[20].
В ответ Л. М. Карахан сообщал В. К. Путне о том, что Фэн Юйсян «уже полностью зависит от нас, поскольку у него нет, и не может быть, другого источника снабжения»[21].
Группа состояла в апреле 1925 г. из 29 военных советников, двух политических работников, одного врача и четырёх переводчиков[22]. К сентябрю число советников увеличилось до 35, в январе-феврале 1926 г. в Калганской группе работало уже 36 советников, в марте 1926 г. число советников уменьшилось до 27 чел. Кроме того, в группе работали прибывшие из СССР технические работники[23]. Согласно докладу Македонского Карахану от 15.01.1926 г., к концу апреля 1926 г. планировалось заменить практически весь кадровый состав Калганской группы.
Такая потребность в личном составе определялась организационной схемой развития работы Калганской группы.
По предложению советников было решено вести работу по следующим направлениям: начать подготовку офицеров в специальных школах, помочь в создании мастерских по производству оружия и боеприпасов. Реализуя эти предложения, командование организовало школы: артиллерийскую (училось 114 чел.), пулемётную (180 слушателей), высшую пехотную, кавалерийскую (240 чел.), школу связи и инженерную (40 чел.)[24], командирскую школу в Пекине[25].
Из «Стенограммы беседы с т. Примаковым 15 февраля 1926 года» Ивановского (А. С. Бубнова) следует, что в Калгане была также создана школа контрразведывательной службы[26]. Одновременно строились три бронепоезда, а их личный состав обучался стрельбе и боевым действиям на рельсах.
Советники составили программы, подготовили пособия, руководили учебным процессом. Первый выпуск офицеров (240 кавалеристов, 114 артиллеристов), был проведён в конце сентября 1925 г., 70 курсантов окончили инженерную школу, 38 генералов и офицеров окончили высшую пехотную школу и т. д. В результате деятельности советников в армии была создана кавалерия как особый род войск.
5 июня 1925 г. Китайская комиссия (Фрунзе, Чичерин, Сокольников, Уншлихт, Лонгва) приняла решение о формировании интернационального отряда на территории Монголии для оказания помощи Фэн Юйсяну. Отряд должен был включать кавалерийский полк, взвод конной артиллерии и отряд из 3‑х бронемашин. На создание отряда отпускался срок в 2—3 месяца. Формирование отряда и обеспечение его военным имуществом и лошадьми должно было происходить за счёт СССР, а с момента ввода в действие он должен был перейти на содержание Фэн Юйсяна. Расходы на формирование отряда не должны были превышать 1,5 млн руб. и производиться за счёт имеющегося у Дальревкома опийного фонда[27].
Командиром отряда был А. Ф. Гущин. К марту 1926 г. «отряд ничего не получил и отношение к нему со стороны китайского командования неважное. Денег не дают. Лошадей наметили таких, которые годятся вряд ли в обоз»[28]. Такую характеристику давал отряду некто Гриша (вероятно Х. И. Салнынь — С. А.) в своем донесении А. Лапину от 2.03.1926 г.
В целом А. В. Благодатов отмечает низкую эффективность использования советских советников в Национальной армии Фэн Юйсяна, что было связано с политикой Фэна и его опасениями потерять контроль над ней.
Если услугами советских связистов, артиллеристов, пехотинцев, кавалеристов, инженеров в национальных армиях пользовались, то было откровенно заявлено, что в услугах политработников там не нуждаются. Зачастую с нашими советниками в армии Фэна не считались, использовали их как инструкторов, «разъясняющих смысл уставов».
Хотя советские специалисты в 1‑й армии проделали большую работу в школах и в войсках, отношение к ним со стороны командования с изменением военно-политической обстановки становилось, по меньшей мере, осторожным. Так советник Л. Тонких, который после работы в Кайфэнской группе был отправлен в Пекин, писал оттуда Карахану об отношении к оперативным советникам по опыту Южной группы 1‑й армии в марте 1926 г.: «Отношение к нам, как к советникам, со стороны командования группы было весьма сдержанным. Никаких забот, вызываемых обычным гостеприимством, проявлено не было. Довольно недвусмысленно показывалось, что мы не вполне желанные гости. При всех передвижениях штаба мы ни разу не были предупреждены; узнавали, когда переезд штаба уже начинался. Информировал нас штаб не вполне; многое скрывалось или сообщалось тогда, когда уже было проведено в жизнь»[29].
Единственная и несомненная польза от командирования советника в какую-либо войсковую группу, по мнению Тонких, «его разведывательная работа, т. е. работа по изучению во всех отношениях группы, к коей он прикомандирован. Если этой цели не преследуется, то командирование советников, по меньшей мере, бесполезно»[30].
Среди причин, повлиявших на нормальный ход развития инструкторской работы в армии Фэн Юйсяна, помимо настороженного отношения командования армии к советским советникам, можно отметить и характер задачи, поставленной Москвой перед группой. По словам начальника штаба группы Ивана Корнеева, «Москва представляла обстановку так, что военные действия — выступление национально-революционной армии с национально-революционными целями должно произойти в ближайший месяц-два, и соответственно, рисовала задачу группы как руководство национально-освободительной борьбой армии. При этом исходили из кратковременности войн в Китае и определили срок работы от 6 месяцев до одного года»[31].
Как уже отмечалось выше, подбор личного состава группы предопределял, что долго проработать в Китае она не способна. Опасения, что «отсутствие своевременной замены не замедлит вызвать упадок настроения, апатию к работе и разногласия сначала у наименее стойких элементов группы, а затем и у большинства» побудили руководство группы указать на необходимость присылки свежих работников[32].
2‑я и 3‑я Национальные армии формально были самостоятельными, но фактически подчинялись Фэн Юйсяну, в группу войск которого входили. Штаб их командования находился в Кайфэне, главном городе Хэнани. 3‑я армия не имела определённого местопребывания, и штаб её путешествовал из Баодинфу (провинция Чжили) в Кайфэн, оттуда в провинцию Шэньси, затем опять в Баодинфу и т. д. В Кайфэне же находилась группа советских специалистов. Инструкторская группа во 2‑й армии прибыла в Кайфэн двумя частями 21 и 28 июня 1925 г. в составе 44 человек, из которых 34 были военно-техническими работниками, причём десять из них имели высшее военное образование, шесть окончили школу «Выстрел». В ней также имелись врач, два инженера (специалисты по боеприпасам), шесть политработников и 4 переводчика, (два из них студенты-практиканты младшего курса востоковедческих вузов едва могли объясняться по-китайски в бытовом обиходе и всерьёз приниматься за переводчиков для инструкторской работы не могли)[33]. Приведённые цифры отличаются от цифр, указанных Благодатовым, который пишет, что инструкторская группа состояла из 43 человек, среди которых было семь политработников и пять переводчиков[34]. Число советников в группе со временем уменьшалось. Так в сентябре 1925 г. в ней было 30 человек, в ноябре 1925 г.— 22[35], а в середине январе 1926 г. уже 18[36].
Инструкторы из России не встретили в Кайфэне почти никакой поддержки ни со стороны Юэ Вэйцзюня — дубаня провинции Хэнань и начальника 2‑й армии, ни со стороны окружавших его генералов. Это объяснялось во многом тем, что изначально советническую помощь запрашивал бывший дубань провинции и начальник 2‑й армии — Ху Цзинъи. Однако его ближайшие помощники не разделяли его взглядов в отношении реорганизации армии с помощью советских советников и воспринимали инструкторскую помощь в качестве неизбежного приложения к материальной помощи. Пример подобного отношения к советникам из России приводит советник Никулин: «Перед Юэ встал вопрос: порвать ли окончательно всякую связь с русскими, которых пригласил Ху, или же формально допустить к работе, но ни в коем случае не давать распространения своего влияния на войска, всякие же попытки влезания внутрь, которые неизбежны даже при формальной работе — нейтрализовать какими бы то ни было способами. До тех пор, пока в Кайфэне находилось только наше представительство, Юэ поддерживал с нашими товарищами более-менее тесную связь /дело доходило до того, что он начал изучать политэкономию/. Но как только почувствовал приближение грозы, т. е. получил сведения о том, что на днях в армию прибудет ок. 30 человек русских инструкторов, срочно начал бить отбой… Видя не материальную помощь, а людскую, он срочно прекратил свои поездки на изучение политэкономии»[37].
В начале июля 1925 г. советники выработали план работы, по которому нужно было организовать инструкторскую работу в штабе 2‑й армии, в частности, отмечалась необходимость участия наших инструкторов в организации и работе оперативного и разведывательного отделений. Исходя из оценки военно-политической ситуации на Севере Китая, а именно, учитывая возможность близкого наступления войны, в плане делался упор на создание краткосрочных, 3‑месячных, курсов для переподготовки старшего комсостава: комполков и по возможности комбригов. Помимо старшего командного состава внимание уделялось также подготовке среднего комсостава. Для этой цели предполагалось создать полугодичную школу для ротных и батальонных командиров, занятия у которых должны были вестись с таким расчётом, чтобы в случае наступления войны даже через 3 месяца курсанты уже могли бы практически применить наиболее необходимые полученные в школе знания на практике. Планировалось также создать при школе образцовый отряд