— Ты так говоришь, Эрнестина, потому что он твой давний поклонник, — с иронией произнесла миссис Кингсли. — Послушать тебя, так он прямо-таки ангел воплоти!
Она собрала со стола пустые тарелки и понесла их на кухню. Миссис Вейд моргнула несколько раз розовыми веками, затем, наклонившись к сыну, заговорщицки произнесла:
— Я забыла сообщить тебе нечто важное.
— Что именно, мама? — Джеф лениво захрустел стебельком сельдерея.
— Тони вернулся! — ее водянистые глаза заблестели.
— Тони? Откуда же он явился?
— Он теперь служит во флоте. Стал морским летчиком и носит такую же красивую форму, как твоя, — она дотронулась дрожащими пальцами до его плеча.
— Я чуть было не подумал, что он вернулся домой.
— Но я это и имела в виду…
Возвратилась миссис Кингсли со стопкой чистых тарелок в одной руке и большим блюдом с пирогом в другой.
— Мама мне что-то говорила про Тони. Уверяет, что он будто бы служит во флоте, — обратился к ней Джеф.
— Я разве не рассказывала? Он совсем недалеко от нас, на военной базе, и частенько ночует дома. — Она принялась разрезать пирог быстрыми точными движениями.
— Тони что, тоже летчик, как и я? Мне казалось, что он уже староват для полетов.
— Нет, он не летает, — ответила миссис Кингсли. — Кажется, он занимает какой-то пост в штабе. Точно сказать не могу — Тони не очень-то разговорчив. Ты же знаешь, он всегда был очень скрытным.
Миссис Вейд вскинула голову:
— Я так рада, что снова вижу его дома! Он теперь вырос и превратился в солидного мужчину… Его отец мог бы им гордиться.
— Мама, он уже десять лет как вырос, — проговорил Джеф.
— Да-да, ты прав… Но я его очень давно не видела. — Руки миссис Вейд дрогнули. — Когда он уехал, ты был еще совсем крошка и не помнишь его…
— Почему же, — криво усмехнулся Джеф, — кое-что помню. В особенности его приезды на каникулы.
Похоже было, что Джеф не слишком ладил со своим братом.
— Он был такой милый мальчик, такой воспитанный — всегда пододвинет мне стул, когда садимся за стол. Принесет, если нужно, чистую салфетку… — Ее голос прерывался от волнения. — Тони был такой маленький, а все уже понимал. Мы много с ним говорили, я ему рассказывала про Лотти…
— Эрнестина! — резко прервала ее миссис Кингсли. — Нечего волновать себя пустыми разговорами! Ешь пирог, — она поставила перед миссис Вейд тарелку. — Твой любимый, с яблоками.
— Но Белла… — слабо запротестовала миссис Вейд.
— Хватит, я же тебе сказала! Не то…
Что хотела сказать миссис Кингсли, так и осталось неизвестным, однако бледное лицо миссис Вейд побледнело еще больше. Спрятав под стол трясущиеся руки, она попыталась улыбнуться, но в ее слезящихся глазах ясно читался страх.
В полном молчании мы пили кофе, когда из прихожей донесся звук хлопнувшей двери. Через минуту в столовую вошел мужчина лет шестидесяти с коротко подстриженными седыми волосами и аккуратной щеточкой седых усов. При виде нас он удивленно остановился, затем сказал, обращаясь к Джефу:
— Здравствуй, мой мальчик! Признаться, никак не ожидал сегодня тебя здесь встретить.
Слегка прихрамывая, он пересек комнату и пожал Джефу руку.
— Для своих лет ты выглядишь отлично! — проговорил с улыбкой Джеф, отвечая на его рукопожатие. — И все благодаря твоей гимнастике, верно?
Вошедший коротко кивнул. Глядя на его моложавое, с легким загаром лицо, я отметила про себя, что он, несмотря на возраст и хромоту, в самом деле, оставлял впечатление здоровья и силы.
Джеф повернулся ко мне:
— Это дядя Сьюард, Сьюард Таунсенд. Дядюшка, хочу познакомить тебя с моей женой. Ее зовут Нэнси.
Если дядя Сьюард и удивился, услышав, что у Джефа появилась жена, то он ничем этого не показал. Взглянув на меня густо-синими глазами, он вежливо улыбнулся и проговорил тоном, каким обращаются к случайно попавшему на семейный ужин постороннему:
— Рад знакомству.
— Ах, Сьюард, не ездил ли ты нынче в город? — обратилась к нему миссис Вейд.
— Да, Эрнестина, — с неожиданной мягкостью в голосе ответил он. — И кое-что оттуда для тебя привез.
Миссис Вейд всплеснула руками, на ее бледных щеках проступил слабый румянец.
— Ах, благодарю!.. Что же это?
Таунсенд сунул руку в карман куртки и извлек небольшой сверток, перетянутый золотистой ленточкой.
— Ты сама желаешь развязать его, Эрнестина, или это сделать мне?
— Развяжи лучше ты, Сьюард. Мои руки теперь плохо меня слушаются.
Таунсенд развязал ленточку, сорвал хрустящую обертку и с легким поклоном протянул ей маленькую черную коробочку. После нескольких неудачных попыток миссис Вейд сумела-таки справиться с защелкой и открыть бархатистую крышку. Трепещущими пальцами она достала с ватной подстилки на донце серебряный браслет, один из тех, что были столь популярны в годы войны. На них обычно гравировалось имя владельца, адрес, возраст и группа его крови.
— Ах… ах… — Глаза миссис Вейд наполнились слезами. — Это ужасно любезно с твоей стороны! Ты просто чудо, Сьюард!
Миссис Кингсли, молча наблюдавшая за сценой, поджала губы, затем проговорила:
— Милая вещица. Советую сразу надеть ее, пока ты ее не потеряла.
Миссис Вейд в замешательстве глянула на Беллу, затем перевела глаза на Сьюарда.
— Давай-ка я его тебе надену, — сказал он.
— Нацепи его ей на щиколотку, — со смешком произнес Джеф. — Сейчас многие так носят.
Вид браслета странным образом напомнил мне об обручальном кольце, которое Джеф надел мне на палец в день женитьбы. Я опустила глаза и украдкой глянула на свою руку. Это было студенческое кольцо Джефа с овальной эмблемой Колтонского университета. Для меня оно оказалось чересчур велико, и, чтобы кольцо не соскальзывало, я обвязала эмблему кусочком ленты. Но и после этого кольцо плохо держалось на руке, и, кроме того, чтобы спрятать узелок, мне приходилось носить его, повернув эмблемой к ладони, а это было не так уж удобно. Я надеялась, что Джеф купит мне настоящее обручальное кольцо, которое придется мне впору, — пусть даже это будет простое золотое колечко, а не бриллиантовый перстень, — но стеснялась попросить его об этом.
Я постаралась отогнать от себя печальные мысли. Разве эти мелкие огорчения не пустяки в сравнении с тем, что я теперь жена Джефа?
Пирог давным-давно был съеден, а мы все сидели и сидели за столом. Мне казалось, что ужин не кончится никогда. После столь насыщенного событиями дня я чувствовала смертельную усталость и ужасно хотела спать. Еле сдерживая зевоту, я прислушивалась к тому, как миссис Кингсли обсуждает с Джефом, куда нас лучше поселить.
— Почему бы тебе не переночевать сегодня в своей комнате? — спрашивала она его. — Нэнси же может устроиться в маленькой спальне в конце коридора.
— Нет! — услышала я собственный голос — Я не согласна.
Все взгляды устремились на меня, и я почувствовала, как мое лицо заливает краска, словно я сказала какую-то непристойность.
— «Да не отлучите жену от мужа ее, ибо соединил их сам Господь!» — смеясь, проговорил Джеф. Сьюард и миссис Вейд присоединились к его смеху, от чего мое смущение возросло еще больше.
Не смеялась только миссис Кингсли. С минуту она сидела, нахмурив брови, затем с неохотой сказала, что в таком случае нам лучше всего занять старую спальню миссис Вейд.
— Только предупреждаю: там довольно пыльно, — добавила она. — Твоя мать, Джеф, уже давно спит на первом этаже в бывшей привратницкой.
Миссис Кингсли нисколько не преувеличивала насчет пыли. Толстый серый ее слой лежал повсюду: на полу, на подоконниках, даже на дверных ручках. Но хуже пыли был тяжелый прелый запах, пропитавший буквально все предметы в спальне. Его не мог уничтожить даже свежий ночной ветер, ворвавшийся в распахнутые мной настежь окна.
Справа от двери стояла широченная кровать со спинками из резного ореха; слева располагался допотопный комод; у окна — туалетный столик с треснувшей мраморной столешницей, на котором стояла старомодная лампа с двумя абажурами, кувшин, несколько безделушек из китайского фарфора и аляповатый ржаво-красный поднос.
Ничего, утешала я себя, завтра же начну наводить здесь порядок. Я сниму линялые плисовые портьеры и повешу веселые ситцевые занавески. Я раздобуду удобные стулья с новой яркой обивкой, уберу неуклюжий мраморный столик, избавлюсь от уродливой настольной лампы, заменю…
Мои размышления прервала миссис Кингсли, быстро и ловко стелившая на кровать свежие простыни. Покончив с постелью, она выпрямилась и произнесла:
— В этой спальне все сохраняется в точности так, как это было в день свадьбы миссис Вейд с отцом Джефа. С тех пор здесь никогда ничего не меняли. Миссис Вейд будет очень расстроена, если обнаружит в комнате перестановку.
Белла пристально посмотрела на меня, и я почувствовала, что совершенно теряюсь под пронзительным взглядом ее пасленово-черных, чуть раскосых глаз.
Неужели она сумела прочесть мои мысли? Если да, то нанесенный ею удар оказался точен — огорчать миссис Вейд я никогда бы не решилась.
Я обескураженно молчала, стоя посреди пыльной спальни. Видимо, мои чувства легко читались по моему лицу, так как Белла, прежде чем выйти из комнаты, окинула меня долгим насмешливым взглядом.
Едва за ней закрылась дверь, я бросилась к Джефу и обвила его руками. Нагнувшись, он поцеловал меня, и я сразу же позабыла о неуютной комнате, о миссис Кингсли, о гнетущем чувстве одиночества, не покидавшем меня весь вечер. В крепких объятиях Джефа я ощущала себя в полной безопасности.
Джеф снова поцеловал меня, затем сказал:
— Ты не будешь возражать, если я немного прогуляюсь? Хочу проведать нескольких старых друзей. Я знаю, ты очень утомлена и вряд ли согласишься пойти вместе со мной.
Конечно же, я не возражала. Я вовсе не желала, чтобы Джеф считал меня вздорной и эгоистичной женой, чтобы в угоду мне он, женившись, забросил своих приятелей. Но в глубине души мне очень хотелось первую ночь в его доме провести вместе с ним. Ведь, кроме него, все мне было здесь чужим, а родной тихий Колтон с милым сердцу пансионом матушки Би — так далек…