Эллис поежился.
— Ад какой-то…
— Что такое ад?
— Вот как раз то, что ты описываешь. Плохое место для плохих людей.
— С тобой согласятся многие жители Полого мира. — Пакс внимательно следил за тем, как металлическое колесико скользит по крышке консервной банки. — Как интересно! Будто смотришь историограмму или представление реконструкторов в музее! Только реконструкторы никогда не делали ничего подобного по-настоящему, а для тебя это привычное дело.
— Консервы открывать? Конечно. А ты, скажу я тебе, очень впечатлительный.
Эллис сбавил скорость.
— Главное, вовремя отогнуть крышку. В самом конце она слегка приподнимается, так что можно подцепить пальцем… Вот, видишь? Только аккуратней, края острые. Можно порезаться.
— Потрясающе. Будто в походе с пещерным человеком!
— Ага, неандертальцы обожали тушенку.
Пакс нахмурился.
— Думаешь, если я молодой, значит, глупый?
— Вовсе нет. — Эллис стал искать ложку. — А ты сам что скажешь насчет этого «Роя»?
После короткой заминки Пакс произнес:
— Я боюсь. Мне нравится носить шляпу и плащ. Нравится, когда люди узнают меня с первого взгляда. Только от частного мнения здесь ничего не зависит, поэтому все протесты выглядят довольно глупо. Что толку возмущаться, если все равно ничего не изменишь?
— О чем ты?
— Если ИСВ решит запустить «Рой», их никто не остановит.
— Но ведь есть же законы…
Пакс покачал головой.
— Теперь все устроено иначе. Никто не вправе указывать другим, что можно, а что нельзя.
— А как же… — Эллис едва не сказал «убийства». — А как же воровство? Никто ведь не станет терпеть кражи. У вас должны быть законы, которые запрещают…
Пакс улыбнулся.
— Какой смысл воровать, если нужную вещь можно создать без особых усилий? А то, что пропало, можно легко заменить. Я ношу новый костюм каждый день. В Полом мире никто ни у кого не ворует.
— Но наверняка есть конфликты?
— Разумеется. Именно этим и занимаются посредники. Улаживают конфликты. Почти все проблемы возникают из-за недопонимания, подавленного гнева или иррациональных страхов. И законы тут не помогут, потому что нельзя управлять чувствами и случайностями. Каждый конфликт уникален, и для каждого нужно искать новый выход, складывая кусочки головоломки. — Пакс окинул взглядом пологий склон холма. — Но это не имеет значения. ИСВ не сможет запустить проект. Они работают над ним уже несколько веков, но до сих пор не подобрали ключик и, сдается мне, вряд ли когда-нибудь подберут. Раньше они хотели сделать так, чтобы люди умели летать, но тогда у них тоже ничего не получилось. Сама идея проекта внушает страх многим жителям Полого мира. Те, кто поддерживают «Рой», часто оказываются изгоями. А теперь еще и убийства. Некоторые считают, что эта волна насилия спровоцирована работой ИСВ.
Эллис нашел ложку и протянул ее Паксу вместе с жестяной банкой. Посредник настороженно принюхался.
— И у вас это едят?
— Ну, изысканным блюдом консервы не назовешь… Да и разогреть бы не помешало.
Пакс попробовал и сморщился. Но плеваться не стал:
— Пожалуй, не так уж и мерзко.
— Это потому, что ты голодный. На пустой желудок и на свежем воздухе любая еда кажется вкусной.
Они мирно завтракали, по очереди орудуя ложкой, и смотрели на восходящее солнце, омывавшее склон холма теплыми утренними лучами. Пели птицы, гудели цикады. Легкий ветер качал ветви деревьев и раздувал белые семена одуванчиков.
Когда банка опустела, Эллис вскрыл пачку «M&M’s».
— Подставь руку, — попросил он и высыпал половину в протянутую ладонь Пакса.
Тот с любопытством разглядывал мелкие глазированные кругляшки.
— Какие… разноцветные.
Эллис фыркнул.
— Их едят.
Он взял в рот красное драже.
Пару секунд Пакс недоверчиво смотрел на Эллиса, потом последовал его примеру. По его лицу тут же расползлась широкая улыбка.
— Как вкусно! Что это?
— Конфеты. «M&M’s». — Он хотел добавить, что их изобрел Форрест Марс, который увидел, как во время гражданской войны в Испании солдаты ели шоколад на летней жаре. Но, поразмыслив, решил, что об этом упоминать не стоит. — Тают во рту, а не в руках.
Пакс внимательно разглядывал желтую пачку из-под конфет, поворачивая ее то так, то этак.
— Надо спросить у Альвы, есть ли у нас такой шаблон. Если нет, то я оставлю несколько штук про запас, а потом найду дизайнера, который сможет разработать что-нибудь похожее. Нельзя скрывать такое чудо!
Эллис рассмеялся.
— Что ж, хоть одно очко в пользу двадцать первого века!
Он чувствовал себя на удивление хорошо, несмотря на то, что прошлой ночью с ним случился ужасный приступ кашля, который начался сразу после того, как они с Паксом сбежали в Мичиган. В те минуты Эллису казалось, что он вот-вот выплюнет кусок легкого. Утром в груди по-прежнему ныло, но в остальном все складывалось просто замечательно. Пакс улыбался, глядя, как ветер ерошит волосы у него на макушке. Эллису было спокойно и тепло, он не испытывал голода и усталости. Если задуматься, это мгновение походило на затишье посреди бури. Тут в пору запаниковать или впасть в отчаяние, но вместо этого Эллис улыбался, грыз «M&M’s», и даже двухтысячелетние консервы оказались вполне съедобными. Как ни странно, он был счастлив.
— Вот бы сейчас пошел дождь, — вздохнул Пакс. — Сколько бы художники ни старались, его не получается повторить в КАР.
— А что такое «КАР»?
— Комната альтернативной реальности. Художники программируют иллюзии, симулирующие реальность, в отдельном помещении — что-то вроде ложного солнца, только там они контролируют все пространство целиком, за исключением самого пользователя. Ты перестаешь понимать, что происходит на самом деле, а что тебе кажется. — Пакс закинул в рот еще одну конфету. — У некоторых возникала зависимость. Много людей погибло: они заходили в КАР и уже не выходили обратно. Умирали от обезвоживания и голода. Понимаешь, они думали, что пьют и едят, но это происходило только у них в голове. После тридцати несчастных случаев Совет потребовал ввести технические ограничения для пребывания в КАР.
Пакс сел поближе, привалившись к плечу Эллиса, и снова устремил взгляд на открывавшийся пейзаж.
— Но иллюзию дождя они создать не смогли.
— Почему? Это же совсем просто, — заметил Эллис. — Достаточно обычных распрыскивателей на потолке. Чтобы вода капала.
Пакс улыбнулся.
— Это не дождь. Это просто вода.
— А что такое дождь, по-твоему?
— Дождь — это великий дар. Это жизнь, спасение, эйфория. Весь мир: каждое растение, каждое насекомое, каждый зверек — встречает его ликованием. Во время ливня остро чувствуешь, что ты живой… особенно, если начнется гроза. Вся вселенная бушует и радуется.
Эллис помнил, как они с отцом смотрели на грозы с крылечка перед домом. Было здорово — редкие минуты, когда можно просто тихонько сидеть рядом с папой. Как фейерверки в День независимости. Но никакой буйной эйфории, про которую говорил Пакс.
— Каково это — иметь семью?
Вопрос застал Эллиса врасплох.
— О чем ты?
— Хорошо, наверное. Как в командной игре, все друг друга поддерживают, любят без оглядки.
Эллис рассмеялся.
— Теоретически. А вот на практике такое случается редко.
— Правда? А я думаю, что жизнь в твое время была удивительная. Раньше я участвовал в клубе анахронистов. Мы надевали парики, белые рубашки и синие джинсы с настоящими ремнями. Носили с собой кошельки. Некоторые даже складывали в них копии пластиковых карточек из прежней эпохи. У нас были часы и ботинки, и мы делали вид, что отправляем друг другу сообщения по телефону, и смотрели старые восстановленные граммы. Мне очень нравились черно-белые. Там, где люди все время носили шляпы.
— А еще жилеты и длинные плащи?
Пакс улыбнулся и кивнул, глухо постучав по своему котелку.
— Иногда мы притворялись мужчинами и женщинами и устраивали танцы. Один раз коллекционер принес на собрание настоящую книгу. Литературная классика. Пришлось надевать специальные белые перчатки, чтобы ее полистать. А владелец книги даже умел читать. Помню, как мы сидели и слушали. Просто дух захватывало.
— А ты помнишь, как называлась книга?
— Такое не забывается. «Вторая попытка», роман Даниэлы Стил. В твое время люди мастерски владели языком! Эпоха настоящей романтики и приключений.
Эллис прикусил язык, чтобы не разразиться ехидными комментариями. Кажется, представления Пакса о прошлом складывались на основе черно-белых голливудских мюзиклов. «Ждет, наверное, когда же я начну петь и приплясывать», — подумал он.
Пакс потеребил бинты на плече.
— Не трогай, — сказал Эллис. — Пусть заживает.
— Такое странное чувство. Чипа нет. Я теперь не могу доказать, кто я такой.
— Их вживляют сразу после рождения?
Хотя какое уж тут «рождение».
Пакс кивнул.
— Этот чип — часть моей личности. Я без него уже не совсем я.
— Вот уж не думаю. Кстати, куда мы его забросили?
— В космос. Где-то рядом с Тритоном, спутником Нептуна… если не промахнулись с орбитой. Я использовал координаты планетария. Порт-коллы обычно обновляют настройки с учетом движения планет.
— На Тритоне есть планетарий? Постой-ка… Порталы можно открывать прямо в космос? А как же вакуум? Почему нас туда не засосало?
— Давай лучше покажу.
Пакс снова достал свое портальное устройство и набрал какой-то код. В пространстве возникла дыра, и Эллис с изумлением понял, что там, по другую сторону — вода. Сплошная аквамариновая толща, в которой плавали рыбы.
— Это океан, недалеко от экватора, примерно на двенадцать метров ниже уровня моря. И, как видишь, вода сюда не переливается, потому что портал нельзя считать отверстием в прямом смысле этого слова. — Пакс сунул руку в океан и продемонстрировал Эллису мокрую ладонь. — Именно таким способом мы избавляемся от отходов. Их, на самом деле, совсем немного, и большую часть можно перерабатывать в созидателях. Но то, что нельзя переработать, отправляют в ядро Земли с помощью порталов. Это совершенно безопасно, иначе от тех, кто открывает портал, осталась бы одна зола. Раньше мы выбрасывали мусор в космос, но в ДПЗ были категорически против.