых сидели охотники, стрелявшие со спин серых гигантов в тигров.

Сегодня подобным образом действуют уже не махараджи, а экологи. Они используют тот же проверенный метод «слоновой охоты» для обездвиживания — иммобилизации тигров. Но, несмотря на, казалось бы, гарантированную безопасность этого мероприятия, эпизоды, когда люди страдали во время «слоновьего шикара», были совсем не редки.

В одной охоте, задуманной с большим размахом и устроенной отличавшимся расточительностью навабом Аудой, участвовало, кроме огромной вооружённой свиты и других сопровождавших лиц (в том числе шутов и баядерок), и несколько сотен серых гигантов. Когда в зарослях травы обнаружили тигра, несколько стрелков на слонах окружили его. Внезапно хищник выскочил из кустов и вспрыгнул на спину одного из этих животных, на котором сидело трое охотников. Слон встряхнулся с такой силой, что все четверо — люди и тигр, — описав большую дугу, отлетели в стороны.

Махараджи и навабы организовывали красочные охоты, не сильно отличавшиеся от пикников, — так называемые шикары. Шикар первоначально подразумевал охоту как таковую, но тяга индийской знати к безумной роскоши постепенно придала им облик торжественного выезда на природу со стрельбой по диким животным, как правило, находящимся в окладе. Это очень напоминало приснопамятные «забавы» «новых русских» в 1990-е годы. В таком качестве они всегда заканчивались охотничьим триумфом. У британцев были свои причины поощрять шикары. Колонизаторы предполагали, что для потомков кшатриев они служат заменой войны, и считали, что таким образом дают выход бунтарским настроениям индийской знати.

Масштабы шикаров были грандиозны. В них участвовали тысячи человек. Вечерами в джунглях пели прославленные оперные исполнители и плясали десятки танцовщиц. На охоту брали самое дорогое оружие от Holland & Holland, Rigby и других английских производителей, считавшихся тогда лучшими в мире.

Много историй, рассказывающих об особенностях индийской национальной охоты, связано с Гвалиором — княжеством, прославившимся обилием тигров. Вот две из них, рассказанные в недавно опубликованном альбоме «Махараджи: Мода и стиль королевских домов Индии» Джайванта Паула.

«В 1923 г. махараджа Гвалиора сэр Мадхаврао Синдия и вице-король отправились на охоту по узкоколейной железной дороге. Маленький поезд пыхтел и катился по рельсам, махараджа с вице-королём уютно расположились в мягких плюшевых интерьерах салона, как вдруг поезд резко остановился. Среди слуг началась суматоха. Вице-король понятия не имел, что в последнем вагончике везли одурманенного опием тигра, который должен был стать его добычей, но неожиданно пробудился и спрыгнул с поезда!»

В другой раз в лесу Шивпури (местность в окрестностях Гвалиора):

«…лорд Ридинг застрелил на охоте гигантского тигра длиной в 11 футов и 5 дюймов (3 м 54 см), не дотянув всего один дюйм (2,54 см) до официально зарегистрированного в то время мирового рекорда. Несведущие люди рукоплескали выдающемуся достижению, однако знатоки охоты отнеслись к происшедшему скептически. Длина убитого тигра измерялась между двумя вбитыми в землю колышками — от морды до кончика хвоста. Однако было известно, что только тигры, застреленные вице-королями, могли преодолеть рубеж в 11 футов (3 м 35 см). В Шивпури использовалась особая рулетка для измерения тигров, убитых вице-королями. В ней фут состоял из 11 дюймов против обычных 12, и вот тигр длиной в 10 футов (3 м 04 см) становился 11-футовым (3 м 35 см).

Когда хитрость вышла наружу, тонкий дипломат махараджа Синдия величественно объявил, что подотчётен только британскому монарху и перед ним одним будет держать ответ».

Со слонов на тигра удалось поохотиться и некоторым нашим соотечественникам. Советский специалист В. Туркин участвовал в прокладке дороги через непальские джунгли в 1950-е годы.

«Я спокойно сидел на спине слона. Всё было как обычно в лесу. Казалось, что сюда никогда не ступала нога человека. Но вот я увидел на дереве маленький бронзовый колокольчик. Он принадлежал, видимо, одному из йогов. Они часто оставляют в лесу какие-либо предметы для того, чтобы люди, попавшие в лес, чувствовали себя не столь одинокими и не теряли самообладания.

Внезапно слон остановился как вкопанный, крепко уперевшись ногами в землю. Присев на задние, он стал издавать хлопающие звуки, что на слоновьем языке означало крайнюю тревогу или опасность. Сзади за мою тужурку уцепился Мин Бахадур и испуганно повторял „баг, баг“. И вдруг я увидел, как слева от нас, метрах в пяти от слона, перерезая нам дорогу, рысцой пробежал тигр.

У самой чащи он остановился, свирепо колотя хвостом свои полосатые бока, затем, пригнувшись к земле, напружинился, готовый к прыжку, и замер, вперив в нас жёлтые глаза.

Я прицелился, в какое-то мгновение решая бить или не бить, и… нажал на спусковой крючок.

Раздался выстрел, и тигр неожиданно спокойно, как домашняя кошка, вытянул передние лапы, мягко положил на них голову и распластался во весь свой огромный рост…»

В. Туркин стрелял из британской винтовки Lee-Enfield под патрон.303 British. Кроме как со слонов на тигров в Индии охотились ещё двумя способами, описанными в вышеупомянутой книге Дж. Паула: при помощи барабанного боя или приманки.

«В первом случае охотники занимали позиции, а барабанщики окружали тигра. Непрерывно стуча в барабаны и сжимая кольцо вокруг тигра, они выгоняли его на охотников. Другой способ состоял в том, чтобы привязать живую приманку, обычно буйвола, в джунглях. Охотники садились в засаду на особых помостах (маханах, индийском варианте лабазов. — М. К.), укреплённых на деревьях. Они дожидались, когда появится тигр, и открывали огонь.

Нередко использовали оба способа. Махараджа Алвара — Джай Сингх, про которого шла дурная слава, был известен тем, что использовал в качестве приманки не буйволов, а маленьких детей. Он неизменно бахвалился, что ни разу не допустил гибели или ранения ребёнка, поскольку всегда успевал застрелить тигра до того, как тот бросался на беззащитную жертву».

Страстным охотником за трофеями был и президент Финляндии, в прошлом — наш соотечественник, барон Карл Густав Эмиль Маннергейм. В своей биографии прославленного фельдмаршала, опубликованной на сайте www.mannerheim.fi, профессор О. Маннинен пишет:

«Во время второй поездки в Индию (ноябрь 1936 — апрель 1937 гг.) Маннергейм охотился с хозяином, полковником Бейли. Теперь они использовали больше слонов, и для Маннергейма были окружены два тигра. Махараджа Непала был следующим хозяином, у него было более 200 слонов. На этой охоте Маннергейм застрелил тигра, длина которого составляла 323 сантиметра. После этого он ещё вместе с полковником Бейли удачно завалил четвёртого тигра».

В Индии во времена британского господства насчитывалось от ста тысяч до сорока тысяч тигров. В этом не было ничего удивительного — ведь махараджи были владельцами своей земли и всячески старались сохранить высокое поголовье хищников для будущих охот. Освобождение Индии от британского владычества дало толчок небывалому всплеску браконьерства, который обрушил всю традиционную систему природопользования. Задача, с которой не могло справиться несколько десятков высокопоставленных охотников, вполне оказалась по плечу индийской «управляемой демократии».

Охота в Средней Азии, Монголии, Китае и Корее

В старой Корее отловом и охотой на тигров занималась специальная профессиональная корпорация, деятельность которой была сильно ритуализирована. Одежда корейских звероловов была особой, отличающей их от остального населения, — они носили синюю холщовую куртку и тюрбан из синей хлопчатобумажной материи. Этот головной убор они украшали цветными бусами, а на грудь вешали ожерелье из бобовых зёрен. Пища членов сообщества обязательно включала в себя мясо тигра или бульон из тигриных костей. Последние также в виде порошка использовались в качестве приправы. Считалось, что эта пища передаёт охотнику качества тигра, помогает ему стать таким же сильным. Такие люди занимали привилегированное положение в корейском обществе, в частности, их освобождали от государственных податей. Это было весьма разумно, поскольку охота на тигра сопряжена с большим риском, ведь храбрецы были вооружены лишь копьём и коротким мечом, да ещё их сопровождали специально обученные собаки.

В Северном Китае и Монголии очень распространена была охота на тигра на лошадях с луком. Сегодня в Северо-Восточном Китае уже не встретишь тигров, однако триста лет назад этот регион, а точнее равнина в междуречье Сунхуацзян (Сунгари) и Ляохэ, был настоящим «тигриным раем». Сотрудник Ляонинского провинциального архива Чэн Яошэнь, ссылаясь на исторические источники, заявил, что Канси — второй император династии Цин (1644–1711) — в своё время за восемьдесят дней выстрелами из лука убил тридцать семь тигров, причём пятерых из них в один день.

^{Именно человек приложил руку к тому, что туранский тигр, обитавший в Центральной Азии, был полностью истреблён. Фото М. Кречмара}

В Туркестане до массового появления огнестрельного оружия (и соответственно до русской колонизации) была распространена своеобразнейшая охота на тигра «с юртой». Энциклопедия Брокгауза и Ефрона:

«Наиболее оригинальна охота за юртами, практикуемая киргизами зимою в местах более или менее открытых. Юрта представляет из себя прочный решётчатый цилиндр от 3 до 4 арш. в диаметре и до 3 арш. высоты, с плоскою, также решётчатою крышею, вмещающий от 6 до 8 охотников; к крыше юрты укрепляется на колу чучело человека в халате, с чалмой или малахаем на голове. Такая юрта связывается на самом месте охоты, когда преследуемый конными охотниками тигр заляжет; место, где лежит тигр (а лежит он вообще смирно и упорно), оцепляется конными пикетами, охотники же подползают снизу в юрту, берутся за нижние её палки и, подвигая её, медленно приближаются к зверю; шагах в 30 от него юрта быстро ставится на землю, часть охотников садятся на нижние палки и крепко держат юрту на случай нападения зверя, стрелки же бьют зверя, большею частью без промаха».

Но после появления русских военных постов, которые были вооружены совершенным по тем временам огнестрельным оружием, подобные туземные хитрости канули в Лету.

В середине XIX столетия известный русский исследователь Центральной Азии П. П. Семёнов-Тянь-Шанский рассказывал:

«4 сентября, встав поутру довольно поздно после утомительных переходов прошедшего дня, я узнал о печальном исходе тигровой охоты, в начале которой мы пытались принять участие. Преследуя тигров, три охотника напали наконец на их следы, которые в одном месте расходились, так как, очевидно, оба тигра побежали по разным тропинкам. По верхней тропинке отправился один из двух старших и опытных охотников с собакой, по другой пошёл столь же опытный старый казак с молодым, ещё никогда не бывавшим на тигровой охоте. Обе партии не теряли друг друга из виду. К несчастью, казак, шедший по нижней тропинке без собаки, заметил тигра, притаившегося в кустарниках, уже слишком поздно, чтобы иметь время в него выстрелить. Тигр бросился на него так стремительно, что ударом лапы выбил у него винтовку из рук. Опытный казак, не теряя присутствия духа, стал перед тигром, который, в свою очередь, тоже остановился и лёг перед охотником, как кошка, которая ложится перед мышью, когда та перестаёт двигаться. Молодой казак спешил на выручку товарища, но руки его так оцепенели от страха, что сделать выстрела он не мог. Тогда старший казак потребовал, чтобы он передал ему свою винтовку, но и это молодой казак не был в состоянии сделать; старый обернулся и сделал шага два-три для того, чтобы взять у молодого его винтовку. В этот момент тигр бросился на свою жертву и, схватив казака за плечо, повлёк его сильным движением вперёд, так как заметил, что третий казак, шедший с собакой по верхней тропинке, быстро бежал наперерез его пути. Тигр уже успел перебежать место пересечения тропинок, но собаке удалось догнать его и вцепиться ему в спину. Тогда тигр, бросив свою добычу, пробежал немного вперёд и начал вертеться для того, чтобы сбросить и разорвать своего маленького врага, что ему и удалось наконец, но тут он был поражён двумя смертельными выстрелами преследовавшего его охотника; однако он имел ещё достаточно силы для того, чтобы спуститься до ручья, напиться в нём и испустить на его берегу своё последнее дыханье. Но победоносному стрелку было уже не до тигра: он бросился на помощь к своему товарищу, у которого одна рука была перегрызена выше локтя, а у другой сильно повреждены оба пальца. Оба казака перенесли своего товарища на руках до того места, где они оставили своих лошадей, а затем добрались при их помощи до нашего ночлега на Иссыке. С трудом перевезли пострадавшего в Верное, где я только по своём возвращении из двух своих поездок на Иссык-Куль посетил его в госпитале и нашёл выздоравливающим, хотя рука уже у него была отнята. Трофей их охоты, прекрасная тигровая шкура, был передан мне, а сумма, данная мной охотнику, убившему тигра, была великодушно уступлена им пострадавшему товарищу».

Если охотники не желали подвергать себя опасностям, они шли на всякие ухищрения вроде использования ядов и пиропатронов.

^{По этим сопкам Китая когда-то бродил «Великий Ван», ныне полностью истреблённый человеком, фото М. Кречмара}

Н. М. Пржевальский пишет в своей книге «От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор»:

«…Правда, местами, именно между рекой Кончедарьёй и деревней Ахтармой — тигров сравнительно много (почти как у нас волков); иногда в день можно увидеть десятки следов, но этот зверь почти исключительно бродит за добычею ночью, днём же скрывается в густейших тростниках. Пробовали мы отравить тигра мясом им же задавленной коровы; положили несколько сильных приёмов Cali cyanicum; зверь ночью же съел два или три таких заряда, катался по земле и извергал рвоту, когда началось действие яда, но всё-таки имел силу уйти, быть может и недалеко. Утром следующего дня мы начали следить отравившегося тигра, но это оказалось невозможным. Множество следов этого зверя и другого его товарища, приходившего в ту же ночь к той же приманке, перекрещивались в различных направлениях в тростниковых зарослях; притом на сильно мёрзлых местах следа вовсе не было видно — и мы не могли найти свою добычу. Другого тигра мы караулили целую ночь на той же самой корове, но зверь не пришёл, быть может оттого, что также хватил яду. Для карауления подобного зверя нужна светлая ночь; да притом просидеть на морозе, в одном и том же положении, не кашлянув, 13 часов, зимней ночью — чересчур тяжело».

Здесь для нас, наверное, важнейшим замечанием является то, что, с точки зрения этого опытнейшего путешественника, тигров на Тариме было очень много.

Известный знаток Дальнего Востока Н. Байков пишет о промысле тигра в 1920–30-е годы:

«При охоте на тигра русские охотники употребляют собак. Найдя свежие тигровые следы, охотник пускает вперёд своих собак, которые играют роль как бы гончих. Собаки идут за уходящим хищником и лаем дают знать охотникам, куда направляется зверь. Тигр, преследуемый собаками, часто останавливается, чтобы отпугнуть их, или неожиданно, если удастся, схватить одну из них, самую неосторожную и неопытную. Старые, бывалые собаки не подходят к тигру ближе пятидесяти шагов, зная по опыту, что это слишком опасно. Свора дружных натасканных собак старается окружить тигра со всех сторон, так что зверь, бросаясь то в ту, то в другую сторону, замедляет свой ход и тем даёт возможность охотнику приблизиться на верный выстрел, т. е. на расстояние ста — ста пятидесяти шагов, когда можно произвести действительный убойный выстрел по месту».

Этот способ сегодня в Уссурийском крае совершенно забыт. Несмотря на то что участники одной из нелегальных трофейных охот на амурского тигра в давнишнем разговоре со мной упоминали, что во время лова использовалась свора в два, а то и более десятка собак, я предполагаю, что эти люди сделались жертвами обычного в таких случаях очковтирательства. То есть псы, конечно, присутствовали, а вот тигр — вряд ли…

Мне известен один случай незапланированного отстрела тигра из-под собак на севере Приморского края. Двое охотников — Семён А. и его приятель — как-то под вечер возвращались с охоты в зимовье. Путик, которым они двигались, пролегал под самыми вершинами холмов, под каменными россыпями, закрытыми снегом. Неожиданно все четыре лайки, которые бежали впереди, сгрудились среди камней и яростно залаяли. Рассмотреть что-либо в этом коловращении было невозможно. Вдруг одна из собак вылетела из клубка вертикально вверх, будто подброшенная пружиной, и свалилась замертво на снег, истекая кровью. Охотники увидели среди поредевшей своры тигра, который успешно отбивался от наседавших лаек и почти сразу же зацепил ещё одну. Мужчины медлили, опасаясь зацепить собственных собак, и тогда тигр пошёл на прорыв. Он тоже высоко подпрыгнул, тем самым выскочив из своры (в которой, правда, оставалось всего два целых пса), и побежал вверх по склону. Тут же он был расстрелян сосредоточенным огнём из двух СКС.

В самом начале европейской колонизации на Дальнем Востоке возник класс профессиональных охотников на тигра — угрюмых лесных жителей, не боявшихся ни бога, ни чёрта. С одним из таких людей в селе Пермском повстречался В. К. Арсеньев.

«Во время этих рассказов в избу вошёл какой-то человек. На вид ему было лет сорок пять. Он был среднего роста, сухощавый, с небольшой бородой и с длинными волосами. Вошедший поклонился, виновато улыбнулся и сел в углу.

— Кто это? — спросил Гранатман.

— Кашлев — Тигриная Смерть, — отвечало несколько голосов. Мы стали его расспрашивать, но он оказался не из разговорчивых. Посидев немного, Кашлев встал.

— Убить зверя нетрудно, ничего хитрого тут нет, хитро его только увидеть, — сказал он, затем надел свою шапку и вышел на улицу.

О Кашлеве мы кое-что узнали от других крестьян. Прозвище Тигриная Смерть он получил оттого, что в своей жизни больше всех перебил тигров. Никто лучше его не мог выследить зверя. По тайге Кашлев бродил всегда один, ночевал под открытым небом и часто без огня. Никто не знал, куда он уходил и когда возвращался обратно. Это настоящий лесной скиталец. На реке Сандагоу он нашёл утёс, около которого всегда проходят тигры. Тут он их и караулил.

…За ночь погода испортилась. Утро грозило дождём. Мы спешно собрали свои манатки и к полудню дошли до утёса, около которого Кашлев караулил тигров. Место это представляет собою теснину между скалой и глубокой протокой, не замерзающей даже зимою. Здесь постоянно ходят полосатые хищники, выслеживающие кабанов, а за ними, в свою очередь, охотится Кашлев».

^{Любопытство тигров использовалось им же во вред: на нём основывались специальные виды охоты на этих зверей, фото IGOR АК. [e-mail]}

Известный российский гуманист и писатель Н. Гарин (Гарин-Михайловский) в своей книге «Из дневников кругосветного путешествия» рассказывает про знаменитого владивостокского охотника В. П. Хлебникова.

«Зимой он отправляется один со своей собачонкой по следам тигра. Иногда неделю он так ходит, выбирая для ночлега всегда саженей на двести открытые места. Там спит он, разгрёбши снег, в меховом мешке. На нём спит его собачонка.

— Один брат только и есть у меня, а в такие ночи собака и брата дороже. Чуть что, без лая начинает лапами трогать меня, пока я не проснусь. Раз так, пока тигр подкрадывался, я успел вылезть, приложиться и уложить его в тот момент, когда он прыгнул, — я всегда только тогда стреляю и отскакиваю в сторону: всего сажени на две. Если даже промахнусь, или попаду, да не убью, — тигр не бросится, а обежит саженей двести круг, опять, не доходя саженей десять, нацелится, сделает прыжок, опять отскочи и бей.

Ему приходилось таким образом всаживать до семи пуль, пока убивал тигра.

Из двадцати семи случаев только два раза удавалось ему убить тигра наповал, попав в сердце.

И он всегда стреляет разрывными пулями.

Одному тигру он разорвал все внутренности, и тот ещё два дня после этого жил. Этот тигр был убит жителями одной деревни, когда, обезумев от боли, он ворвался в эту деревню, успев на улице разорвать трёх быков, пока его не убили. Есть он уже не мог, только рвал».

Жители этой деревни, я уверен, были очень «признательны» Хлебникову за «подарочек».

Вероятно, он использовал магазинное оружие под револьверный патрон, очень распространённое в глухих районах сперва Северной Америки, а потом и Сибири.

Добывание тигра и регуляция численности

Несмотря на то что тигров добывали повсеместно, где они водились, и иногда — в значительных количествах (по сведениям А. Силантьева, в некоторые годы на рубеже веков на российском и зарубежном Дальнем Востоке добывали до ста тридцати тигров в год, а в Индии, по данным Н. Брасса, — до четырёхсот), их шкуры не поступали в большом количестве на пушной рынок. Основной целью охоты на тигра было, видимо, уничтожение вредного и опасного зверя.

По данным Д. К. Соловьёва, в 1920-х годах в Советском Союзе добывали около шестидесяти тигров ежегодно, из них одного-двух ловили живьём. Но надо помнить, что в этой цифре очень значительна доля туранского тигра из Средней Азии. В «Определителе млекопитающих СССР» за 1944 год указывалось, что «хотя шкура тигра ценится высоко, но промысловое значение его ничтожно, так как добыча его у нас не превышает двух десятков шкур в год».

^{Сейчас вряд ли кто скажет, в чём на самом деле была причина падения численности тигра в середине XX века.}

^{Тайга временно опустела: тигров и их основной пищи — копытных животных — стало гораздо меньше, фото М. Кречмара}

Здесь мы на время остановимся и задумаемся над странным обстоятельством: приведённые цифры бесконтрольного отстрела (!) амурского тигра, не больше, а то и меньше приводимой заокеанскими фондами современной статистики незаконной добычи этого зверя. Так откуда же взялась «великая тигриная депрессия» в середине 1940-х годов?

А уж в том, что она была, ни у кого (и у меня в том числе) нет никаких сомнений.

Для того чтобы приблизиться к ответу, надо посмотреть на ситуацию несколько шире. В первой половине XX века практически везде в Северном полушарии с крупными млекопитающими происходили странные вещи: их становилось всё меньше и меньше. Касается ли это лосей в густонаселённой Петербургской губернии или овцебыков на северном склоне Аляски, где народу в те времена не было вообще, — везде мы наблюдаем резкое снижение численности звериного поголовья. А потом, в 1950-е годы, всё так же непонятно количество крупных млекопитающих начало постепенно увеличиваться.

Считается, что тигра во второй половине XX века спасли жёсткие меры по его охране. Полноте! До 1952 года в уссурийской тайге действовали специализированные бригады, отстреливавшие копытных животных на мясо. То есть в зоне расселения тигра было полно хорошо вооружённых людей, умеющих охотиться. И, безусловно, они не пропускали возможности выстрелить по тигру, если он попадался им на мушку. Поэтому я осмелюсь высказать такую мысль: рост поголовья тигра во второй половине XX века отражает общие тенденции динамики численности крупных млекопитающих, которые действовали на протяжении всего столетия вне зависимости от человеческого влияния на события. Сперва глубокий спад, а затем — подъём.

И сегодня количество амурских тигров, судя по всё тем же данным о незаконной добыче, примерно выровнялось по отношению к показателям столетней давности, то есть составляет семьсот-восемьсот особей.

Охота на тигра: сегодня

Если охота на бурого медведя традиционно считается в России самой престижной, то охота на тигра давно ушла в область легенд. Туда, где остались охоты на тура, мамонта и шерстистого носорога. Так, по крайней мере, мне казалось, когда я переезжал из сумрачного, но по-домашнему уютного Магадана в кипучий по-столичному Владивосток.

Конечно, как и многие мои сверстники, бредившие охотой, я зачитывался замечательными книгами Дж. Корбетта и К. Андерсона об охоте на тигров в далёкой и таинственной Индии.

А ещё в моих руках побывала книга «Владыка джунглей», принадлежащая перу известного зоолога А. Слудского, в которой были собраны все сведения о тигре, известные на момент её написания, то есть к 1964 году. Были там сведения и об охоте — увлекательные рассказы Н. Байкова, Верненского Гражданина (Б. Карпова) и Эль-Регистана о поединках человека с этим крупным и, без сомнения, самым опасным хищником тогдашнего СССР. Кстати, во время прочтения я с удивлением заметил, что такие прославленные путешественники и охотники, как Н. Пржевальский и В. Арсеньев, сами не смогли добыть полосатую кошку.

^{Несмотря на любые запреты, тигр был и продолжает оставаться объектом охоты. Только нелегально. Фото IGOR АК. [e-mail]}

Во второй части того же тома подробнейшим образом обсуждалась тема стремительного сокращения тигриного населения в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Проблемы добычи этого зверя в послевоенный период были представлены в очерке В. Сысоева «Тигроловы», из которого явствовало, что тигра на Дальнем Востоке предпочитают не убивать, а ловить. Правда, оказавшись в Приморье в 1980 году, я с некоторым недоумением услышал, что тигра время от времени постреливают.

^{Тигр, незаконно отстрелянный в Тернейском районе.}

«Редчайшая кошка СССР» для большинства встреченных мной в те годы охотников была вполне бытовым зверем. И в придачу — не очень удобным соседом по тайге.

— Противная тварь, чего уж говорить, — морщился охотник Николай из Ольгинского района. — Как заведётся на участке — так и житья нету. Кабанчиков пасёт, и не только пасёт, но и разгоняет. А когда снега много, у кабана спасение одно — гуртом держаться. Гурт снег разбивает до грунта, добираются так свинки до хвоща, жёлудя и кедра. И ночуют свиньи вместе. А тигр повадится из гурта свиней таскать, да и разгонит его. А поодиночке кабанчики от бескормицы дохнуть…

… — Потом собачек тигра таскает. А может и по твоим следам начать ходить…

— И что же тогда? Тигроловов вызывают? — спрашивал я, молодой и восторженный.

— А на хрена их вызывать-то? — удивлялся Николай, затягиваясь папиросой. — На тигру много всякой управы есть. Можно её петлёй поймать. Самострел поставить. Отравить. Ну, если встретится по дороге, — приварить ей в бок из винта.

— Так, это… Охраняемый вид… В «Красной книге», — удивлялся я.

— А ты и не подходи к ней, раз в «Красной книге», — поучал меня, молодого, опытный охотник Николай. — Тебе что надо — на мясо её или на шкуру какую? Если тебя с этим поймают, то знаешь, какой вой в городе будет! Будто человека убили… Тебе ж не мясо её нужно, а так — чтобы в лесу не мешала. Ты стрельни — и не ходи в ту сторону. Чтобы своего следа не пускать. Найдут её — ну, сдохла тигра. Отчего — не знаю, почему — не ведаю…

Так, студентом первого курса биофака ДВГУ, я понял, что охота на тигра далеко ещё не отошла в область преданий и сказок.

Как я уже писал выше, сельский житель русского Дальнего Востока тигров недолюбливает. Особенно это утверждение справедливо в отношении промысловых охотников.

Вдвойне — если он выходит в тайгу с собаками. Втройне — если держит лошадей. Поэтому первая мысль этого охотника, когда он обнаруживает на своём участке следы огромной полосатой кошки, — надолго ли ему такая напасть?

Вопрос этот отнюдь не праздный. Индивидуальные участки у тигра велики, и есть некоторый шанс, что гигантский кот не будет проводить всё своё время в угодьях охотника имярек. Может случиться и так, что тигр на участке оказался «ходом», перемещаясь из одной местности в другую. Подобное периодически происходит, и такое мимолётное соседство можно перетерпеть. Хуже, если этот тигр — молодой зверь, обнаруживший свободное место в достаточно густо заселённых своими соплеменниками угодьях, а значит — он пришёл всерьёз и надолго, что заставляет задуматься.

^{Таёжная осень — начало охоты на копытных. Тогда же учащаются случаи стрельбы по тиграм.}

Но даже постоянное пребывание амурского тигра на участке не означает, что охотник немедленно принимает решение покончить с ним. Полосатый хищник может выбрать для своего постоянного обитания самые глухие и малопосещаемые углы охотничьей территории человека. Он также может равномерно распределить свою «нагрузку» между тремя-четырьмя промысловыми участками и тем самым снизить неизбежное раздражение от взимаемой «дани».

Кроме того, некоторые охотники справедливо считают, что так же, как есть «хорошие» и «плохие» медведи, точно так же есть «хорошие» и «плохие» тигры. Критерий деления понятен — не попадается на глаза, не ловит собаку, не пытается задрать лошадь, не преследует человека… С таким тигром, считается, жить можно. Ведь убьёшь его — свято место пусто не бывает, придёт на его место зверь молодой, неопытный, как поведёт себя — неизвестно…

Наиболее терпимо люди относятся к тому, что тигр охотится за принадлежащими им собаками. Видимо, списывают это на взаимную биологическую ненависть кошачьих и псовых. Это не значит, что тигру безоговорочно прощают случаи, когда вдруг вместо любимой Югри обнаруживают один ошейник или, возвращаясь потемну с собакой на поводке, вдруг чувствуют сильный рывок… Даже в объяснениях браконьеров, добывших тигра в нарушение закона, иногда так прямо и говорится: «мстил за собаку».

Гораздо жёстче люди склонны оценивать эпизоды, когда тигр начинает охотиться на лошадей. И уж совсем непростительным, с точки зрения таёжного жителя, грехом является поведение зверя, когда он начинает «ходить» за человеком.

Здесь, правда, я, как специалист по взаимоотношениям между людьми и медведями, приму сторону тигра. Зверю гораздо удобнее передвигаться по лыжне, равно как и ходить лесовозными дорогами и волоками, нежели, проваливаясь по горло, пробираться по глубокому снегу. В других регионах России снегоходные и лыжные тропинки используют волки. Кстати, именно изобилие новых трасс и путиков в тайге наравне с другими антропогенными факторами, судя по всему, позволило тигру сохранить своё присутствие в многоснежных районах Дальнего Востока. Но то, как цивилизация влияет на распространение тигра, будет освещено в другом месте нашей книги.

Итак, человек обнаруживает на своей лыжне следы гигантской кошки. Той самой, что в полтора раза больше его самого. В первый день или даже два это открытие вызывает у него лишь смутное беспокойство. Он не хуже тигра понимает, что лыжня не в пример удобнее для движения на мягких лапах, чем рыхлая снежная целина. Так поступала и молодая тигрица, проходившая по участку два сезона назад, и невесть зачем забредший сюда в прошлом году совсем юный самец. А большой амба-хозяин, живший восемь лет на верховьях ручья Кузин-Гоу, только так и перемещался по своим угодьям…

Но через неделю беспокойство усиливается. Следы становятся свежее и свежее. Охотник понимает, что он опережает тигра не более чем на несколько часов. А однажды, проходя параллельно лыжне, он видит свежую лёжку в десяти метрах от своего путика. И «голова» этой лёжки обращена прямо к лыжне… В этом месте охотник задумывается, поворачивает обратно и в своём зимовье, которое в Приморье называется «барак», пьёт чай, взвешивая напрашивающееся само собой решение.

Этого тигра предстоит убирать.

Ружейная охота

— То, что тигра ходит по моим следам, я понял сразу, едва только мне участок определили. Ну, я после техникума только в тайгу пришёл, меня там всякому учили: охраняемый вид и всё такое. А с другой стороны — нас в Приморье распределилось человек пять, и все мы промеж собой про тигру говорили. Здорово было бы её на чём-нибудь таком подловить, чтобы можно было официально хлопнуть. В целях самообороны, значит. Интересно же — самая большая кошка мира!

Но разговаривать одно, а тут другое. Тигра — вон она, тута.

Вернее, не тигра сама, а следы её. Как дно от банки трёхлитровой. И каждый день — свежие. Я припоминаю, что предыдущий охотник с моего участка снялся именно из-за того, что тигра его достала. Решил не связываться ни с тигрой, ни с законом, и вернулся в посёлок. На лесовозе у него права категории С. Ну ладно, думаю — у меня прав таких нет, и вообще я на охотоведа учился. Что же я буду тигры бояться?

Но собаку я на всякий случай в посёлок отправил. Они, я слышал, только тигру к зимовью приманивают. И охотиться продолжаю.

А тигра — вон она. Не уходит. Следы то там, то тут. То свинку задавит, то изюбряка. И вокруг избушки — то тут, то там. Я взял за правило каждый день петлю вокруг домика делать, прежде чем на путик идти. И точно: недели через две — лёжка прямо напротив дверей. Ну, думаю, надо кончать.

^{Увидеть тигра «на выстрел» — для охотника большая редкость.}

Мне опытные люди в посёлке что говорили? Будет тигра доставать — ставь петлю. Петля — она всё ловит. И точно — под крышей барака этих петель лежит штук пять, уже готовых. Предыдущий хозяин ими медведей ловил.

Но мне как-то западло было петлю ставить. Неужели, думаю я, эту тигру из ружья совсем не взять?

Начал думать, как она по путикам ходит. Прикинул, что есть несколько мест, где она, если идёт за мной по одному путику, должна быть с другого видна. К примеру, я сперва прохожу вполсклона, а потом — под гребнем. И с этой лыжни под гребнем должен лыжню, которая идёт вполсклона, видеть. Но ведь это всё время ходить надо. А ходить страшно.

Ну ладно, вооружился я, как на войну. На одно плечо двустволку повесил, на другое — карабин кавалерийский. И начал петли по тайге на лыжах крутить. На промысел плюнул — какой уж тут промысел, когда эта тварь по пятам, считай, шастает. Думаю, вот с тигрой справлюсь и своё наверстаю.

Страху я, конечно, натерпелся за следующие три дня на две жизни вперёд. Причём даже не видел её толком ни разу. Вот пройду по свежему снегу, взгляну откуда-нибудь сверху на лыжню — нет ничего. Пройду ещё немного, снова гляну — вот уже следы поверх лыжни нашлёпаны.

Утром третьего дня только глазами увидел. Поднимаюсь я на сопочку, глядь через плечо — жёлтое пятно сзади! Где-то метрах в ста пятидесяти! Я карабин прямо на плече с предохранителя снял, и думаю, как лучше сделать — быстро обернуться и выстрелить или потихоньку, будто случайно, назад посмотреть.

Решил поступить серединка наполовинку. Остановился, будто снег отряхнуть, медленно развернулся и карабин с плеча снял — случайно будто. А потом с карабином в руках резко назад — раз! Тигра эта уже с лыжни спрыгивала, как я в неё — рраз! Она в сугроб соскочила и бьётся там. Я в неё ещё и ещё — пока обойма не кончилась. Потом подошёл посмотреть — красивая кошка, зараза.

^{Охотник-промысловик — основной конкурент тигра в тайге.}

^{Тигр, убитый случайными выстрелами с дороги.}

— Ну, это я раньше, по молодости, такой отчаянный был, — заканчивает мой собеседник историю о своём «подвиге» тридцатилетней давности.

— А сейчас что, стрелять бы не стал? — спрашиваю я.

— Конечно, нет, — удивляется старый охотник моей непонятливости. — Петлюган бы поставил и без мороки словил тварь в несколько дней.

Должен сказать, что эпизод, рассказанный охотником Константином, в однозначно агрессивных намерениях тигра меня не убедил. Как многократно я утверждал на семинарах по технике безопасности во время работы в районах изобилия медведей, непреложной аксиомой является следующее: «Если медведь собрался вас съесть, он вас съест». К тигру это наблюдение относится в гораздо большей степени. И поэтому постоянное присутствие тигра на лыжне в этом случае я отношу всё-таки за счёт большего удобства хождения по твёрдому путику, помноженному на естественное любопытство молодого умного зверя к странному существу, невесть что делающему в тайге.

Тигры и петли

Сегодня самым распространённым способом добычи амурского тигра на территории Уссурийского края остаются петли. Согласно опросу охотников-промысловиков, проведённому анонимно, восемь из десяти добываемых сегодня тигров ловятся именно в петли из стального троса.

Другой мой собеседник, Юрий, гораздо более категоричен. Любое появление тигра на своём участке он рассматривает как прямой вызов себе, человеку и охотнику. А тут ещё тигр после того, как осенью сожрал десяток подсвинков и разогнал два табуна кабанов, в присутствии хозяина вытащил собаку прямо из-под крыльца зимовья. Только полчаса назад поставил миску с варевом на ступеньку, чуть позже вышел — а вокруг всё следами тигриными истоптано. И ни взвизга, ни шороха!

— Ну, комплексов у меня нету. Я этих из бригады «Конфликтный тигр» понасмотрелся. Приедут вчетвером на джипе, американец с ними. На следы посмотрят, побормочут что-то, как над картами в преферансе, чтоб непонятно было. И уезжают восвояси. Я не знаю, чего они там изучают, только, похоже, не знают, что тигр обходами ходит. Пришёл куда-нибудь, напакостил, а пока «конфликтники» приедут — а приезжают они через неделю, а то и две, — он уже в сотне километров отсюда. Только они уедут — через неделю та тигра обратно… А тут — ничего себе, такие дела. Вот так и сам: выйдешь ночью по нужде — и пискнуть не успеешь. В общем, решил я — пусть меня лучше судят трое, чем несут четверо…

Петель у меня на крыше избы на этот случай штук пять заготовлено. Я, грешным делом, ещё до того случая присмотрел места три, для петли подходящих. Ну, все охотники это автоматически делают, когда по осени на участок приходят. Как рассвело, я эти петли отбил от ледка, в мешок их, и вышел на путик. Поставил их все — штук пять. Перебор, конечно, обычно их двух хватает, но очень меня эта тигра закусила. Хотел, чтобы наверняка совсем. Места запомнил как следует. Очень важно это, когда петлю на тигра ставишь. Потому что попавший в петлю тигр обязательно затаивается. И ждёт себе, когда обидчик поближе подойдёт.

^{Никакая мощь, никакие клыки и когти не уберегут этого красавца от петли из стального троса. Фото IGOR АК. [e-mail]}

Небольшое отступление. Петли в Китае

Находясь в составе официальной делегации «управленцев дикой природой», я побывал в китайской провинции Цзилинь, на территории так называемого Хунчуньского заказника, в котором работали три замечательных визит-центра с рестораном и гостиницей. Кроме этих комплексов, стоивших, по заверениям принимающей стороны, два миллиона долларов, сам заказник представлял собой полосу сильно освоенного леса, протянувшуюся вдоль российско-китайской границы. Вероятнее всего, в период обострения отношений с Китаем данный участок был закрыт для посещения. Как утверждали китайские хозяева, жили в этом лесу и олени, и тигры, и леопарды. Но, по мнению наших зоологов, все они скорее всего были в той же степени и российскими, то есть беспрепятственно ходили через границу.

Мы колесили по заказнику на двух джипах «Мицубиси Паджеро», изготовленных на каком-то китайском автомобильном заводе. Время от времени нам встречались в лесу чёрные блестящие «Лэндкрузеры» с затенёнными стёклами (на русском Дальнем Востоке в таких разъезжают по тайге транспортировщики сушёной конопли). Из зверей нам повезло увидеть только выскочившего из-под колёс с диким блеянием жирного домашнего барана, зачем-то посаженного на верёвку. Хозяева наши, в ответ на вопрос — а где же в лесу обещанные тигры и леопарды? — только улыбались.

Наконец мы остановились у берега какого-то мутного озерка, и тут наш гид решил отличиться:

— А здесь, у этого пруда, тигр убил корову! — гордо заявил он.

^{Въезд в резерват Хунчунь.}

Мы уже были изрядно раздражены и устали, поэтому, бог знает зачем, я задал глупейший вопрос:

— А когда это произошло?

— 26 января 2002 года, — не колеблясь, заявил гид. И заявил с такой неколебимой уверенностью, что у меня цифра эта отложилась в памяти.

Следующий привал случился у истока какого-то заросшего оврага. После естественного в таких поездках развода «мальчики направо, девочки налево» наш сопровождающий вновь решил блеснуть эрудицией.

— В этом месте тигр задавил лошадь! — безапелляционно заявил он.

В голове у меня что-то шевельнулось.

— Когда это произошло? — безразличным голосом спросил я.

— 26 января 2001 года, — торжествующе ответил гид.

«Ага», — подумал я. И поэтому, когда наш караван остановился у ничем не примечательного куста на обочине, мой вопрос уже вертелся на кончике языка.

— А здесь, — гид излучал невероятный оптимизм и радость происходящим, — тигр убил девушку!

Тут за женщин вступилась Ирина Медведева, директор Хасанского природного парка.

— А почему он её убил?

— Потому что был очень злой, — сообщил улыбающийся китаец.

— А чего это он был такой злой? — встрял в диалог Владимир Каракин, наш руководитель с российской стороны.

— Потому что у него на шее была ранка, — заявил неунывающий провожатый.

— А почему у него на шее была ранка? — добился слова я.

— Потому что там у него была проволока, — подивился сопровождающий нашей непонятливости.

Тут я вытащил из машины бутылку водки, предложил китайским друзьям помянуть несчастную девушку и через два стаканчика вытащил из них всю историю.

Итак, двое местных жителей поставили в этом месте петлю для того, чтобы поймать в неё тигра. Когда они обнаружили попавшуюся добычу, то для разделки и транспортировки туши взяли с собой женщину из этой же деревни («девушку» в китайской интерпретации). Пока мужики готовились забить попавшее в мегасилок животное, их неосторожная спутница подошла к затаившемуся хищнику поближе. Тигр никак не обнаруживал своего присутствия, пока она не приблизилась на расстояние смертельного броска.

Ей хватило удара двумя когтями по горлу…

— А когда, скажите, произошло это? — дожидаюсь я своего часа.

— 26 января 2000 года!

Тигры и петли (продолжение)

Но вернёмся к Юрию и его тигру.

— Много времени не потребовалось. Через два дня подхожу к третьей петле (не самой многообещающей, скажу сразу) — снег с веток рядом сбит, утоптан. Беру бинокль, гляжу — вон он тросик, уходит под комель соседнего дерева! Ну, поднимаюсь по склону, всматриваюсь. Кошка — она и есть кошка, может на ровном месте спрятаться. Ну вот, вижу — сидит вплотную к корню, следит за тропой. Ну, я карабин снимаю, пару раз ей по рёбрам дал, она и готова. Можно разделывать, проводить предпродажную подготовку, так сказать.

Аккуратный подход к месту установки петли — обязательный элемент этого народного промысла. Весной 2004 года на территории Чугуевского района Приморского края студент Сергей Пизюк во время послепромыслового учёта копытных едва не разделил судьбу той самой китайской «девушки». Только обстоятельства были несколько иными.

Он шёл вдоль самой лесовозной дороги и в какой-то момент, проходя через густой ельник, увидел летящего на него в прыжке тигра. Сергей упал на спину навзничь, и только благодаря этому сидевший в петле крупный самец амурского тигра промахнулся. Группа «Конфликтный тигр» приехала быстро. Хищник был усыплён, увезён за триста километров в вольер для ветеринарного обследования и возвращён на место через десять дней живой и невредимый.

Тигры и клетки

Кроме петель для добычи тигров на российском Дальнем Востоке широко используются и такие экзотические виды ловушек, как клетки с опадными дверцами. Они очень похожи на медвежьи «живоловушки», о которых я подробно рассказывал в своей книге «Мохнатый бог». Отличаются они тем, что являются сборно-разборными конструкциями, сваренными из железа, их доставляют в перспективное место по частям, а затем собирают на болтах. Познакомившись с одним из завзятых «клеточников» Хабаровского края, я не удержался и задал ему свой любимый вопрос: «Зачем?».

Действительно, по сравнению с петлями клетки-живоловушки громоздки, легки в обнаружении и сложны в установке, но они дают возможность получить практически неповреждённую шкуру и значительно безопаснее в использовании.

Тигры и самострелы

Другой распространённый способ добывания тигров на русском Дальнем Востоке — использование самострелов. Они ставятся на переходах, а чаще всего возле живой приманки, в качестве которой преимущественно выступают собаки.

— Идём мы вдоль обочины дороги, слышим — собака в лесу лает. А мы как раз здесь кабанятников гоняли, тех самых, которые с собаками. Ну и пошли на лай, — рассказывает охотовед N-ского района Приморского края.

— Идём, слышим — лай-то не охотничий. Поднимаемся по ключу, а там на лесовозном волоке собака на цепи сидит. Цепь к бревну прихвачена скобой, рядом стоит миска, до белизны вылизанная. Собака уже обезумевшая совсем. Егерь впереди идёт, под ногами верёвка — брынь! Я сразу понял, что это такое, егерь — тоже. Остановились, как на минном поле, огляделись, с места не сходя. Действительно, глядим — два самострела. Слава Богу, давно там уже эти сооружения стояли, первый из них уже стрелять не мог. Он совсем кустарный был — просто труба под 12-й калибр и самодельный ударник на пружине. Пружина и заржавела. А второй, из двустволки курковой изготовленный, тот бы выстрелил… Повезло нам, значит.

— Так что, это всё давно так было насторожено, что и заржаветь успело?

— Климат-то у нас влажный… Но стояло и вправду давно… Собаку эту, чтобы не сдохла, подкармливали, видать, регулярно. Проверяли самострелы, видимо, просто — ключ к дороге спускался, ребята эти, тигрятники то есть, едут по дороге, возле устья ключа останавливаются и слушают. Собака лает — значит, живая. Едут дальше.

Для Приморского и Хабаровского краёв самострелы хоть и не являются обыденным орудием промысла, но тем не менее встречаются, в то время как в северных регионах России они, судя по моим наблюдениям, практически не в ходу. В отличие от петли самострел смертельно опасен практически всё время своего функционирования.

^{Самострелы ставят на тропах и приваде.}

Мне самострелы за те четыре года, которые я живу в «стране тигра», попадались дважды. И оба раза они были установлены так давно, что «за древностию лет» их механизм не действовал. В целом я отношу самострел к одной из самых серьёзных опасностей, поджидающих путника на дальневосточных тропах. И уж куда более серьёзной, чем возможное нападение тигра.

«Случайные» тигры

Михалыч — охотник совершенно фанатичный. По его словам, до пенсии он ухитрялся проводить в тайге все выходные, отпуска и больничные. Больничные он брал часто, хотя не болел практически никогда: Михалыч — на редкость здоровый мужик.

Тигров Михалыч убивал дважды. И оба раза случайно или почти случайно.

— Иду я вподсклона в старом хорошем кедраче. Подхожу к гурту свиней. Кабаны (в Приморье почему-то принято говорить «кабаны», с ударением на втором слоге. — М. К.) визжат, жируют. Я по тропке иду, начинаю обходить здоровенную кедру (и это тоже пример местного говора; так же как и «тигра», кедр на юге Дальнего Востока — существительное женского рода. — М.К). И, обходя её, оглядываюсь. А в двадцати метрах от меня на тропе — зверюга, низкая такая, словно к земле припавшая. У меня двустволка курковая, ТОЗ-66, значить. В одном стволе, цилиндр где, пуля, в другом, где получок, — картечь крупная. Ну, я сильно не стал разбираться, что это она у меня за спиной делает, сразу из двух стволов в неё — ба-бах! Грохот по кедрачу, эхо от распадка сыграло во все стороны, свинки мои врассыпную… Пуля-то выше ушла, я потом в кедре её нашёл, а картечью я зверюгу эту смёл с тропы начисто. Подхожу, а там, в ручье, она лежит — тигра. Ну, я от греха подальше забросал её ветками и по своим делам двинул, других кабанов искать.

^{Случайно повстречавшийся тигр тоже может стать жертвой выстрела.}

Замечу: при встрече с тигром Михалыч ни секунды не колебался, стрелять в неё или нет. Не колеблются и другие.

Машина с сотрудниками лесного участка двигалась по горной дороге на юге Хабаровского края. Выехав на пригорок, люди увидели идиллическую картину, ещё не нашедшую своего Репина или Моне. Под горой, у ручья, остановился УАЗик, на его капоте стояла бутылка водки, и двое мужчин сурового вида поднимали пластиковые стаканчики уже минимум по второму разу.

А рядом, в двадцати метрах от них, дорогу переходил тигр!

Зверя отдыхающие увидели одновременно с лесниками. И один из них, деловито «замахнув» стакан, выхватил из открытой двери УАЗика однозарядную одностволку и выстрелил в тигра. Тот одним прыжком скрылся в лесу. Мужики огляделись, увидели спускающийся с горы автомобиль, собрали остатки пиршества и упылили в даль светлую. Больше их в тех краях никто никогда не видел.

Представители охотинспекции выехали на место происшествия, обнаружили гильзу от ружья 20-го калибра и следы тигра с несколькими каплями крови. Но самого хищника им найти не удалось. Вполне возможно, что ранение, которое он получил, было не слишком тяжёлым, и он выжил, навсегда затаив недобрые чувства к отдыхающим гражданам. А про то, что тигр — умное и мстительное животное, я слышал неоднократно.

Профессиональные тигробои

А теперь пришло время вспомнить пресловутого Кашлева по прозвищу Тигриная Смерть, жителя села Пермского, описанного Владимиром Клавдиевичем Арсеньевым. Существуют ли сегодня такие же профессиональные охотники, сделавшие добычу тигра предметом своего заработка?

Конечно, есть!

Безусловно, в наше время они существуют в подполье, но тем не менее…

Ещё в первый месяц работы по «тигриной теме» в международной экологической корпорации я спросил своего коллегу, есть ли на Дальнем Востоке охотничьи нелегальные бригады, специализирующиеся на добыче тигра на заказ.

— Конечно, есть, — отреагировал коллега, — раз есть спрос, есть и предложение!

— А насколько реально пресечь их деятельность? Спланировать оперативные мероприятия, подвести к ним своего человека?

— Да муторное это дело, — лениво потянулся коллега, — кроме того, зачем? Должен же кто-то эту сволочь полосатую регулировать…

Я пожал плечами. Но мысль о личном контакте с профессиональными браконьерами-тигробоями меня не оставляла.

Моё желание осуществилось только через два года работы свободным журналистом. Тогда и пришло время изыскать возможность встречи с каким-нибудь тигриным Рамоном Эскобаром. К этому времени я знал уже как минимум о трёх охотничьих бригадах, готовых на заказ добыть тигра практически в любое время года. Масштабы их промысла были довольно скромными — от трёх до семи голов в год на каждую бригаду. Годовой доход такого сообщества составлял от шести до двадцати пяти — тридцати тысяч долларов, чего, в общем-то, хватало на безбедную жизнь, но не более. По сравнению с нелегальными заготовителями той же древесины в уссурийской тайге они выглядели почти нищими. Общим у этих людей, насколько я знал, было то, что все они являлись потомственными промысловиками и истово любили охоту.

Я не буду описывать здесь, к каким аргументам пришлось прибегнуть для того, чтобы войти в контакт с представителями одной из бригад, и кто выступал посредником при этом знакомстве. В конечном итоге после длительных переговоров, перезвонов и отказов я оказался в джипе Toyota Surf, медленно пробиравшемся по горным дорогам северного Сихотэ-Алиня.

Большинству читателей эти места кажутся, наверное, по опыту чтения замечательных книг В. К. Арсеньева и просмотра фильма Акиры Куросавы «Дерсу Узала», образцом дикости, глуши и забвения. Сегодня, однако, они являются довольно освоенными территориями наподобие лесных районов Ленинградской, Псковской и Новгородской областей.

Одним из самых бросающихся в глаза признаков цивилизации здесь являются лесовозные дороги, которые, словно гусеницы сибирского шелкопряда, ползут по самым глухим распадкам, ключам и таёжным ущельям. Вездесущесть этих просек и самих лесорубов трудно переоценить.

Один мой приятель-охотовед построил избушку на территории так называемого заказника, в двадцати километрах от ближайшей дорожной петли. Во время постройки он жил в балагане, потом вместе с другом на санях, надрываясь, притащил туда сварную железную печку. А через два года лесовозный тракт, словно раковая опухоль, пустил ветку, которая прошла в трёхстах метрах от укрытого в кедраче зимовья. Ещё через месяц зимовье сожгли, а всё имущество охотоведа украли…

^{Любой тигр на русском Дальнем Востоке может стать мишенью для бригады профессиональных тигробоев.}

Но пока ещё, проезжая разбитыми грунтовками между резко вздымающихся боков покрытых густым ельником или кедровым лесом сопок, можно на секундочку почувствовать дыхание той самой, даже не доарсеньевской, а дочжурчжэньской тайги — неистощимого источника самого разнообразного зверья, его дома и убежища.

Посёлок В. — бывшая военная точка, радиолокационный центр в отрогах Сихотэ-Алиня, — сейчас полностью превратился в базу лесозаготовителей. В бетонном заборе, окружавшем брошенную военную часть, бульдозером пробита дыра, внутри громоздятся присыпанные снегом штабеля брёвен, между типовыми кирпичными домами, построенными здесь в 1970–80-е годы, натыканы вагончики приезжих лесорубов. Десяток лесовозов дымят на площадке, ожидая погрузки. Четыре года назад мои знакомые утверждали, что посёлок В. является центром незаконной рубки Уссурийского края. Теперь я уже знаю, что весь Уссурийский край является центром этого преступного промысла, и степень его противоречия действующим уложениям совершенно не зависит от удаления той или иной точки лесозаготовки от цивилизации.

С бригадиром местных тигробоев — назовём его Александром — я встречаюсь в одном из таких вагончиков. Я знаю, что он местный уроженец, что у него в посёлке есть собственный дом. Наверное, такой же, как и большинство из полусотни других: типовой двухквартирный, из кирпича, со спутниковой антенной, позволяющей смотреть здесь телевизор. Этими антеннами утыканы все здешние постройки. А рядом с домом стоят как минимум две японские машины — по одной на семью.

Александр — невысокий, сухой мужик лет под пятьдесят, одет в китайский джинсовый костюм (впрочем, других здесь нет), на ногах — самосшитые унты. Холодно, на дворе более тридцати градусов мороза. Он не очень понимает, о чём со мной говорить, я подсказываю.

— Давно охотитесь-то?

— Ну… — Александр улыбается, воспоминание доставляет ему удовольствие. — Лет с десяти-одиннадцати. Первое ружьё мелкашка была. Отец подарил. Бегал в тайгу, бил дикушу. Помогал солонцы солить. Первого изюбряка убил в тринадцать лет — тоже на солонце. Ждал пантача, вышел шильник — сердце не выдержало, я бухнул… Потом отец выдрал — ты что, говорит, не знаешь, кого можно стрелять, кого нет…

Говоря юридическим языком, сейчас Александр незатейливо признаётся мне, что с детства был браконьером и владельцем незаконного оружия: с 1917 года в СССР, а позднее в России никто не мог приобрести право на охоту раньше чем с четырнадцати лет.

^{Смерть везде подстерегает тигра — хоть в заповеднике, хоть на окраине посёлка.}

А владение оружием разрешалось минимум с шестнадцати. Малокалиберная винтовка под патрон 5,6 кольцевого воспламенения могла принадлежать или промысловому охотнику (возможно, его отцу), или быть списанной с какого-то склада госпромхоза (иначе говоря, украденной). Я уже не говорю об охоте на солонце, которая если и производилась по лицензии (в чём я лично глубоко сомневаюсь), то уж, во всяком случае, оформленной не на имя тринадцатилетнего мальчика. Да и дикуша — первая добыча Александра — с 1960-х годов была занесена в Красную книгу СССР, а также в региональные природоохранные списки. Мой визави в первых шести предложениях своего интервью признался как минимум в четырёх правонарушениях. О чём, я думаю, он и не подозревает. Ибо таков был (и остаётся по сей день) таёжный быт всех без исключения глухих промысловых сибирских посёлков, и на запреты, не имеющие смысла, местные жители привыкли не обращать никакого внимания.

— А тигра первого-то как убил?

— Да тоже давно это было, — меланхолично отвечает собеседник, и мы с ним выпиваем густого сладкого чая из о-о-очень больших фарфоровых кружек. Он явно не ожидал, что речь пойдёт о «преданьях старины глубокой». — Году в семьдесят пятом. Я тогда совсем молодой был. Только на участок вместе с отцом пошёл. Ну, тигра — она и есть тигра, живёт себе, живёт, по путикам ходит.

— Неприятно, наверное?

— Ну как неприятно? Я ж родился здесь, привык, что она всегда тут — вот тебе изюбряк, вот кабан, вот тигра. Медведь, я тебе скажу, что буряк, что белогрудка, гораздо больше неприятностей доставляет. Но я молодой был, и мне страшно интересно стало — вот дед Евдоким тигру убивал, батя мой убивал, а что, мне её убить нельзя? К тому же я понимаю, что никакого ущерба природе я не нанесу — в соседнем ключе их аж три бродит, мамка с котятами, им на следующий год куда-то расселяться надо. Специально её не караулил, но по сторонам глядел внимательно.

— Ну и?

— Ну и только год на третий она себя увидеть дала: гляжу, мне навстречу шпарит по путику. Он там петлю большую давал, сперва лыжню видно метров за сто пятьдесят, потом она за лес заходит и уже метрах в тридцати выныривает. Ну, я приготовил ружьё и думаю, спрыгнет она с путика в лесу — не судьба. А выскочит сюда ко мне, значит, сама напросилась. Держу я поворот на прицеле и вижу: шагает как ни в чём не бывало. Она меня, конечно, увидела. Но, тут я полагаю, гордость её подвела. Тигра же как? Она, если человека заметит и понимает, что тот её тоже видит, ни за что не даст понять, что его засекла. Постарается как-нибудь как ни в чём не бывало с ним разойтись. Ну, я ей оба жакана прямо в грудь и влепил, по коробке. Она тряпкой легла.

Александр вытирает рот, прикусывает сахар. Продолжает:

— Стало мне ясно, что не так страшен тигр, как его малюют. Падает он от ружья точно так же, как и любая другая лесная тварь. Даже от шестнадцатого калибра — ружьё у меня было старое, курковое (судя по всему, ТОЗ-66. — М. К.). Но я тогда не думал, что она меня всерьёз кормить будет, и соседи мои — они, конечно, сразу поняли, куда тигра подевалась, — отнеслись к этому с пониманием, но без сочувствия.

— А сейчас?

— Что сейчас? Сейчас они (соседи. — М. К.) сами мне докладывают: здесь большой кот ходит, как бык, прямо. Такой сразу может навару дать на десять штук баксов. А там — мамка с котятами. Котята тоже нужны бывают.

— Они-то зачем?

— Мне об этом знать не надо. Приезжают и говорят: нужно пару тигрят живых. Ну, прикидываешь, кто здесь рядом живёт, как можно взять — и соглашаешься. Или не соглашаешься.

— Ну ладно, большого тигра, туда-сюда понятно, вы в петлю ловите, — я решаю проявить таёжную эрудицию, — а тигрят как?

— А как раньше, — ухмыляется мой собеседник, — догоняем выводок с собаками, мамку — из ружья, а котят путами ловим. Или рогулинами задавливаем, потом вяжем. Это только в кине и в рассказах всё так благостно происходит. Обычно, не убив мамку, тигрят не получишь. Поэтому я параллельно с заказом на котят всегда спрос на мёртвую тигру ищу. Кстати, насчёт большого кота ты не прав — берём мы его не в петлю, а в клетку. В петле он сам себе шкуру порвать может. А здесь подошли, из мелкашки его аккуратненько — тюк! Потом быстро на части разымаешь — отдельно шкуру, отдельно кости вывариваешь — и покупателю. Это главная задача в нашем деле — чтоб товар долго не лежал. Иначе он слухами обрастает, понимаешь… А тигра… Тигры в наших краях на нас хватит…

Александр не уточняет, кто такие эти «мы»…

Ну а теперь — о главном!

Мудрый приморский мужик Виталий Старостин когда-то сформулировал: «Охота на тигра опасна для вашего здоровья!».

Львиная доля нападений амурского тигра на человека являются злостно спровоцированными. То есть подавляющая их часть — результат непродуманных выстрелов по живой мишени. Рекомендую помнить об этом всем тем, кто ещё только собирается разрядить своё оружие в этого зверя!

Охота на тигра: тигры и оружие

Оружие на тигра — тема практически забытая в современных широких стрелковых кругах. Но когда-то, не более ста лет назад, она была не менее популярна, чем сегодня обсуждение снаряжения для охоты на медведя. Кроме того, — и выше мы в этом убедились — всё же и сейчас существует некоторое количество людей, применяющих против тигра огнестрельное оружие. Об их опыте, а также об опыте их предшественников я и предлагаю поговорить.

Многократно цитировавшийся на страницах этой книги Н. Байков утверждает:

«Вся внешность могучего хищника и в особенности его грозный, сверкающий взгляд таковы, что стрелять в него иногда отказываются даже опытные смелые охотники, бившие не раз медведей. Психологически это объясняется тем, что опасность от этого зверя несравненно более велика, чем от медведя. Это и является доминирующим обстоятельством в сознании человека, поставленного лицом к лицу с тигром. Инстинкт самосохранения у таких людей обыкновенно сильнее страсти охотника, и на самом деле такому охотнику лучше не ходить на тигра, так как в самый критический момент у него дрогнет рука и изменит пуля, каким бы хорошим стрелком он ни был. По образному выражению русских промышленников, у таких охотников „сердце падает“ при виде страшного хищника.

Единственным надёжным оружием при охоте на тигра является современное нарезное малокалиберное ружьё в три линии, с бутылочными патронами, снаряжёнными бездымным порохом и полуоболочечною пулею дум-дум; начальная скорость такого ружья должна быть не менее 3000 фут, магазин на пять патронов. Нечего и говорить, что оно должно обладать настильностью и меткостью. Для отличных стрелков, при стрельбе накоротке, может быть рекомендован штуцер-экспресс, калибром три-четыре линии, или винтовка Винчестера, калибром 500–50, с пулями разрывными, полуоболочечными. Хороши также современные боевые винтовки, калибром три линии, но с небольшой переделкой, а именно: чтобы на сто шагов точка прицеливания совпадала с точкою попадания, необходимо немного повысить мушку и понизить верхний обрез прорези прицела. Всякое другое оружие, не обладающее вышеприведёнными качествами, неудовлетворительно и не действительно на такого живучего зверя».

Однако такой авторитет, как Дж. Корбетт, при охоте на тигра уверенно пользовался дальнобойными винтовками для стрельбы в горах, как-то: Westley Richards, Rigby/Mauser калибра 275, а также штуцерами калибра 450/400 и 500 с горизонтальным расположением стволов под патроны с бездымным порохом. Вообще, разнообразие оружия в рассказах Корбетта несколько удивляет — он стрелял гигантских кошек из всего на свете: от «Спрингфильдов» калибра 577 до дальнобойных винтовок калибра 6 мм. В целом создаётся впечатление, что бенгальский тигр не очень крепок на рану, если «позволяет» такое разнообразие.

Описывая неудачный выстрел, сделанный во время охоты на талладешского людоеда, Корбетт так объясняет свой выбор оружия:

«Охотники, которым никогда не приходилось бывать в Гималаях, усомнятся, разумно ли я поступил, вооружившись лёгкой винтовкой 275-го калибра и запасшись всего пятью патронами. Меня это заставили сделать следующие соображения:

а) этой винтовкой я пользовался свыше двадцати лет и хорошо её знал;

б) она была лёгкой, имела точный бой и била на расстоянии до трёхсот ярдов;

в) лечивший моё ухо полковник Барбер предупредил, чтобы я избегал пользоваться тяжёлой винтовкой и не стрелял чаще, чем требовали обстоятельства.

Что же касается запаса патронов, то он был мал потому, что я не собирался в то утро стрелять в тигров. Я хотел только найти деревню, где людоед убил свою последнюю жертву, и, если останется время, привязать приманку — одного из бычков. К тому же лёгкая винтовка и пять патронов к ней сделали бы своё дело, если бы я не выпустил зря ту роковую пулю».

Излишне говорить, что при оценке боевых качеств этого оружия решающее значение для владельца имел первый пункт.

Знаменитый шикари К. Сингх упоминает два случая убийства тигра из винтовки под патрон 22LR и один — дробью пятого номера с нескольких метров. В последнем эпизоде, правда, я не нахожу ничего удивительного, потому что дробь на короткой дистанции летит единым зарядом и наносит ужасающие повреждения, если не попадает по массивным костям.

Небольшое отступление. Индийские ружья «парадокс»

С охотой на тигра в британских колониях в Азии опосредованно связана и история довольно интересной конструкции охотничьего оружия. Я говорю о сверловке «парадокс», или, как её ещё называли, «нарезной чок» (rifle-choke).

Я читал о двух версиях истории её разработки. По первой из них некий полковник Фосбери создавал зверовое оружие под

патрон калибра, принятого в гладкоствольном оружии. Нарезные ружья калибров от 4-го до 32-го были известны повсеместно. И повсеместно же это оружие имело два недостатка: значительный вес и большую отдачу. Якобы Фосбери справился с поставленной задачей, оставив от штуцерной нарезки только небольшой кусок в самом конце ствола. А потом, заглянув в ствол и обнаружив девственно гладкую поверхность, не устоял перед искушением выстрелить дробью. В результате чего выяснил, что новая система хорошо бьёт пулей и удовлетворительно — дробью.

Вторая версия считается общепринятой. Полковник был удручён необходимостью носить по джунглям дробовик и тяжёлую зверовую винтовку. Хитрые немцы решали эту проблему, приставив к обычной двустволке-горизонталке третий нарезной ствол. Но чувство изящного, присущее полковнику как офицеру и джентльмену, восстало против такой чудовищной затеи, уродовавшей благородные пропорции двустволки с горизонтальным расположением стволов. В итоге продолжительных размышлений Фосбери разработал собственную систему «нарезного чока». В 1885 году он запатентовал эту хитроумную идею и сразу же продал патент фирме Holland & Holland, которая и наладила производство этого типа оружия на радость офицерам и джентльменам.

Скорее всего наиболее правдоподобной является вторая версия, которая подтверждается и общими тенденциями развития стрелкового оружия в конце XIX века. Достигнув некоторой универсальности, конструкторы пошли по пути более узкой специализации. Мне довольно долго пришлось иметь дело с «голландовскими» двустволками, которые нельзя было назвать иначе как чисто зверовыми ружьями. Весили они за четыре килограмма, имели винтовочную мушку и несколько откидных целиков и снабжались несколькими пулелейками, рассчитанными на вес пуль от тридцати двух до шестидесяти граммов. При этом данные ружья не были рассверленными штуцерами (существовал такой варварский способ переделки штуцера 12-го калибра в «парадокс» в советское время) и имели на казённой части стандартную надпись, что снабжены патентованной сверловкой полковника Фосбери. Кроме этого мне случалось видеть двустволки 12-го калибра, выполненные как обычные дробовые ружья и даже без характерных для «парадоксов» специальных прицельных приспособлений. Выпущены они были бельгийской фирмой «Август Франкотт».

«Парадоксы» довольно долго были чисто британской игрушкой и даже назывались «индийскими ружьями для охоты на тигра». На боковых досках этих двустволок (а чаще всего это были Royal от Holland & Holland), действительно, изображались тигры, слоны и носороги. Реальные случаи, когда тигра убивали из этого оружия, мне не известны.

Сверловка «парадокс» просуществовала довольно долго, но так и не обрела широкого распространения. Её вытеснили штуцера-нитроэкспрессы и «низкоэстетические» комбинированные ружья о трёх стволах.

Вторую жизнь эта сверловка обрела только в Советском Союзе, где подобное оружие регистрировали как гладкоствольное. Оттуда эта мода перекочевала в нынешнюю Россию. Но любители «парадоксов» обычно забывают, что современный rifle-choke не даёт особого выигрыша по сравнению с обычным гладкоствольным охотничьим оружием со стволами с цилиндрической сверловкой, использующим точно изготовленные пули и современные пороха.

Охота на тигра: тигры и оружие (продолжение)

Участники охот на тигра в Уссурийском крае конца XIX — начала XX столетия были чужды британским изыскам. Чаще всего они использовали трёхлинейную винтовку системы Мосина и винчестер. Это оружие было распространено среди самых широких слоёв населения. Как вспоминает ветеран тигровых охот И. Алмазов, «…особенно прославился живущий на посту Раздольном (в 30 верстах от села Никольского) крестьянин Худяков, который, возвращаясь с охоты, случайно наткнулся на целую семейку тигров и убил троих! Но один, которого он считал наверняка убитым, очнулся в то время, когда мужик обдирал его собрата, и прописал Худякову на ноге и на руке вечную память. Худяков стрелял из винчестера; сам он по сие время жив, здоров и ещё хороший охотник».

Вероятнее всего, речь идёт о винтовке Winchester Mod. 95 образца 1895 года с коробчатым магазином под русский военный патрон, ныне известный как 7,62x54R, или не менее распространённый американский патрон 30–40. Эта винтовка была излюбленным оружием таких знаменитых зверобоев, как Михаил и Юрий Янковские, ею пользовался и В. К. Арсеньев.

Н. Г. Гарин упоминает о некоем корейском охотнике Шинпуги, убившем на своём веку «9 тигров, 21 медведя, 7 изюбров и без счёта барсов и косуль». По словам Гарина, он пользовался «винчестером на 12 зарядов», то есть под пистолетный/револьверный патрон.

Анализируя сведения об оружии, из которого добывались тигры на российском Дальнем Востоке, приходишь к выводу, что стреляли их, конечно, из чего угодно. В нынешние времена полосатые хозяева тайги часто гибнут от выстрелов гораздо менее мощных карабинов СКС, сделанных под патрон 7,62x39. Но опытные браконьеры до сих пор вспоминают тёплым словом карабины «Медведь» и «Лось» под патрон 9,3x53, распространённые на юге Дальнего Востока в 1970–80-е годы.

— Исключительно удачный карабин, — резюмировал охотник-промысловик С., работавший в то время на севере Приморского края. — Как дашь из него по корпусу — падает сразу и потом не шевелится.

По словам С., он убил за двадцать лет четырёх тигров — считал, что они сильно мешают ему на участке. Ни одного хищника он не ободрал и ни одной шкуры не продал, просто застрелил и бросил в тайге. «Чтоб не жили» — такова типичная аргументация этого поступка.

— А тигр вообще крепок на рану? — спрашиваю я его. — Кошка же!

— Да не так, чтоб очень, — С. задумывается. — Вообще, я их не стрелял пачками, как кабанов, скажем… Нет, и другие не жаловались… Падает он хорошо, практически от любой пули. Всё-таки хлипковат он маленько. Живучий — да, но живучий он уже такой — не шевелящийся. Упадёт, потом ещё долго ползти будет.

Всё это напоминает мне слова одного очень известного африканского охотника: «Вообще, лев не очень крепок на рану. Главное попасть по корпусу». Это высказывание относилось к использованию на охоте патрона 30–06 Springfield, аналогичного по характеристикам нашему трёхлинейному (7,62 мм). В современной традиции того же африканского льва принято стрелять оружием под патрон не меньше.410 Rigby (при рекомендованном 460-м). Что, в общем-то, и понятно: считается, что он обеспечивает эффект «overkill», и зверь после попадания такой пулей в корпус с расстояния меньше ста метров уже не сможет сделать ни шагу. Возможно, такие ограничения по боеприпасу будут приняты в России в случае открытия спортивной охоты на тигра. Но тем не менее люди старшего поколения не перестанут вспоминать, что в предыдущие десятилетия они обходились тем, что было под рукой…

Охота на тигра: завтра

Чем же на практике оборачивается уссурийское тигриное поголовье в четыреста пятьдесят — пятьсот (по оценке западных природоохранных фондов) или шестьсот-семьсот (по подсчётам некоторых отечественных специалистов) особей?

Это значит, что каждый год им требуется для прокорма около сорока пяти — пятидесяти тысяч жертв, что, исходя из общей официальной численности копытных животных на Дальнем Востоке, превосходит лимит для их отстрела охотниками. Получается, что тайга уже наполнена тиграми до предела и даже перенаселена. Тут уместно вспомнить, что, как утверждают международные эксперты, при общей численности в семьсот зверей (или триста плодовитых самок) амурский тигр будет совершенно выведен из-под удара. Но, судя по всему, сегодня ситуация с этим хищником в таёжных районах опасений не вызывает, а что до цифры в семьсот голов, то, вполне вероятно, она уже достигнута.

^{Отстрел одного тигра может спасти жизнь двум десяткам. Тем более что его и так убьют — бесплатно…}

Итак, мы подошли к главному вопросу — возможен ли легальный, официально регулируемый отстрел амурского тигра на русском Дальнем Востоке? И что он нам даст? Рассмотрим факторы, говорящие за и против этого.

Моральный аспект правомерности такой охоты мы намеренно затрагивать не будем — дальневосточная реальность наглядно демонстрирует, что над ним неизменно торжествует аспект материальный.

Если исходить из приведённых выше оценок численности тигров (а против этого, видимо, не будут возражать ни Академия наук, ни транснациональные экологические корпорации, ни тем более российские природоохранные органы), то по всем биологическим показателям люди могут изымать без ущерба для популяции от двадцати пяти до сорока пяти особей в год. Примерно такое количество тигров и отстреливается ежегодно безо всяких лицензий и разрешений и продаётся в Китай по демпинговым ценам, а то и просто остаётся гнить в тайге.

На российской территории стоимость мёртвого тигра у перекупщика колеблется от шестисот долларов (откровенно бросовый вариант: шкура маленькая, снята плохо, надо срочно от неё избавиться) до десяти тысяч (огромный самец, спецзаказ, существует открытый канал переправки груза через границу — случай очень редкий, но тем не менее иногда возникающий). Естественно, средняя цена гораздо ближе к первой из указанных сумм.

А сколько может стоить трофейная охота на амурского тигра?

По мнению представителей различных аутфиттерских компаний, стоимость гарантированной и легальной охоты на амурского тигра оценивается от восьмидесяти до ста пятидесяти тысяч долларов. Но многие эксперты считают, что эта сумма занижена в два, а то и в три раза.

Дело в том, что амурский тигр сегодня — самый редкий крупный хищник планеты. Это больший эксклюзив, нежели чёрный или белый носороги. Каждый трофейный тур для его добычи будет совершенно уникален и потребует индивидуального подхода, выбора места, транспортной схемы. Более того, возможно, понадобятся и заключения государственной экологической экспертизы на решение об изъятии из природы каждого конкретного зверя. Эти средства, вероятнее всего, пойдут на оплату работы специалистов из Российской академии наук, которые сегодня вынужденно работают с иностранными организациями.

Но прежде всего необходимо постановление Правительства Российской Федерации о регулировании численности амурского тигра в целях её оптимизации. Подобный документ позволит незаконно отстреливаемых тигров добывать легально и обеспечит ежегодный приток в бюджет страны нескольких миллионов долларов.

^{Такие холмы с утёсами — обычное место обитания тигра в южном Приморье.}

Тигр, будучи легализован как охотничий вид, автоматически станет самым редким и дорогим трофеем мира. И самым престижным, естественно. Но даже если решение о возможности ограниченного изъятия тигров из тайги и пройдёт все согласования, на пути его реализации возникнет очень много трудностей.

Охота на тигра — какой она может быть?

Было бы ошибкой считать, что разрешись завтра положительно ситуация с юридическим оформлением охоты на тигра, так сразу же её можно будет и начинать. Для организации на юге Дальнего Востока необходимой туристическо-охотничьей инфраструктуры придётся много поработать. Прежде всего, материальная база таких туров должна основываться на охотничьих хозяйствах интенсивного типа с высокой плотностью копытных животных и соответственно хищников. Ещё одна проблема заключается в том, что в настоящее время отсутствуют специалисты, способные квалифицированно, на уровне того же африканского сервиса, провести охоту на тигра в уссурийской тайге. Людей класса Дж. Корбетта, К. Андерсона и Дж. Хантера у нас нет, по крайней мере, я с таковыми не встречался.

А как же сведения о незаконной добыче тигров на Дальнем Востоке, которыми столь смело оперирует автор, — спросите вы. А так: большая часть нелегально изымаемых тигров добывается с помощью петель, ловушек-клеток или самострелов, — отвечу я. Сегодняшний охотник не преследует тигра на лыжах и не сидит в традиционной для уссурийцев засаде у привязанного пса, используемого в качестве приманки для предпочитающего собачатину хищника. Он ставит самолов или самострел и только через много дней возвращается за добычей. Нет, этот в Корбетты не годится!

^{Пора вернуть этого зверя в список охотничьих видов.}

Тигробоев-профессионалов придётся воспитывать практически «с нуля», учить их корректному обращению с клиентами и стандартным приёмам, принятым на цивилизованной охоте, выбивать ощущение того, что вооружённому человеку в лесу можно всё — походя и косулю стрельнуть, и изюбря завалить. Известные трудности могут возникнуть у охотника при общении с аутфиттером, который привёз клиента. Также придётся его отучать и от коронной фразы «мистер, дай доллар!».

Кроме того, необходима сеть баз, способных принять охотников такого VIP-уровня, о котором на Дальнем Востоке читали только в женских и приключенческих романах. Убогие «зимухи» промысловиков для этого не годятся. Хорошие бытовые условия должны быть созданы на точках, вынесенных непосредственно к местам охоты, — лабазах и засидках. Ещё нужны система оповещения о движении тигра по тропам и о возможном его подходе к району охоты, прожектора, автоматически включающиеся при нападении тигра на приманку…

В угодьях подобного профиля необходимо постоянно поддерживать высокую (и даже сверхвысокую) численность пятнистых оленей, кабанов и изюбрей для того, чтобы сохранить привлекательность территории для нескольких тигров. Попутно такое поголовье копытных обеспечит возможность эффективной трофейной охоты в те годы, когда «тигровый лимит» на данный участок выдаваться не будет. Таким образом, охотничьи хозяйства, претендующие на получение соответствующей лицензии, будут отличаться от заповедников только искусственно увеличенной численностью промысловых животных.

Также на базах должна быть налажена самая жёсткая система охраны, возможно, путём вербовки в егеря самых отчаянных браконьеров из окрестных деревень и превращения их в «крысиных волков».

На первый оторопелый взгляд, брошенный из Приморского края, столь радужная перспектива кажется малонаучной фантастикой. Но помилуй бог! Всё вышеперечисленное давно и с успехом используется при организации популярных африканских сафари, причём подавляющее большинство этих идей и приспособлений (за исключением следящих сенсоров — но электрические сторожки на тропах уже были!) внедрено более тридцати лет назад! Поэтому, когда на кону каждой такой охоты будет стоять сумма в десятки, если не в сотни тысяч долларов, будьте спокойны — всё необходимое появится.

Небольшое отступление

Я намеренно вывожу за скобки попытки организации полулегальных тигриных охот последнего десятилетия. Мне известно как минимум о трёх таких случаях.

Сценарий этих мероприятий был всегда примерно одинаков.

Сначала для отстрела тигра выписывалась некая официальная бумага. Естественно, это была гарантированная «липа», но её наличие на руках у устроителя давало возможность определённой задержки при общении с правоохранительными органами — той самой, во время которой представителям инспекции обычно делается «предложение, от которого трудно отказаться».

Затем клиента вывозили в угодья, там его катали на снегоходе, показывая много тигриных следов — свежих и не очень. По лесу с лаем носились своры собак, и создавалась иллюзия активной охотничьей деятельности — с воплями «Вот, пошёл, пошёл! Видишь, кусты дрогнули!» и тому подобным антуражем. Проведя в тайге две недели, одурев от водки, собак, егерей и снегоходов, сделавший предоплату примерно в двадцать пять тысяч долларов охотник понимает, что трофея ему уже не видать. И тут егеря неожиданно говорят: «С тигром нам чего-то не везёт. Но ты ж деньги платил, нам тебя жалко… Есть у нас тут, сердешнай, шкура тигриная одна хорошая… Убили его днесь злые люди, мы шкуру-то и забрали, сдать не успели… Так ты её того — возьми себе, что ли…»

Лимиты и аукционы

Легальная охота на редких диких животных является достаточно распространённым в мире явлением. Ежегодно в Африке добывается несколько голов носорогов. Их стреляли даже некоторые известные российские политики и министры. В Пакистане существует механизм, благодаря которому значительная часть стоимости разрешения на отстрел винторогого козла (мархура) идёт на нужды конкретного административного образования. Как рассказывал мне российский аутфиттер Олег Подтяжкин, тамошние жители от всей души приветствовали приехавших к ним охотников и в честь удачного окончания тура сами организовали праздник — «День Мархура». На нём глава селения объяснил, что на средства, полученные от этой охоты, они построят у себя в кишлаке новую школу. Более того, в том же Пакистане сейчас выдвинута инициатива о разрешении на тех же условиях коммерческой добычи персидского леопарда.

Как же могут распределяться лимиты на отстрел амурского тигра среди арендаторов охотугодий, аутфиттерских компаний и охотников-спортсменов?

Лесные участки необходимо оценивать по их, так сказать, «тигроёмкости». Причём во внимание должна приниматься не только численность тигров, постоянно обитающих или проходящих через те или иные угодья, но и общая площадь задействованных земель и их биологическая продуктивность — владельцу или арендатору необходимо будет доказать, что в его охотничьем хозяйстве живут несколько тигров и что они в состоянии успешно размножаться и поддерживать своё поголовье на нужном уровне. Вероятнее всего, такие базы обяжут принять сначала несколько обычных охотничьих туров международного класса для того, чтобы оценить степень их подготовленности к проведению трофейной охоты высокого уровня. Вполне обоснованным кажется и введение какого-нибудь «тигриного сертификата», удостоверяющего, что данному хозяйству позволено при наличии лимита устраивать VIP-мероприятия по добыче тигра.

В первые пять лет работы этой схемы наиболее эффективным механизмом распределения лимитов на отстрел мне видятся аукционы. При организации подобных торгов и отборе участников необходимо отдавать предпочтение людям, имеющим высокую репутацию в мировом сообществе охотников за трофеями, а не нуворишам, готовым не глядя заплатить миллион за любую свою прихоть. Честь добыть легальный тигровый трофей должна принадлежать президентам и королям, всемирно знаменитым стрелкам и неустрашимым охотникам, а не криминальным элементам или бизнесменам с сомнительным прошлым. Потому как ничто не подорвёт авторитет этого элитарного и дорогостоящего действа столь сильно, нежели такое сообщение: «Первого в мире амурского тигра, отстрелянного по государственной лицензии в рамках программы по регулированию численности полосатых хищников, добыл Семён Лютиков, президент ЗАО „Русское Полено“, видный лесопромышленник, широко известный в узких кругах как Сеня Лютый».

Я уверен, что «тигриный» аукцион может быть превращён в настоящее шоу, а среди его распорядителей должны оказаться узнаваемые в стране и мире люди — политики, артисты, охотники…

Глава 9