Маль. Пустите же нас на корабль, капитан.
Xелью. Мы никому не скажем.
Реет. Мы хорошие.
Штурман (исполненный достоинства). И верно — недурны. Но погружу я вас последними. А пока укоротите язычки.
У портовой конторы, ожидая разрешения на погрузку, стоят машины. Вперед всех протиснулся «москвич». Его водитель открыл свою дверцу и свесил ноги наружу. Он сидит спиной к девушке и равнодушно смотрит на море. Девушка не потрудилась даже открыть дверцу — она сидит и лениво поводит своими молодыми глазами. Двое молодых людей, связанных лишь скукой и постелью. Парень с комсомольским значком маятником шагает возле машины и вызывающе поглядывает на водителя «москвича».
Их четвертый товарищ возвращается и кладет на заднее сиденье бутылки. Водитель с девушкой тотчас оборачиваются и смотрят назад.
Водитель. В порядке?
Девушка (зевая). Господи, какая скука!
Рядом с «москвичом» стоит видавший виды «виллис» из рыболовецкого колхоза — старый, заслуженный, запыленный. За рулем женщина в расцвете средних лет. Председатель колхоза, крупный, грузный и медлительный, как тяжелый мотобот, стоит, опершись на капот, и беседует с двумя местными рыбаками. За «виллисом» стоит с опущенными стеклами серая «Волга».
Доцент. Пойди погуляй.
Парикмахерша. Не хочу. Пыльно. Наверно, скоро пустят на паром.
При этом она смотрит в ручное зеркальце, в котором отражаются наполовину закрытая туристским автобусом инвалидная коляска и мрачное лицо сидящего в ней инвалида.
Инвалид. Побегай, Тийу. Попрыгай, воробей.
Тийу. Не хочу.
Инвалид. Тогда спой что-нибудь.
Тийу. Все песни кончились.
Инвалид. Конфетку возьми.
Тийу. Больше не хочется.
В туристском автобусе остался только водитель. Все остальные расположились на травке возле обочины и наслаждаются жизнью. Бидон с пивом и кружка тоже здесь. Слышен командирский голос главного бухгалтера и повизгивание девушек. Чуть в стороне от всей компании режется в карты четверка рыцарей, счастливых и деловитых. Летняя идиллия.
Между туристским автобусом и коляской стоит грузовик с хлопком. Влюбленные явно только что проснулись и курят. Мягкий приглушенный свет, проникающий в щель, падает на их лица и на белые клочья хлопка в волосах. Парень обнимает девушку за плечи, и от его сигареты сыплются искры, которых оба не замечают.
В сумраке тлеет на клочке хлопка искра, меркнет, разгорается, забирается, словно червь, вглубь. Сквозняк проносит стороной от влюбленных тонкие нити серого дыма. Это еще не пламя, не огонь и даже не огонек, это всего лишь эмбрион несчастья.
Парень (выглядывая из-под брезента). Никак не пойму, где мы. Не то железнодорожный переезд, не то... Прямо за нами — инвалид с коляской. (Замечает расположившийся на траве народ из промкооперации.) В канаве гулянка какая-то - пиво хлещут. Девчонки. (Хочет спрыгнуть.) Схожу расследую.
Девушка (хватая его за волосы). Что еще за девчонки? Цыц! Сиди здесь!! (Выглядывает из-под брезента.) Ага, какие-то латыши. Наверно, это Рижское взморье. Долго мы спали?
Парень. Не знаю, часов-то нет. Слушай, это же судовой гудок! Мы в порту.
Девушка. В каком порту?
Парень. Не важно. Поцелуемся.
Слабый ветерок свивает в колечки нити серого дыма. Парочка целуется, но чувствительный нос девушки сразу же улавливает запах горящего хлопка.
Девушка. Ягненочек, где-то горит.
Парень. Это мое сердце.
В этот миг начинают работать моторы. На пристань выносятся «москвич», за ним медлительная «Волга» доцента, затем «виллис» председателя колхоза, туристский автобус, инвалидная коляска, два длиннотелых рефрижератора и, наконец, еще одна «Волга» с двумя военными летчиками. Один из них, темноволосый, мчится в контору за билетами, а другой, светлый, неторопливо ходит вокруг машины. Темноволосый возвращается, садится в машину, светлый — в форме капитана — завершает свой обход и садится за руль. Похоже на то, что они точно рассчитали время, что они не опаздывают и не торопятся. Первое впечатление от них — это синтез молодости и спокойствия.
В грузовике с хлопком сидят в обнимку парень и девушка. Как только машина тронулась, они сразу же успокоились.
Парень. У тебя паспорт с собой?
Девушка. Зачем? Или не веришь, что мне правда девятнадцать? (Достает из сумочки паспорт.) Гляди! Девятнадцать лет и три месяца. Гляди — штамп службы, видишь? Комбинат обслуживания. Гляди — не замужем. (С обидой.) Что же ты ночью паспорта не спрашивал — самое было время.
Парень. Куриная ты голова. Разве я для того? Я хочу шагом-арш в первую же церковь со своей первой девушкой, и аминь. (Серьезно.) Хочу, чтобы мне надели хомут по всей государственной форме.
Девушка. Чего-чего?
Парень. Хомут. Священные узы брака, словом. Пойми же, с тобой!
Грузовик внезапно тормозит, и они валятся на хлопок. Пожилой портовик в фуражке с гербом и со списком машин в руках подходит к штурману.
Портовик. Начнем.
Штурман (напустив на себя солидность и поглядывая на девушек). Можем начать.
Портовик. Эти бензоцистерны придется оставить.
Штурман. У его сестры свадьба. Я им почти пообещал.
Портовик (махнув рукой). Ну, раз пообещал... (Подходит к ожидающим машинам.) Цистерны! (Первый водитель подкатывает свою цистерну к апарелю и тормозит.) Вперед — на правый борт!
Носовая палуба парома разделена на два вытянутых треугольника, наружные стороны которых, образуемые бортами, слегка приподняты. Площадь их как раз достаточна либо для среднего грузовика, либо для бензоцистерны. При погрузке машины проезжают на самый нос и потом задним ходом легко въезжают в свой сектор. Без двух этих треугольников оставшаяся часть палубы составляет длинный прямоугольник с двумя апарелями по краям.
На паром въезжает первая цистерна. Затем вторая. Водители, знакомые тут с каждым дюймом палубы, мастерски выполняют все маневры. Вообще погрузка идет в хорошем темпе, опытный портовик распоряжается всем без суеты, так что ответственность штурмана носит формальный характер. Он просто стоит рядом, повернувшись подбитым глазом к морю.
Портовик. «Волга» ЭСГ 35—33!
Доцент осторожно объезжает «москвича». Водитель «москвича» выскакивает из машины.
Водитель «москвича». Я стоял раньше! И вы погрузите меня раньше.
Портовик. Сначала погрузим «Волгу», потом инвалида. Потом вас.
Водитель «москвича». Это что за шахер-махеры? Я вам покажу!
Портовик. Не показывай — не стану и смотреть. «Волга» — проезжайте!
«Волга» осторожно подкрадывается к апарелю, доцент жмет на газ, мотор ревет, но сцепление выжато. Доцент отпускает сцепление, но забывает про газ, и мотор глохнет.
Портовик. Спокойнее, спокойнее. Бояться нечего.
Водитель «москвича». Портач!
Тем временем «Волга» проезжает на самый нос и благодаря спокойным подсказкам портовика становится как можно левее, чтобы рядом осталось место для инвалидной коляски. Доцент переводит дух и отирает пот.
Портовик подходит к инвалиду.
Портовик. Теперь попрошу вас. (Инвалид включает мотор.) Из какого полка?
Инвалид. Из девятьсот семнадцатого.
Портовик. Значит, свой. Становись рядом с «Волгой». Первым сойдешь, да и вообще там лучше. Хорошее место — только для однополчан.
Инвалид въезжает на паром и втискивает свою машинку рядом с «Волгой». Доцент все еще проверяет, хорошо ли затянут ручной тормоз. Парикмахерша закрыла глаза — ей, кажется, стало плохо. Девочка плотно прижалась к инвалиду и украдкой поглядывает на мать, и родную и незнакомую. Инвалид смотрит в пространство. Но там нет ничего, кроме стальной стены поднятого апареля, похожей на вздыбившуюся дорогу...
Въезжает «москвич». Все четыре седока выходят из него и становятся у поручней.
Колхозный «виллис».
И наконец — грузовик с хлопком. Передняя его часть находится рядом с цистернами, задняя — посередине парома, в продуваемом всеми сквозняками туннеле под мостиком. Шофер выходит из кабины, осматривается по сторонам в поисках знакомых и с радостью обнаруживает на правом борту водителей цистерн.
В этот миг парень с девушкой приподнимают брезент. Сумерки туннеля, неуютный сквозняк, стальная обшивка палубы.
Парень. Слезем?
Девушка. И куда?
Парень. Я устрою каюту. Прыгай!
Парень достает из кармана помятую пачку «Примы», вынимает из нее и кладет в сумочку девушки сигареты, складывает пустую пачку вдвое, и теперь, если зажать надпись пальцем, пачку можно выдать за красное служебное удостоверение. Парень кладет пачку в карман рубашки, и лицо его тотчас меняется, становится нарочито мужественным, как у эстрадного певца. Он распахивает брезент и спрыгивает на палубу. Только что въехавший на палубу туристский автобус резко тормозит, водитель высовывается из кабины.
Водитель автобуса. Ты, черт! Прямо под колеса! Что, ослеп?!
Парень поворачивается. Его спина и затылок в клочьях хлопка наводят на мысль, что он расцвел. Широко расставив ноги, он помогает девушке слезть. Водитель автобуса подает яростные сигналы — один, другой, третий, но эти двое стоят себе посреди палубы, и парень снимает с девушкиного жакета хлопок. Сзади ревут машины. И тут между влюбленными возникает во всем величии штурман.
Водитель автобуса. Убери ты этих зайцев.
Парень. Что? Ты кому это говоришь?!
Штурман (с важной официальностью). Попрошу ваши билеты.
Парень (с нагловатой фамильярностью). Послушай, друг...
Девушка (робко). Давай сойдем.
Штурман. Ваши билеты, пожалуйста.
Парень (достает из кармана сложенную вдвое «Приму» и, зажав надпись пальцем, сует ее под нос штурману). Узнаеш