— Я работал в ИСВ, пока не переехал на ферму, — добавил близнец Пакса с вышитым именем «Декс».
— То есть создавал проблемы, а теперь решает. — Уоррен разложил баранину по семи тарелкам. — Хиг, значится, был защитником природы.
— Био-доком, — сказал Хиг. — Я входил в ДВЗ.
— Это Гринпис местный, — пояснил Уоррен.
— Движение «Полой Земли», — мягко уточнил Хиг, передавая Эллису картошку.
— Ага, оно самое. Хиг у нас лучший работник на ферме, дока по части растений и животных. Первый Вед пиликает на скрипке.
— Я сочинял голо-симфонии, — объяснил Вед. — Но да, ещё я играю на скрипке.
— Второй Вед… не родня первому, — рассмеялся Уоррен. Остальные промолчали, но он, похоже, и не заметил. — Татуировки набивал.
— Я выражал внутренний мир клиентов в видимой форме искусства.
— И, наконец, Ял, наш новый последователь. Ял у нас за повара — если что не по вкусу, ругай его.
Эллис выжидающе глянул на Яла, но тот не стал ничего поправлять или добавлять к сказанному. Ял сидел за дальним концом стола и пытался — не очень успешно — есть левой рукой, опустив правую под стол. Только сейчас Эллис заметил, что еду передавали в строгом порядке: тарелка с мясом перешла от Уоррена к Эллису, затем к Дексу, Хигу, обоим Ведам и, наконец, к Ялу.
Еда обладала всем домашним великолепием, которое могла предоставить неравномерно прогретая печь. В подливке остались комочки, булочки снизу подгорели, а картошка не пропеклась. Морковка была вкусной, баранина — жёсткой, но сочной, а колбаса и квашеная капуста — которую Эллис никогда особенно не жаловал — оказались просто чудесными. В таких огрехах таилась своя прелесть. Как концертный альбом со множеством технических ошибок всегда кажется более живым, чем вылизанная в студии запись, так и Эллису казалось, что он впервые за многие годы ел настоящую еду. Вот о чём говорили герои фильмов, когда мечтали о домашнем обеде — до засилья «Макдональдсов», до того как символом Америки стал гамбургер в коробке.
— Четыре ягнёнка в этом году уродилось, — продолжал Уоррен. — Видел бы ты физиономии Хига с Ведами, когда перед ними на свет появилась новая жизнь.
— Это странное зрелище, — сказал первый Вед. — Больше на болезнь похоже.
— Понимаешь, с чем мне приходится иметь дело? — вздохнул Уоррен. — Ах, да. Молодец, Ял — отлично подпалил булочки.
— Простите. Я раньше работал только с Дарителем. Ещё не привык к печке.
— Мы извинениями сыты не будем. Кончай дурака валять — печка не космический корабль. И Дарители тебе больше не нужны.
— Я постараюсь в следующий раз. Обещаю, Рен Ноль.
— Рен меня зовут! — повысил голос Уоррен. — Просто Рен. Чёрт вас побери, мы здесь люди, а не цифры.
Несколько «людей» бросили взгляды на Ведов. Уоррен нахмурился.
— Я вам и так собирался дать другие имена. Нечего тянуть, а то старина Эллис совсем запутается. Значит, первый Вед отныне будет… Бобом, а второй… — он задумчиво скривил рот, — второй Вед будет Робом. — Уоррен утвердительно кивнул. — Вышьете новые имена сразу после ужина, поняли?
Оба одновременно кивнули, чем, похоже, пуще разозлили Уоррена.
На несколько минут беседа прервалась, слышалось только тиканье часов и скрежет вилок. Уоррен сверлил глазами близнецов, а те не отрывали глаз от тарелок.
— Так вас всего шестеро на всю ферму? — спросил Эллис: не из интереса, а только чтобы заполнить чем-то тишину. Ему нужен был какой-нибудь шум, поток слов, чтобы заглушить собственные мысли, роившиеся в голове — мысли о Пегги и фотографии с надписью «Прости». Уоррен сказал, что она написала это слово чёрным маркером, но в воображении Эллиса буквы истекали кровью. Надо было оставить ей записку. Надо было попрощаться.
— Да, здесь поселились только эти пятеро, — подтвердил Уоррен. — Приём строго по приглашениям, сам понимаешь.
— К нам скоро переедет Миб, — добавил Хиг. Эллис заметил, что у этого «лучшего работника» загар был слегка темнее, почти как у Уоррена. Тот как раз добавил:
— Что очень кстати, будет кому в стекольной мастерской работать.
— У нас из-за некоторых, — ткнул Декс пальцем в сторону Яла, — не хватает стаканов.
— Да, здорово будет, когда Миб переедет. — Ял поднялся из-за стола и, поджимая губы, принялся собирать пустую посуду.
— Ялу надоело самым новеньким быть, — сказал Боб. Или Роб?
— Что значит, только эти пятеро? — спросил Эллис.
— Всего нас семеро, но Пол больше не живёт с нами. Его выбрали Главой подземного Совета, и я разрешил ему занять этот пост. Свой человек, — Уоррен изобразил пальцами кавычки, — нам не повредит. Пол был среди той троицы, что нашла меня в лесу. Вечером сам с ним познакомишься. Толковый парень. Отбрось я завтра копыта, он продолжит моё дело.
— Какое дело?
Уоррен только ухмыльнулся.
Ял подошёл, чтобы забрать миску с картошкой, и Эллис заметил у него на правой руке красные от крови бинты на обрубках двух пальцев.
С наступлением ночи Уоррен зажёг керосиновую лампу у входа и, оставив Яла прибираться на кухне, направился с остальными в гостиную.
— Нелегко отбить у них старые повадки. Привыкли у себя под землёй, что жизнь даётся так просто, а здесь выясняют, что глубоко заблуждались. — Голос Уоррена снова приобрёл наставительный тон — прямо Далай-лама из Детройта.
Гостиная, казалось, сохранилась нетронутой со времён Гражданской войны. Напротив дивана стояли два вычурных кресла в стиле XVIII века с чёрной обивкой — Эллис не удивился бы, скажи ему, что в одном из них застрелили Линкольна. Светло-зелёные стены и тёмное дерево навевали какую-то похоронную атмосферу. Комнату заполнял старческий запах — ветхих книг и гнилых досок. Кроме того было очень жарко. Солнце весь день нагревало дом, и теперь камни, балки и штукатурка отдавали накопленное тепло. Декс и Хиг открыли окна, но вместо прохладного ветерка в комнату влетел лишь громкий стрёкот цикад. Такой была жизнь до появления кондиционеров, и потому многие дома строили с верандами.
Эллис хотел было предложить выйти на воздух, потому что у него уже рубашка липла к телу, но Уоррен сел в широкое кресло рядом с пустым камином. Положив босые ступни на скамеечку для ног, он спросил:
— Как тебе комнатка? Великолепна, скажи? Только заходишь, и, кажется, сейчас увидишь Вашингтона, Джефферсона и остальных отцов нашей великой страны.
— Которая, по-моему, уже не существует.
Глаза Уоррена просияли.
— То-то и оно, что существует. Слыхал про хранилища семян? Их создавали на случай конца света, чтобы выжившие могли заново отстроить мир. Эта комната, наша ферма — точно такое хранилище. Из этого побега снова вырастет Америка. У нас есть всё что нужно: ферма, кузница, стекольная мастерская и гончарная. Да что там, у нас даже лаборатория Эдисона есть. Это же самая душа Америки!
Хиг сел на диван, Эллис — рядом с ним.
— Наши дети начнут отсюда и расселятся по всему миру. Мы расчистим земли, построим фермы, отыщем заброшенные шахты. Глядишь, и плавильный цех пригодится.
— А где же ты возьмёшь детей, если женщин больше нет?
— Декс уже всё продумал, верно, Декс?
— В ИСВ хранятся все последовательности, даже самые ранние. В отличие от вас, — с почтением произнёс Декс, словно перед ним сидели два Папы Римских, — их изменили, чтобы улучшить иммунитет и внешний вид. Но естественный отбор со временем должен вернуть гены в прежнее, хаотичное состояние.
— Всё равно небольшой генетический пул выйдет. — На ум Эллису пришли истории о королевских семьях и анекдоты про фермеров в глубинке.
— А что, у человечества всего двое родителей было — Адам с Евой, — и никто вроде не жаловался, — возразил Уоррен. — Так что Декс сообразит нам небольшой гаремчик — свой прайд для двух старых гордых львов. Мы как библейские патриархи дадим жизнь целой американской нации. Плодитесь и размножайтесь, как говорится. Ты подумай, мы в прямом смысле станем отцами-основателями новых Соединённых Штатов.
— А если этим женщинам не понравится роль ходячих инкубаторов? Об этом ты подумал?
— Эллис, сорок первый век на дворе, забудь про феминизм — его давно в помине нет. Мы им разъясним, что рождение детей — их священный долг и великая честь. Да они только счастливы будут помогать в таком важном деле.
— Даже если так, тебе уже за шестьдесят, верно? Когда они повзрослеют, тебе девятый десяток пойдёт.
— Не беда. Декс сказал, что может продлить мне жизнь ещё лет на сто, как минимум.
— Ну, может, и так… у тебя же теперь новое сердце и здоровый кишечник. А я навряд ли так долго протяну.
— Господи, тебя что, до сих пор не вылечили? — поразился Уоррен.
Эллис ощутил хрип в груди, словно шорох ветра на поле колючей проволоки.
— Нет.
Уоррен повернулся к Дексу и ткнул большим пальцем в сторону друга.
— Новую пару лёгких.
Декс кивнул.
— Конечно. Без проблем.
«У вас тут, что, автомат с органами где-то стоит?» — хотел было пошутить Эллис, но вдруг за окном что-то вспыхнуло. Никто и не пошевелился, казалось, ничего не заметив. Входная дверь скрипнула и с хлопком закрылась.
— Пол пришёл, — объявил из кухни Ял.
В гостиную вошёл Пол-789 — или самозванец, — Эллис так и не определился. Глава Совета выглядел таким же молодым, как остальные, и в своей огненно-оранжевой тоге походил на первокурсника, нарядившегося для Хэллоуина.
— Ага! — воскликнул Пол, едва завидев Эллиса, и широко улыбнулся. — Замечательно. Вы с нами. А я везде вас искал.
— Вы знакомы? — удивился Уоррен.
— Да, — с прежней улыбкой ответил Пол. — Наша встреча, правда, была короткой. Эллис Роджерс приходил вчера в мой кабинет с Паксом-43246018.
Эллиса впечатлило, что Глава Совета запомнил полное имя Пакса. У него самого с именами было туго, особенно с иностранными: там язык сломаешь, пока их только произнесёшь. А уж запомнить целый набор цифр, всего раз их услышав, было для него непосильной задачей. Пол, наверное, с лёгкостью мог бы назвать номер своих водительских прав — если бы они у него имелись.