Прошла бесснежная зима. И наступил промежуток между зимой и летом, когда Август, экономя деньги на завтраках в школе, покупал маленькие букетики ландышей маме. Букетик стоил десять копеек. Бутылка молока с булкой в школе — столько же.
В это лето, в августе, должна была состояться свадьба самого старшего двоюродного брата Георгия. Невесту он впервые привез домой из бывшей северной столицы Империи. Ее звали Полиной. На смотрины родители взяли Августа с собой. Их родовой дом, в котором жил его любимый дядя Авель, был всегда дорог Августу: здесь его любили, кормили, оставляли жить, когда родители уезжали или разводились, и всячески заботились о нем.
Август был самый родственный из всех. Он стоял в дверях и не решался переступить порог большой комнаты. Невеста сидела на диване, а когда встала, то совершенно поразила его. Полина была красивая девушка с очень стройной фигурой и ослепительно высокой большой грудью. По крайней мере Августа она поразила своим размером.
— Заходи, не стесняйся, — мягко сказала она. — Меня зовут Полина, а ты и есть Август?
Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Она подошла к нему, взяла за плечи и ввела в комнату. Август влюбился в нее в течение часа. Во время вкусного обеда он украдкой рассматривал ее стан, плечи, грудь, чуть крупные, но изящные бедра, — когда она вставала, чтобы помочь принести блюда. Она сразу вписалась в их родовой дом, в котором жили когда-то бабушка и дедушка Августа. Как будто она здесь выросла.
На прощание Полина поцеловала его в щеку. Он был покорен, очарован, ошеломлен и, идя по улице, все не мог прийти в себя и забыть запах ее духов и аромат девственной кожи. Потом, когда он вырос, он узнал, что Полина действительно выходила замуж девушкой. Это считалось величайшей добродетелью на Кавказе и главным достоинством невесты. А во многих горных селеньях было принято на следующее после брачной ночи утро вывешивать напоказ окровавленную простыню. Сегодня редко какая невеста выходит замуж девушкой. Это немодно. К моменту свадьбы она часто уже забывает, кто первый лишил ее невинности. О, времена, о, нравы! И часто, если суженая поспешила предаться наслаждениям и вкусить сладких утех до свадьбы, приходилось резать пальчик…
Свадебное торжество должно было начаться в пятницу и длиться до понедельника. Приближалась грандиозная свадьба, о которой потом долго и с восторгом говорил весь город.
Дядя Авель устраивал пир для своего старшего сына. О, и это был пир! Были наняты шесть женщин, которые целую неделю готовили угощения в трех домах родственников. Плюс тетушки Августа и жена дяди Берта — самая искусная и великолепная стряпуха, вкуснее которой никто не готовил в городе.
Свадьба началась в пять вечера. Столы ломились от яств и напитков. Пир был устроен под куполом виноградных лоз во дворе большого дома зажиточных родственников. Столы стояли длинной вереницей, прогибаясь от огромного количества блюд со свежими овощами, фруктами, всевозможными салатами, необыкновенной рыбой, ваз с икрой Каспия, паштетов, языков, фаршированных деликатесов, домашних изысканных солений, запеченных гусей, индеек, кур, уток, телятины, баранины. Это было настоящее пиршество. Прямо над головой свисали гроздья темно-синего винограда, который можно было срывать, едва привстав со стула, и сразу отправлять в рот.
Полина блистала в прекрасном белом платье, которое еще больше подчеркивало ее созревшую фигуру и волшебную, завораживающую красотой грудь. Август не мог оторвать глаз от новой родственницы.
В самый разгар веселья Полина пригласила Августика танцевать и, увидев, что он не умеет, стала учить его легким па. После двух танцев она прижала его головку к атласному животу и поцеловала в макушку. Август задохнулся, застеснявшись. Мог ли он тогда, даже в самых волшебных снах, мечтать, что через четыре месяца будет касаться ее тела, лежа в одной кровати?..
На столах уже не было места для бутылок шампанского, коньяка и изысканных напитков. Армада игристых шипучих вин лежала в больших металлических корытах, под громадными плитами кускового льда. Ошалев от веселья, впечатлений и количества народа, Август и его братья ходили в дальний конец двора и, открывая бутылки шампанского, стреляли друг в друга пробками. Открытых бутылок было на столе столько, что шипучие вина выливались в виноградную лозу, чтобы не заметили взрослые, как они открывают новые и новые бутылки.
К полуночи средних кузенов Августа, включая его старшего брата, стали под руки выносить из-за стола (они никогда столько не пили) и относить в дом, где штабелями укладывали на ковер в большой гостиной, так как все диваны и кровати были завалены свадебными подарками. За три дня на свадьбе погуляло более трехсот пятидесяти человек. Не считая детишек, — их невозможно было сосчитать.
День и ночь на кухне стояли женщины, они продолжали готовить, жарить, мыть, подносить, убирать, добавлять, доливать, докладывать. Пиршество утихало только к шести утра, чтобы в час дня начаться снова.
Жених и невеста, а также близкие родственники должны были присутствовать на свадьбе все три дня. На второй день Полина посадила Августика возле себя и не отпускала никуда весь вечер. Теперь Август видел длинное застолье с «изголовья». Папа помахал ему рукой, делая какие-то знаки, он сидел посередине стола. Рядом с ним сидел его любимый брат Авель.
Полина явно проявляла симпатию к родственному мальчику. К третьему вечеру он уже умел танцевать. Полина была его первой учительницей… Он невольно задыхался, когда грудь ее в танце прижималась к его голове. Потом она танцевала с его отцом и дядей Авелем. А чтобы станцевать с его мамой, стояла целая очередь. Мама была первой красавицей города.
Эту свадьбу Август будет помнить всегда, всю жизнь, и по-детски мечтать, чтобы у него было такое же королевское торжество. Но у него такой свадьбы не будет никогда.
Мишка, близкий друг Августа, был сибарит, он хотел получать от жизни только удовольствия. В их маленьком городке он всегда умудрялся находить новые развлечения и наслаждения, к которым пытался приобщить и Флана.
— Пойдем на стадион «Динамо», посмотрим, как девочки играют.
В их дворе жила Ира Портнова, которая была капитаном команды девушек и классно играла в волейбол. С посредственным лицом, но — походкой, бедрами и особенно спортивными ногами она привлекала взгляды окружающих, выделяясь среди остальных девушек.
Игра закончилась только к восьми, и Мишка потащил его в какой-то проем, в сгущающуюся темноту. Неожиданно Миша стал ступать осторожно и бесшумно.
— Тихо, — прошептал он, — здесь находится женская баня, где они все моются после игры.
По каким-то перекладинам они залезли на крышу, вошли на чердак, едва не упали, споткнувшись, и подползли к тому месту, из которого пробивала тоненькая струйка света. Кем-то мастерски проделанное отверстие было довольно большое.
Он приник к дырочке. Из заходивших или уже стоявших мокрыми голых девушек он сразу отметил Иру Портнову. Она выделялась своей классической фигурой, грудью с торчащими вверх сосками, а низ ее живота завершал очень густой треугольник из темных волос. Она встала под душ, как специально прямо под Фланом, откинула голову с короткой стрижкой вверх, раздвинула ноги на ширину плеч и вода струями заскользила по ее телу.
В первое мгновение от невиданного и потрясающего зрелища Август задохнулся. Как часто потом он будет вспоминать эту минуту! Это было первое девичье тело, которое он увидел совершенно голым. Не частью, не фрагментами, а полностью, целиком! От неожиданности и шока он отпрянул от глазка, но Мишка наклонил его снова и заставил прильнуть к «телескопу». Теперь Ира водила руками навстречу струям по своей груди, животу, бедрам. Мыла под мышками и гладила шею. Когда она, слегка присев и отставив зад, стала мыть между ног, в треугольнике, у Августа полностью перехватило дыхание. Он не знал, почему именно выступающий островок густых волос вызывает в нем такое смятение и возбуждение, от которого приливает кровь ко всем членам.
Эта картина — раздвинутые ноги, струящаяся по ним вода, свивающиеся колечками волосики лобка, отставленный зад — поразила его воображение. Так вот какие они голые, так вот какие… Ему вдруг захотелось спрыгнуть вниз и схватить ее за грудь… Это был инстинкт. Ира подняла голову к потолку и внимательно посмотрела. Август был уверен, что она его увидела и сейчас дико закричит. Минуту они смотрели друг другу в глаза. После этого она опустила голову, чуть шире расставила ноги, побольше присела и стала водить одной рукой по груди, как бы лаская ее, другой — вокруг треугольника, напоминавшего холм. Делая странные движения, еще не понятные Флану, она тщательно мыла себя между ног. Август дорого б отдал, чтобы наблюдать за этими движениями, за этой комбинацией прикосновений все время.
Мишка попросил его подвинуться, и он, ошеломленный, отстранился. В голове все пылало. Так вот как выглядит голая девушка. Совершенно голая, как говорят, в чем мать родила… так вот как. С тех пор ему всегда хотелось смотреть на голое тело и обнаженных девушек. Как они раздеваются или, пусть, одеваются, абсолютно голые.
— Другая стала под душ, хочешь посмотреть? — прошептал Мишка. Августик еще не успел поменяться с ним местами, как раздался дикий крик:
— А ну, брысь отсюда! Вон-н!
Их засекли — видимо, что-то посыпалось вниз. Как дикие зайцы, они бросились вниз с чердака, через проем на улицу.
Но удовольствие было колоссальное. Во дворе они сели на лавочку и стали ждать. Вскоре в короткой юбке, со спортивной сумкой на плече появилась Ира Портнова. Они впились в нее глазами, живо представляя каждый изгиб и выступ ее тела под летней одеждой. Волосы ее были мокрыми, она шла без лифчика, и груди, как живые, прыгали свободно под майкой. Они сидели обалдевшие и словно зачарованные.
— Добрый вечер, мальчики, — вежливо сказала она и вошла в свой подъезд.
«Мальчики» чуть не умерли от восторга.
— Вот это фигура, — прошептал сибарит Мишка.