— Вин здесь? — спросил Эллис.
— Нет, он вернулся домой. За мной больше не надо присматривать.
Эллис чувствовал себя подавленным. Его терзала смутная, тягучая тоска, и он не мог понять причину. Все закончилось хорошо. Но теперь, стоя на балконе рядом с Паксом и глядя на красоты Полого мира, Эллис испытывал страшное чувство вины. Он выжил. А те, кого он знал и любил, умерли. Все, включая Уоррена. Несчастный случай, это безумие надо было остановить… но ни один из аргументов не отменял того, что он застрелил своего лучшего друга. И за это все звали его героем.
Пакс стиснул руку Эллиса.
— Все пройдет, дай только время, — сказал он.
Эллис кивнул.
Посредник взглянул вниз, на парк.
— Снова играют.
— Мезо против Сурикатов, — подсказала Альва.
— И кто побеждает?
— Мезо впереди на одно очко.
— Ух ты! — улыбнулся Пакс. — Что ж, надеюсь, сегодня они выиграют.
Мимо пролетела какая-то диковинная разноцветная птица и приземлилась прямо на балконные перила. Склонила голову, принялась их разглядывать. В Детройте наступила осень, но в Полом мире все еще царила весна.
— Пакс, — позвала Альва.
— Что?
— Тебе, наверное, не до этого… но ты просил, чтобы я предупредила.
— О чем?
— Трава, седьмой квадрант. Вот-вот начнется.
На губах Пакса заиграла улыбка.
— Спасибо, Альва!
Посредник выпустил руку Эллиса и достал из кармана порт-колл.
— Что случилось?
— Мы отправляемся на траву. В самое чудесное место на земле — в седьмой квадрант.
— А что там находится?
Пакс вызвал портал одним нажатием кнопки. Видимо, часто использовал эти координаты.
— Пакс? Что находится в седьмом квадранте?
Посредник по-прежнему улыбался.
— Пойдем.
Они вышли из портала прямо в поле, поросшее густой зеленой травой и фиолетовыми цветами. Высоко над ними со всех сторон вздымались горные вершины — могучие гранитные глыбы над безмятежным лугом. По склонам сбегали пенистые водопады и обрушивались в долину, окруженную высокими соснами. Пейзаж показался Эллису до боли знакомым. Он видел его каждый день, только не в цвете.
Ансел Адамс был отличным фотографом. Но снимок, долгие годы провисевший в гараже, не мог передать красоту настоящей долины. Стоя посреди луга, Эллис чувствовал себя крошечным и всемогущим одновременно. От такого величественного зрелища дыхание перехватывало почище, чем от фиброза. Однако на этом чудеса не заканчивались: над вершинами гор клубились грозовые облака. Тучи перекатывались с угрожающим рокотом — темные, громадные. На фоне черных скал, зеленой травы и лилового неба раскачивались ярко-белые стволы берез.
Потом мир прошила вспышка молнии. Было в грозе какое-то древнее, первобытное буйство стихии, вызывавшее отклик в человеческом сердце. Гроза внушала трепет своей мощью и размахом, служила одним из проявлений божественной воли.
Раздался громовой раскат. Эллис ощутил волну, ударившую в грудь, и почувствовал, как дрогнула земля под ногами. Его охватил невозможный восторг, на губах сама собой появилась улыбка.
— Многие считают, что у деревьев есть разум, — сказал Пакс, глядя, как березы сгибаются на ветру. — Но я, в отличие от остальных, доподлинно в этом уверен. Деревья разумны. Мне нравится быть рядом с ними в такие моменты. Смотреть, как они качаются, чувствовать их радость. Деревья танцуют. Подают нам пример.
— Хочешь потанцевать?
— А ты попробуй!
Пакс ухватил его за руки и начал раскачиваться.
Эллис чувствовал себя дураком. Но посредник не обращал внимания.
Вскинув ладони в воздух и подставив лицо небесам, он закружился под первыми крупными каплями.
— Понимаешь, Эллис Роджерс, я не просто слышу мысли людей. Я чувствую все. Все! Каждое живое существо на земле. Каждую травинку, каждый лист, цветок, букашку, оленя, кролика, мышь-полевку. Я знаю, как ликуют иссохшие корни, когда на них льется вода.
Пакс стянул котелок и крикнул в грозовое небо:
— Как же я люблю дождь!