Несмотря на все ее старания, дыхание его сильно ухудшалось к полуночи. Дали телеграмму маме. Пошли междугородные звонки. Заведующая хотела отправить его назад. Он страшно боялся, что его разлучат с Верой, и готов был скрывать свой недуг, страдать, задыхаться, лишь бы проводить эти болезненно-сладкие вечера с ней. Только с ней. Он никому никогда не жаловался, и когда задыхался днем, то прятался в угол, чтобы никто не видел. Ради Веры он готов был — не дышать.
Но дома его не с кем было оставить, родители работали допоздна, и решено было подождать и понаблюдать, что же это за порок. Последнюю новость ему сообщила Вера, прижав к своей груди. Платье было с глубоким декольте. Он уткнулся носом в ее обнаженную ключицу и замер, успокоившись, что их волшебные вечера будут продолжаться. Губами он невольно касался ее кожи. Ей было приятно это прикосновение. Неожиданно он уснул. Вера просидела весь вечер не двигаясь, боясь потревожить его, счастливая, что хоть во сне, инстинктивно он дышал ровнее. Но каждый раз, когда он вздрагивал, вздрагивала, а потом замирала и она, переживая за мальчика на ее коленях. Она знала и чувствовала, что без него ей будет очень трудно и одиноко.
Приступы продолжались почти каждый день. Как выдерживала его на своих коленях каждый вечер Вера — секрет женщины.
В один из таких вечеров, нарушив распорядок, она оставила его сидеть с собой после отбоя. Время близилось к десяти. Все уже спали. А ей все не хотелось вести своего мальчика в казенную комнату-спальню. Наверху в спортивном зале вдруг что-то зазвенело и упало. Они сидели внизу, Вера обнимала его плечи и гладила голову, успокаивая, чтобы он мог дышать. На лестнице раздались возбужденные голоса, зажегся свет. Неожиданно появилась качающаяся подруга Веры Надя, за нею шли два парня, один радист, другой его приятель.
— Ты все со своим, — странным голосом произнесла Надя. — Там маты, они хотят, чтобы я легла на них. На маты…
Парни, подхватив ее, потащили, шатаясь, назад, наверх.
Августик не мог понять, зачем девушке нужно ложиться на маты. Как потом, в восемь лет, он никак не мог понять впервые услышанного глагола «е…». Видение подруги было странным и загадочным. Но оно неожиданно взволновало Веру. Она выпустила из своих объятий Августа и быстро пошла наверх.
Послышались возгласы, крики, кто-то на чем-то настаивал. Голос Веры… Августик, смущенный, догадался, что ему нужно уйти отсюда и пойти лечь в кровать.
Уже гораздо позднее, засыпая, он почувствовал прижимающуюся щеку Веры, с каплей влаги, скользнувшей по его лицу, сомкнувшиеся устало ресницы и странное слово, которое она сказала: «Звери…»
Вера думала, что он уже спит. Она ушла так же быстро, как и возникла. Август не знал, где и как она провела ночь. Но заметил, что больше никогда Вера, на редкость обходительная и вежливая, не общалась и даже не оборачивалась в сторону радиста и его приятеля.
Ему нравилось в Вере абсолютно все, он тогда и не понимал, что в женщине может что-то не нравиться. Ему нравилась ее фигура, ноги, кожа, лицо, разрез глаз, улыбка. Ему снилась Вера, он думал только о Вере и не мог понять, чем он заслужил ее внимание. Она ласкала его, смотрела на него своим чудным с легкой смешинкой взглядом, в котором он утопал. Нежно прижимала его к груди, упругому животу… Шептала нежности. Прижимала его щеку к своей щеке, а головку клала на плечо так, чтобы губы мальчика касались ее шеи.
Она никогда не говорила ему о своих чувствах, но дарила столько ласки, что Август до этого и представить себе не мог, что такое количество нежности, целое море, может существовать.
В этот немного прохладный вечер Вера опять посадила его к себе на колени и неожиданно крепко обняла.
— Мой милый мальчик, завтра я уезжаю в Москву.
Август вздрогнул, он и не думал, что их дружба, нежная и ласковая, может закончиться. Он еще не знал, что в жизни все рано или поздно кончается. (Как это ни банально.) Он обвил руками плечи Веры и приник по наитию губами к ее шее.
Он весь дрожал, она и не пыталась его успокоить, она дрожала сама. Слезы катились с ее щек ему на губы, потом с губ на шею. Он впервые узнал, что слезы у девушек тоже соленые.
Ночью она долго сидела на его кровати. Потом легла рядом, прижимая его вдоль всего тела, к груди, к животу, пока он не заснул. Что было во сне и что делала она, он не ведал.
Утром Веры он уже не увидел. К вечеру у него произошел страшный приступ удушья, который никак не проходил. (Могла помочь только она, но…) Срочно вызвали «скорую помощь», ему дали кислородную подушку. До пяти утра он не мог уснуть. На следующее утро немедленно вызвали родителей Августа. Мама приехала забрать его во врачебном «ЗИМе». Весь детский сад столпился у ограды и смотрел, как его увозили.
Август безумно жалел, что его мама так и не познакомилась с Верой.
Он родился в стране, которой уже нет, в городе, который исчез с лица земли.
Августик Флан возник на свет как раз в результате того, что потом прельщало его всю жизнь, — полового акта. Как и составная часть этого акта: девочки, девушки, женщины — всегда прельщали и привлекали его.
В школу он был отдан с семи лет и не терпел ее всеми фибрами своей маленькой души. В первом классе он сидел позади всех, на последней парте, и перекладывал никчемные палочки, учась считать. Преподавательница, пожилая матрона, не обращала на него никакого внимания, и он платил ей взаимностью. Впрочем, скучно рассказывать в деталях о бессмысленных, так называемых юных годах Августа (мы — не дублинский писатель), перейдем к одному только потрясшему его случаю, прежде чем он отправился в другую школу, где все и начнется.
22‑я школа была самая хулиганская в городе. В ней дрались все — со всеми, и нежному Августику предстояло пройти уроки первых кулачных драк. Два его кузена, той же фамилии Флан, которые учились в старших классах, ради развлечения заставляли Августа ходить в мужской туалет и давать пинка под зад мочеиспускающимся старшеклассникам, которые были в два раза больше пинкодавателя. Едва они кончали, как начиналась драка, и тут появлялись старшие братья. Они учили Августа на живых экспонатах, как бить в скулу, глаз, подбородок, сплетение. Пока он ни разу не проигрывал. Август всегда думал, чем бы он занимался в школе, если б не его братья.
Однажды в субботу они шли втроем по какому-то переулку и навстречу им попался шестиклассник по кличке Ноздря. Кузены тут же стравили подростков и стали со стороны, как патриции, наблюдать за боем гладиаторов. Август все еще был в первом классе. Сначала шел сумбурный обмен ударами, потом изворотливому Августику удалось повалить противника на асфальт, и только он собрался избить лежащего под ним Ноздрю, как братья силой оттащили его. Ноздря вскочил, шустро отбежал на безопасное расстояние и крикнул зло, до этого не слышанную Августом фразу:
— Я твою маму е…!
После чего шмыгнул в ближайшую подворотню, так как за ним уже помчались старшие братья Флана.
Август был потрясен непонятной фразой и странным словом. На следующий день он спросил у знакомого старшеклассника, что это значит.
— Это когда папа ложится на твою маму, — ответил тот.
— Зачем ему это делать, ей же будет тяжело?
— Он ложится и ее ебет, — пояснил знаток.
Почему взрослый папа должен ложиться на его маму, он так и не смог понять. Объяснение смущало и не давало проникнуть внутрь самого смысла. Не поняв абсолютно ничего, Август решил об этом не спрашивать, чтобы не смущаться еще больше. Однако слово не шло из его головы и чем-то завораживало. Оно имело ударной вторую гласную и состояло из двух странных слогов. Неожиданно Августик вспомнил Веру, шум, крики в спортивном зале, «они хотят, чтобы я легла на маты», но воспоминание ни с чем не связывалось и угасло, улегшись на маленьком чердаке памяти.
За то, что Август, разучивая алфавит, путал буквы «б» и «в», отец бил его ремнем. И ввел это в систему воспитания. Считал сына неучем, глупцом и не уделял ему никакого внимания. В то же время стала возрастать и расцветать к нему любовь матери. И хотя она всегда любила своего ребенка, у нее почти не было времени проявлять эту любовь.
Мама Августа была абсолютная красавица, женщина неповторимой красоты. Которую нельзя было отнести ни к одной национальности, ни к одному народу. Ею любовался весь город, это была поистине космополитичная красота.
Лицо совершенного овала, глаза, брови, губы, скулы — выточены, фигура, бедра, ноги — все лучшего, высшего качества. Высочайшей пробы. Когда она училась в институте на врача, ее воровали три раза и увозили в горы, чтобы на ней жениться. В те годы ее пышные волосы, заплетенные в тяжелую косу, касались сзади колен. Около выхода из института собирались парни из других районов, чтобы посмотреть на красавицу. Она никогда не была неприступной или заносчивой. У красивой Ольги всегда были красивые подруги.
Лора — врач-стоматолог, с точеными, абсолютно потрясающими ногами, на которых, как влитые, сидели стрелки чулок. Она родила двух дочек, и младшая Светлана была ровесницей Августа. Когда у его мамы кончилось неожиданно молоко, Лора кормила Августа своей грудью. Даже после того как она родила, об этой груди слагались легенды. Так что она была молочной мамой Августика, и его губки в младенческом возрасте касались ее соска. Интересно, что все это повторится позже, при довольно странных обстоятельствах.
Подруга Лора за свою бурную жизнь сделала сорок абортов, и всегда ее лицо было молодо и красиво. Француженки часто скоблятся, чтобы омолодить кожу на лице. Раз в год, и это помогает.
Ни один философ не ответил — в чем смысл жизни. И, естественно, в восемь лет Август его не мог знать: он жил сегодня, не думая о завтра.
Родители наконец получили долгожданную квартиру со всеми удобствами и переехали в центр. Августа перевели в лучшую школу города с лучшими преподавателями. Классную даму звали Клавдией Александровной, и это была первая учительница в жизни, которая ему понравилась. Интуитивно, всем своим опытом, учительским и женским, она чувствовала, что за обликом закомплексованного школьника скрывается умный мальчик. В течение года ее вера в него неоднократно вознаграждалась. Она научила Августа читать, и он стал лучшим учеником по литературе. Она научила Августа писать, и он стал вторым в классе по письму и родному языку.