Топоры по двери.
Они прокрались в гостевую комнату, где несколькими месяцами ранее плечом к плечу спали воины. Теперь там валялось лишь изношенное одеяло Синего Дженнера.
— Что происходит? – прошептала она, с трудом узнав свой голос – таким он оказался высоким и хриплым.
— Пришел Светлый Иллинг со своими Спутниками, – сказал Дженнер, – чтобы погасить долги Праматери Вексен. Йельтофт уже горит. Простите, принцесса.
Скара дернулась, когда он надел что-то ей на шею. Ошейник из скрученной серебряной проволоки. Отличная цепочка негромко звякнула. Такую же носила девушка-инглинг, которая заплетала ей волосы.
— Я рабыня? – прошептала она, когда Дженнер застегивал другой конец себе на запястье.
— Вы должны ею казаться.
Скара отпрянула от грохота снаружи, раздался лязг металла, и Дженнер прижал ее к стене. Он задул свечу и погрузил их во тьму. Она увидела, что он вытащил нож, и Отец Луна заблестел на лезвии.
Теперь из-за двери послышались завывания, высокие и ужасные, словно это был рев чудовищ, а не голоса людей. Скара зажмурилась, слезы жгли веки, и она начала молиться. Запинаясь, она бормотала бессмысленные молитвы. Молитвы всем богам и никому.
Легко быть храброй, когда Последняя Дверь кажется такой далекой и крошечной, когда из-за нее волнуются другие люди. Теперь она затылком ощущала холодное дыхание Смерти, и оно замораживало всю ее храбрость. Как легко она говорила о трусости прошлой ночью. Теперь она поняла, что это такое.
Раздался последний долгий визг, и за ним опустилась тишина, которая была едва ли не хуже, чем весь шум до того. Она почувствовала, что ее потянули вперед, почуяла несвежее дыхание Дженнера на щеке.
— Надо идти.
— Я боюсь, – выдохнула она.
— Я тоже. Но если встретим их храбро, то возможно, уйдем живыми. Если же они обнаружат, что мы прячемся…
Дед говорил, свои страхи можно победить, лишь встретившись с ними лицом к лицу. Прячься от них, и они победят тебя. Дженнер со скрипом открыл дверь, и Скара заставила себя пойти за ним. Ее колени тряслись так сильно, что едва не стукались друг о дружку.
Ее босая ступня попала во что-то влажное. У двери сидел мертвец, солома вокруг него была черной от крови.
Его звали Борид. Воин, служивший ее отцу. Он таскал Скару на плечах, когда она была маленькой, чтобы она могла достать до персиков в саду под стенами Оплота Байла.
Она медленно перевела больной взгляд в ту сторону, откуда доносились голоса. Смотрела поверх сломанного оружия и расщепленных щитов. Поверх лежавших всюду скрюченных трупов, раскинувших руки среди покрытых резьбой колонн, из-за которых замок ее деда назвали Лесом.
В свете угасающего огня костровой чаши стояли фигуры. Бывалые воины, чьи кольчуги, оружие и кольца-деньги блестели цветами пламени. Их огромные тени тянулись к ней по полу.
Среди них были Мать Кира и дед Скары в наспех натянутой кольчуге, которая плохо ему подходила, с растрепанными после сна седыми волосами. Перед двумя пленниками стоял и любезно улыбался стройный воин с красивым гладким лицом, беспечным, как у ребенка. К нему не смели приближаться даже другие убийцы.
Светлый Иллинг, который не поклонялся никаким богам, кроме Смерти.
Его голос веселым эхом отдавался в пустоте зала.
— Я надеялся выказать свое уважение принцессе Скаре.
— Она отправилась к своей кузине Лаитлин, – сказала Мать Кира. Тем же самым голосом, которым невозмутимо отчитывала, поправляла и критиковала Скару каждый день ее жизни, только теперь с незнакомым оттенком ужаса. – Там, где вы ее никогда не достанете.
— О, мы ее достанем, – сказал один из воинов Иллинга, здоровый мужик с бычьей шеей.
— И весьма скоро, Мать Кира, весьма скоро, – сказал другой, с копьем и горном на поясе.
— Король Утил придет, – сказала она. – Он сожжет ваши корабли и скинет вас в море.
— Как же он сожжет мои корабли, если им ничто не угрожает за огромными цепями Оплота Байла? – спросил Иллинг. – За цепями, ключи от которых вы сами мне отдали?
— Гром-гил-Горм придет, – сказала она, но ее голос стих почти до шепота.
— Надеюсь, так и будет. – Иллинг вытянул обе руки и очень мягко откинул волосы Матери Киры ей за плечи. – Но он придет слишком поздно для вас. – Он вытащил меч, навершием которого был огромный бриллиант в золотых когтях. Зеркальная сталь блеснула в темноте так ярко, что у Скары перед глазами осталось белое пятно.
— Смерть ждет всех нас. – Король Финн глубоко вдохнул через нос и гордо выпрямился. На миг показался тот человек, которым он когда-то был. Он осмотрел зал, колонны, встретился взглядом со Скарой и, казалось, слегка ей улыбнулся. Затем упал на колени. – Сегодня ты убиваешь короля.
Иллинг пожал плечами.
— Короли и крестьяне. Для Смерти все мы равны.
Он ударил деда туда, где шея переходит в плечо, клинок вонзился по рукоять и тут же выскользнул, быстро и смертельно, словно молния.
Король Финн умер так быстро, что лишь сухо пискнул и упал лицом в костровую чашу. Скара стояла, замерев – затаив дыхание, затаив разум.
Мать Кира уставилась на труп своего господина.
— Праматерь Вексен дала мне обещание, – запинаясь, произнесла она.
Кап-кап, кап-кап, кровь капала с кончика меча Иллинга.
— Обещания лишь связывают слабых.
Он крутанулся, изящно, словно танцор, сталь блеснула в тени. Полетели черные брызги, голова Матери Киры ударилась об пол, а ее тело упало, словно в нем вовсе не было костей.
Скара, содрогаясь, выдохнула. Должно быть, это кошмар. Горячечный бред. Она хотела лечь. Ее веки затрепетали, тело обмякло, но пальцы Синего Дженнера до боли сжимали ее руку.
— Ты рабыня, – прошипел он, жестко встряхивая ее. – Ты ничего не говоришь. Ничего не понимаешь.
Она пыталась успокоить всхлипывания, когда к ним стал приближаться звук легких шагов. Кто-то вдалеке начал кричать и никак не мог остановиться.
— Так-так, – донесся тихий голос Светлого Иллинга. – Эта пара не отсюда.
— Да, господин. Меня зовут Синий Дженнер. – Скара понять не могла, как он может говорить так дружелюбно, спокойно и благоразумно. Если бы она открыла рот, оттуда полились бы одни рыдания. – Я торговец с лицензией Верховного Короля, недавно вернулся со Священной реки. Мы направлялись в Скекенхаус, но сбились с курса из-за шторма.
— Должно быть, вы настоящие друзья с королем Финном, раз гостили в его замке.
— Мудрый торговец дружелюбен со всеми, господин.
— Ты потеешь, Синий Дженнер.
— Если честно, вы меня сильно напугали.
— Действительно, мудрый торговец. – Скара почувствовала легкое прикосновение к подбородку, и ее голову запрокинули. Она посмотрела в лицо человека, который только что убил двоих, растивших ее с детства. На его любезной улыбке все еще были капли их крови. Он стоял достаточно близко, чтобы она могла сосчитать веснушки на его носу.
Иллинг выпятил пухлые губы и высоко и чисто присвистнул.
— И товары у торговца хорошие. – Он запустил руку в ее волосы, намотал прядь на длинные пальцы и отдернул ее так, что кончик его большого пальца задел ее щеку.
Вы должны жить. Вы должны править. Она придушила свой страх. Придушила ненависть. Заставила лицо замереть. Лицо невольницы, не выказывающее ничего.
— Продашь мне это, торговец? – спросил Иллинг. – Может, в обмен на свою жизнь?
— С радостью, господин, – сказал Синий Дженнер.
Скара так и знала, что глупо было со стороны Матери Киры доверять этому пройдохе. Она вдохнула, чтобы выкрикнуть проклятие, и его шишковатые пальцы сильнее впились в ее руку.
— Но я не могу.
— По моему опыту, а его у меня много, и весьма кровавого… – Светлый Иллинг поднял свой красный меч и прижал к щеке, как девочка прижимает любимую куклу. Бриллиантовое навершие замерцало красными, оранжевыми и желтыми отблесками огня. – Один острый клинок разрезает целый узел «не могу».
Дженнер сглотнул, и дернулся кадык на его покрытой седой щетиной шее.
— Она не моя, и я не могу ее продать. Это подарок. От принца Варослава из Кальива Верховному Королю.
— Ах. – Иллинг медленно опустил меч, на лице осталась длинная красная полоска. – Слышал, мудрому человеку стоит бояться Варослава.
— У него неважное чувство юмора, это уж точно.
— Чем больше у человека могущества, тем меньше у него чувства юмора. – Иллинг хмуро посмотрел на дорожку кровавых следов, которую он оставил между колоннами. Между трупами. – Верховный Король по большей части такой же. Было бы неблагоразумно стащить подарок у этих двоих.
— В точности мои мысли на всем пути из Кальива, – сказал Дженнер.
Светлый Иллинг щелкнул пальцами так громко, словно это был щелчок хлыста, и его глаза неожиданно просветлели мальчишеским восторгом.
— Вот что я думаю! Бросим монету. Орел – заберешь эту милашку в Скекенхаус, и пусть там омывает ноги Верховного Короля. Решка – и я убью тебя и найду ей лучшее применение. – Он хлопнул Дженнера по плечу. – Что ты там говоришь, друг мой?
— Говорю, Праматерь Вексен плохо это воспримет, – сказал Дженнер.
— Она всё воспринимает плохо. – Иллинг широко улыбнулся, гладкая кожа вокруг его глаз сморщилась дружелюбными морщинками. – Но я склоняюсь перед волей только одной женщины. И это не Праматерь Вексен, не Мать Море, не Мать Солнце и даже не Мать Война. – Он высоко подбросил монету в пустое пространство Леса, заблестело золото. – Только Смерть.
Он выхватил монету из тени.
— Король или крестьянин, благородный или простолюдин, сильный или слабый, мудрый или дурак. Смерть ждет всех нас. – Он разжал руку, монета блестела на ладони.
— Фух. – Синий Дженнер уставился на нее, высоко подняв брови. – Похоже, меня она может подождать еще немного.
Они спешили прочь через руины Йельтофта. Пылающая солома трепетала на жарком ветру, ночь до краев была полна криками, мольбами и рыданиями. Скара смотрела вниз, как подобает хорошему рабу. Теперь уже не было никого, кто сказал бы ей не сутулиться, и страх медленно превращался в вину.