У Эрика пикнул мобильный.
— Дорогая, это мой шофер. Я должен ненадолго съездить в офис, но Розали уже в пути. А пока она не приехала, если что случится, звони мне — или пошли сообщение через систему. — И он вручил мне белый пульт с экранчиком. — С его помощью ты можешь регулировать температуру, вентиляцию, освещение… Система «умный дом». Но думаю, пока тебе это не понадобится, все установлено в оптимальном режиме.
— У нас дистанционно управляемый дом? — Я почти в истерике.
— Это часть лофт-стиля. — Он снова сделал такой жест, словно кладет коробку на ленту конвейера, и я кивнула, стараясь скрыть свое изумление.
— Скажи… а кто, собственно, такая Розали?
— Это жена моего партнера Клайва.
— И она дружит со мной и остальными девчонками с работы? — спросила я. — С Фай, Кэролин?
— С кем? — Эрик меня не понял.
Может, он не вникает в светскую жизнь своей жены.
— Не обращай внимания, — быстро сказала я. — Сама разберусь.
— И еще, скоро придет Жанна, наша домработница. Она поможет, если возникнут проблемы. Любые. — Он помедлил и взял мою руку. Кожа у него гладкая. — Возвращайся, дорогая, — чуть хрипло сказал он, отпустил мою руку и устремился к двери.
Я одна. Одна в нашем доме. Оглядывая огромное пространство, я понимаю, что здесь нет следов моего пребывания. Ни ярко раскрашенных глиняных кувшинчиков, ни лампочек-фонариков, ни книжек в мягких обложках. Может быть, мы с Эриком хотели начать новую жизнь и выбирали вещи вместе?
Я вытащила телефон и стала писать эсэмэску Фай — безумно хочу поговорить обо всем этом с ней: «Привет, придешь домой — позвони. Жду с нетерпением».
Тот же текст я отсылаю Кэролин и Дебс, а потом отбрасываю телефон и… раз! — прокатилась по блестящему скользкому полу. Хохочу во все горло. Это же безумие! Я! Здесь!!! И… два! Снова прокатилась, вскочила и закружилась, раскинув руки, заливаясь смехом. Я! Лекси Смарт! Пардон, Лекси Гардинер. Живу! В этом произведении искусства! В этом дворце! С дистанционным управлением…
Крра-ак! Что-то разбилось. В ужасе я останавливаюсь. Каким-то образом я задела рукой стеклянного леопарда, застывшего в прыжке на полке. Он упал на пол и раскололся. Вот черт! Меня аж в жар бросило. И что теперь делать? Вдруг он тоже стоит десять тысяч? Вдруг это фамильная реликвия Эрика?
Я осторожно поднимаю один кусок леопарда, потом другой. Вдруг раздается сигнал: бип-бип-бип, и я машинально вскидываю голову. Громадный экран на стене ярко светится синим, и по нему ползут зеленые буквы: «Лекси, как дела?»
Он следит за мной. Чертов Большой брат!
Испугавшись, я сунула оба куска леопарда под диванную подушку.
— Привет, — с колотящимся сердцем сказала я голубому экрану. — Я не нарочно, я не хотела…
Молчание. Экран не реагирует.
— Эрик! — еще раз попробовала я.
Нет ответа.
Ладно. Может быть, он все-таки меня не видит. Должно быть, это сообщение он набирал в машине. Я очень осторожно приближаюсь к экрану и вижу закрепленную на подставке клавиатуру с серебристой мышкой. Я нажимаю «ответ» и медленно набираю: «Спасибо, хорошо».
Оставить все как есть? А потом склеить этого леопарда? Нет, давай сознавайся!
«Нечаянно разбила стеклянного леопарда, — печатаю я. — Очень, очень сожалею. Надеюсь, утрата восполнима». Нажимаю «отправить» и вышагиваю по комнате, жду ответа. Не надо волноваться. Я ведь не знаю, что это за безделушка, правда? Может, мы его в лотерею выиграли. Может, он вообще мой, а Эрик его ненавидит всей душой. Откуда мне знать?
Бип. Я затаила дыхание. «Конечно, восполнима. Не волнуйся, дорогая».
Хвала богам! Значит, все в порядке.
«Спасибо! Обещаю, больше ничего не случится».
Не верю, что я приняла это так близко к сердцу. Не верю, что спрятала осколки. Во что я превратилась? Откинув подушку, под которой лежали два куска леопарда, я застыла. Проклятое стекло разрезало проклятый диван. Десятитысячный диван. Боже, я этого не вынесу. Я не могу сказать Эрику, что испортила еще и диван. Просто. Не. Могу.
Я суетливо переложила подушки, чтобы закрыть дыру, а потом схватила куски разбитого леопарда и понесла их на кухню. Среди сверкающих серых шкафчиков я с большим трудом нашла мусорное ведро и выбросила леопарда.
Раздался звонок, и я воспрянула духом. Должно быть, это моя лучшая подруга Розали.
Розали оказалась еще худее, чем на нашей свадьбе. На ней черные брючки-капри и розовый кашемировый джемпер. Увидев меня, она чуть вскрикнула и уронила на пол подарочный пакет от «Джо Малон».
— Боже мой, Лекси. Твое личико…
— Все отлично! — ободряюще сказала я. — Видела бы ты меня шесть дней назад.
— Бедняжка. Какой кошмар. — Она подняла пакет и расцеловала меня в обе щеки. — Хотела приехать пораньше, но ты не представляешь, как долго я ждала места на парковке у «Черитон-спа».
— Заходи. — Я махнула рукой в сторону кухни. — Кофе будешь?
— Дорогая, — Розали безмерно удивлена, — я не пью кофе. Доктор Андрэ запретил мне, ты же знаешь.
Какое-то время я молчу.
— Дело в том… Я ничего не помню. У меня амнезия.
— О боже мой! — Она прижала руку ко рту. — Эрик что-то такое говорил, но я думала, он шутит.
Выражение ужаса у нее на лице рассмешило меня.
— Нет, он не шутил. Ты для меня как чужая.
Молчание. Я смотрю, как Розали переваривает эту информацию — глаза округлились, щеки впали.
— Какой кошмар, — сказала она наконец.
— Я не узнаю этого дома. — Я обвела рукой вокруг себя. — Я не помню, какой была моя жизнь. Если ты мне что-нибудь расскажешь…
— Конечно, конечно! Давай сядем.
Она направилась в кухню, оставив на полке пакет от «Джо Малон», и уселась у блестящего столика из нержавеющей стали. Я села рядом.
— Что ты хочешь узнать? — Она выжидательно посмотрела на меня.
— Ну, — я задумалась, — как мы с тобой познакомились?
Розали охотно принялась рассказывать:
— Это было два года назад. Да, на вечеринке у Труди Суинсон. Помнишь, которая была стюардессой и на рейсе в Нью-Йорк повстречала Адриана. Говорят, она нацелилась на него сразу, как только увидела его черную карточку «Американ экспресс». — Она замолчала, словно до нее только что дошла вся ненормальность ситуации. — Ты действительно ничего не помнишь?
— Э-э-э… Нет.
— Какой кошмар. — Она резко выдохнула. — Мне нужно так много рассказать тебе! С чего начать? Ладно, начнем с меня. — Она вытащила из сумочки ручку и начала схематично рисовать. — Итак, я, мой муж Клайв и его зловредная бывшая жена…
— Ты знакома с моими друзьями с работы? — перебила я. — С Фай, Кэролин? Или с Дебс?
Розали смотрит непонимающе:
— Я не слышала, чтобы ты о них говорила. Ты вроде не общаешься с коллегами в нерабочее время.
— Как? Мы же ходим по клубам, пьем коктейли…
Розали рассмеялась:
— Лекси, я ни разу не видела тебя с коктейлем. Вы с Эриком оба помешаны на вине.
Боже мой, на вине?
— Ты что-то путаешь, — взволнованно продолжала Розали. — Я совсем тебя загрузила. Давай пока оставим все это.
— А как мы обычно проводим время?
— В фитнес-клубе.
— В фитнес-клубе, — эхом отозвалась я. — Конечно. Значит, я часто хожу в фитнес-клуб?
— Дорогая, ты настоящий фанат этого дела! Ты каждое утро бегаешь по часу!
Бегаю? Я никогда не бегаю. Однажды ради смеха я пробежала милю с Фай и Кэролин — и едва не умерла. Впрочем, я была все-таки лучше, чем Фай, которая даже не бежала, а шла, причем с сигаретой в зубах. Видели бы ее тогда борцы за здоровый образ жизни.
— Но сегодня придумаем что-нибудь приятное и неутомительное, — успокоила меня Розали. — Массаж, стретчинг. Расслабишься, растянешь мышцы. Иди собирайся, и вперед!
— Ладно. — И тут я запнулась. — Ты знаешь… я не помню, где здесь все мои вещи.
Кажется, Розали убита.
— Ты не помнишь, где твоя одежда? — Ее огромные голубые глаза внезапно наполнились слезами, и она стала промокать их платком. — Извини, — она всхлипывает, — но я только что до конца поняла, как это для тебя больно и ужасно. Ты даже забыла про весь свой гардероб. Какой кошмар. Идем со мной, дорогая. Я тебе все покажу.
Моя одежда хранится не в шкафу и не в кладовке; ей отведена целая комната за огромной зеркальной дверью. И понятно почему — у меня столько одежды! Белоснежные блузки, черные брюки, костюмы всех оттенков бежевого и серовато-коричневого… Шифоновые вечерние платья… Колготки в специальных ящичках… Аккуратно сложенные шелковые трусики «Ла Перла». Все новенькое, чистенькое, будто только что купленное. Ни потрепанных джинсов, ни растянутых свитеров, ни уютных старых пижам.
Я как во сне иду мимо жакетов, практически одинаковых, если не считать пуговиц, и мне не верится, что я тратила столько денег на эти унылые тряпки.
— О чем ты думаешь? — прервала мои размышления Розали.
— Удивительно!
— У Энн глаз-алмаз, — глубокомысленно заключила она. — Энн — твой персональный стилист.
— Персональный стилист?!
Розали достала темно-голубое платье с тоненькими бретельками и крошечной оборочкой по подолу.
— Смотри, вот платье, в котором ты была, когда мы с тобой познакомились. Помнишь?
— Увы, нет.
— А вот это, от Кэтрин Уолкер? Ты должна помнить… Или вот, от Ролана Муре… — Розали вытаскивает платье за платьем, и ни одно из них не вызывает у меня никаких ассоциаций.
Вдруг ее лицо осветилось.
— Попробуем туфли. Туфли-то свои ты помнишь! — Она направилась к противоположной стене и открыла дверцу шкафа.
Я не верю своим глазам. Я никогда не видела столько туфель. И тем более столько туфель — на каблуках.
— Это невозможно, — залепетала я. — Я не хожу на каблуках.
— Дорогая, — Розали широко распахнула глаза, — ты живешь на каблуках. Вот в этих ты была, когда мы с тобой в последний раз вместе обедали. — И она вытащила пару черных туфель на тонких четырехдюймовых шпильках. — Надевай.
Я осторожно стягиваю мокасины, становлюсь на неустойчивые каблуки и тотчас начинаю падать, в отчаянии хватаясь за Розали.