Серлинг РодПолуночное солнце
РОД СЕРЛИНГ
ПОЛУНОЧНОЕ СОЛНЦЕ
Перевод Г. Барановской
"Секрет настоящего художника, - много лет назад говорил ей старый учитель, - заключается не в том, чтобы перенести краску на холст, а в том, чтобы передать эмоции, используя масло и кисть как разновидность нервных каналов".
Норма Смит взглянула из окна на гигантское солнце, потом - на холст, закрепленный на мольберте, который она установила возле окна. Она пыталась нарисовать солнце, и физически ей это удалось - огромный желто-белый круг, накрывший, казалось, полнеба. И уже можно было определить его неровные края. Оно было обрамлено огромными движущимися протуберанцами. Это движение можно было увидеть на ее полотне, но жара, - невыносимая, испепеляющая жара, накатывавшаяся волнами и жарившая город снаружи, не поддавалась кисти и не могла быть описана. Она ни на что не походила. И не имела прецедентов. Эта длительная, нарастающая и губительная жара подобно невидимому огню путешествовала по улицам.
Девушка положила кисть и медленно прошла через комнату к маленькому холодильнику. Она достала молочную бутылку, полную воды, и аккуратно отлила в стакан. Сделав глоток, девушка почувствовала холодную жидкость, влившуюся в нее. За последние несколько недель простое питье вызывало очень специфическую реакцию. Она действительно не могла припомнить, чтобы хоть раз она чувствовала воду. Раньше она испытывала сначала жажду, потом облегчение; но теперь даже глоток чего-нибудь холодного сам по себе был событием. Она поставила бутылку назад в холодильник и быстро взглянула на часы, стоящие в книжном шкафу. Они показывали 11.45. До девушки донеслись шаги. Ктото спускался по ступенькам, и она медленно подошла к двери, открыла ее и вышла в коридор.
Маленькая четырехлетняя девочка рассудительно смотрела на нее, потом глаза остановились на ее стакане с водой. Норма села на колени и приложила стакан к губам ребенка.
- Сьюзи! - вмешался мужской голос. - Не пей у леди воду.
Норма взглянула на высокого, мокрого от пота мужчину в расстегнутой спортивной рубашке.
- Все нормально, мистер Шустер, - сказала Норма, - У меня ее много.
-Ни у кого ее нет в большом количестве. - Мужчина дошел до нижней Ступеньки и подвинул девочку в сторону. - Такого понятия как "много" больше не существует. - Он взял девочку за руку и повел к двери напротив. - Миссис Бронсон, мы уже едем, - проговорил он, постучав в дверь.
Миссис Бронсон открыла дверь и вышла в холл. Это была женщина средних лет в тонком домашнем халате. Ее лицо блестело от пота. Выглядела она неряшливо и уныло, хотя Норма могла вспомнить, что не так уж давно это была очаровательная, довольно красивая женщина, да и выглядела она намного моложе своих лет.
Теперь ее лицо было усталым, волосы растрепались и не были уложены в прическу.
- У вас есть газ? - спросила миссис Бронсон ровным утомленным голосом. - Высокий мужчина кивнул.
- У меня двенадцать баллонов. Я посчитал, что его хватит, по крайней мере, до Буффало.
- Куда вы едете? - спросила Норма.
По ступенвкам спускалась жена высокого мужчины.
- Мы пытаемся добраться до Торонто, - ответила она. - У мистера Шустера там живет двоюродный брат.
Миссис Бронсон погладила девочку по голове, потом вытерла пот с маленького пылающего лица, - Не думаю, что это мудро - так поступать. Автострады забиты. По радио говорят, что они стоят бампер к бамперу. Даже невзирая на нехватку газа и все остальное...
Шустер перебил ее: - Я знаю, - кротко сказал он, - но в любом случае мы должны попытаться. - Он облизнул губы. - Мы просто хотели попрощаться с вами, миссис Бронсон. Мы наслаждались жизнью здесь. Вы были очень добры. Потом как-то обеспокоенно он обратился к своей жене: - Пойдем, дорогая.
С этими словами он поднял единственный чемодан и, держа ребенка за руку, начал спускаться вниз по ступенькам. Жена пошла за ними.
- Удачи вам! - крикнула им вслед миссис Бронсон. - Безопасного путешествия! , - До свидания, миссис Бронсон, - отозвался женский голос.
Входная дверь открылась и закрылась. Миссис Бронсон долго смотрела вниз, потом повернулась к Норме.
--Теперь мы остались вдвоем,- мягко сказала она.
- Они последние жильцы? - спросила Норма, показывая на ступеньки.
-Последние. Во всем доме нет никого, кроме тебя и меня. ..
Из квартиры миссис Бронсон вышел мужчина. В его руках была сумка с инструментами; - Вода снова бежит, миссис Бронсон, - сказал он. - Я не могу дать гарантию, как долго она будет, но какое-то время она не причинит вам беспокойства.
Он быстро взглянул на Норму и нервно показал на сумку.
- Вы можете заплатить наличными? - спросил он.
- У меня есть счет в банке, - ответила миссис Бронсон.
Слесарю было не по себе..
- Мой шеф велел мне брать только наличными. - Он извиняюще улыбнулся Норме. - Мы работаем двадцать четыре часа в сутки. В городе каждые полторы минуты ломается холодильник. Все пытаются делать лед, а когда ток отключают каждые два часа, машины не выдерживают.
С видимым усилием он снова посмотрел на миссис Бронсон.
- Насчет этого счета, миссис Бронсон...
- Сколько я вам должна?
Мужчина смотрел на свои инструменты и низким голосом проговорил:
- Я должен взять с вас сто долларов.
Он печально покачал головой.
Спокойный голос миссис Бронсон не мог скрыть ее ужаса:
- Сто долларов? За пятнадцатиминутную работу?
Мужчина кивнул с несчастным видом.
- За пятнадцатиминутную работу. Остальные конторы просят по двести и по триста за такую работу. Так длится уже месяц. С тех пор, как... - Он глянул на улицу через окно коридора. - С тех пор, как это произошло.
Последовало тревожное молчание, и наконец миссис Бронсон сняла обручальное кольцо.
- У меня больше не осталось денег, - тихо сказала она, - но это золото, оно дорого стелит.
Она протянула ему кольцо.
Мастер не мог посмотреть ей в глаза. Он сделал быстрое судорожное движение, которое нельзя было принять ни за согласие, ни за отрицание. Он посмотрел на кольцо и покачал головой.
- Идите и продайте его, - отвернувшись, сказал он. - Я не принимаю женские обручальные кольца.
Он подошел к ступенькам.
- До свидания, миссис Бронсон. Удачи вам. - Он помедлил на ступеньке.
Над ним в окне виднелось желто-белое солнце. Теперь оно светило постоянно, но теперь оно было злом, которое нельзя более игнорировать.
- Я собираюсь попытаться вывезти свою семью сегодня вечером, - сказал мастер, глядя в окно. - Поедем на север. В Канаду, если получится. Говорят, там холоднее. - Он обернулся и посмотрел на двух женщин. - Не то, чтобы это что-то изменило, - просто попытка оттянуть... оттянуть это.
Он улыбнулся, но улыбка вышла кривой.
- Как и то, что все стремятся установить холодильники и кондиционеры. - Он покачал головой. - Все ерунда. Просто попытка оттянуть это, вот и все.
Он начал медленно спускаться.его широкие плечи сутулились.
- О Господи. - Донеслось до них, когда он дошел до площадки и продолжил спуск. - Господи, как жарко!
Его шаги пересекли нижний вестибюль.
Норма облокотилась о стену возле двери.
- Что теперь будет? - спросила она.
Домовладелица пожала плечами.
- Я не знаю. По радио я слышала, что они будут включать воду только на один час в день. О времени сообщат дополнительно.
Она вдруг взглянула на Норму.
- А ты не собираешься уезжать? - выпалила она.
Норма покачала головой.
- Нет, уезжать я не собираюсь.
Она выдавила из себя улыбку, затем повернулась и пошла в свою комнату, оставив дверь открытой.
Другая женщина вошла за ней. Норма подошла к окну. Солнце обдало ее жарой и странным, почти злобным светом. Он изменил целый город. Улицы, дома и магазины приняли тошнотворный устричный цвет. Воздух был тяжелым и сырым.
Норма чувствовала, как пот бежит по спине и ногам.
- Я продолжаю придерживаться этой дурацкой мысли, - проговорила художница, - этой дурацкой мысли, что я проснусь, и ничего этого не будет. Я проснусь в холодной кровати, и на улице будет ночь, и ветер будет шуметь в ветвях, на тротуаре будут тени, а в небе будет светить луна.
Она повернула лицо и выглянула в окно. Это было равноценно тому, чтобы стоять перед открытой печью. Волны жары ударили ее, проникали в ее поры, проталкивались в ее тело.
- И шум движения, - более мягким голосом продолжала она, - автомобили, мусорные ящики, бутылки молока, голоса.
Она подняла руки и потянула за шнур от подъемных жалюзи.
Дощечки сомкнулись, и комната погрузилась в тень, но жара осталась. Норма закрыла глаза. Потом задумчиво сказала: - Не странно ли это... не странно ли, что многие вещи мы принимали как должное, - она помолчала, когда имели их?
Руки миссис Бронсон походили на двух нервных порхающих птичек.
- По радио выступал ученый, - сказала она, заставив себя говорить. - Я слышала его сегодня утром. Он сказал, что будет еще жарче. С каждым днем. Что сейчас мы очень близко от Солнца. И что поэтому... вот почему мы...
Ее голос Смолк. Она не могла заставить себя произнести это. Ей не хотелось говорить это вслух. А слово звучало "погибнем". Но, сказанное или нет, оно висело там, в горячем воздухе.
Ровно четыре с половиной недели назад Земля неожиданно и необъяснимо изменила свою эллиптическую орбиту и устремилась по той, которая постепенно, секунда за секундой, день за днем приближалась к Солнцу.
В полночь было так же жарко, как и днем, и почти так же светло.
Больше не было ночи и темноты. Все маленькие человеческие предметы роскоши - кондиционеры, холодильники и вентиляторы перестали быть таковыми. Это были жалкие и панические средства временцого выживания.
Нью-Йорк уподобился огромному больному высыхающему животному, чьи жизненные силы сгорали. Он очистил себя от обитателей. Они двигались на север в Канаду в безнадежной гонке с солнцем, которое уже начало обгонять их. Это был мир жары. Каждый день солнце становилось больше и больше, жара нарастала день за днем, пока термометры не закипали; дыхание, движение и разговоры были полны скуки. Это был мир бесконечного зенита.