— Когда я захожу в главный банк Эбердинга, его управляющий лично спускается в комнату для особых клиентов и долго пьет со мной кофе.
На самом деле особым клиентом Хавьер мог считаться только благодаря деньгам фонда, а с управляющим они учились вначале в одной гимназии, затем в колледже и воевали в одном полку, поэтому тот с удовольствием пользовался возможностью поболтать со старым другом. Но на Аву рассказ подействовал: женщина напряглась и отложила блокнот.
— Вы знаете кое-что важное для расследования, чего не знают другие, — закончил Хавьер.
— И предпочту, чтобы это знание осталось при мне.
Она кивнула своим подручным, и тот, что стоял ближе к двери, скрутил Ирр и отволок в угол комнаты. Странно, но гончая не сопротивлялась и не думала вырываться, только сжала губы и внимательно следила за Хавьером. Он же пока не дергался: на выстрел может сбежаться столько телохранителей Аву, что отбиться не выйдет. Но и просто так смотреть, как трогают беззащитную девушку — тоже не в его правилах.
— Отпустите ее, — Хавьер говорил ровно, без страха и угрозы. Но и Аву не уступала.
— Расскажи, кто меня заложил — отпущу. А еще — что за дар тебе достался?
Над ее правой рукой вспыхнуло пламя, окрасившее волосы яркими бликами. Второй же бугай подошел ближе и положил руку на плечо Хавьеру.
— Не нужно стеснения, свогор следователь, иначе придется попортить прическу вашей спутнице. А ведь она настоящая красотка, знаете, сколько дадут за ночь с ней?
— За нападение на сотрудника особого управления дают столько лет тюрьмы, сколько хватит тебе, чтобы умереть в ее стенах. Тайна инспектора правда того стоит?
— Мои тайны того стоят, — выкрикнула Аву и попыталась бросить сгустком пламени в Хавьера.
Вержи, как правило, сильны. Но вот обращаться со своей силой и телом их не учат. Хавьер же тренировался долго.
Он выкрутил руку ближайшему бугаю и толкнул его в сторону красноволосой. Второй сразу же отвлекся от Ирр и попытался ударить Харьвера, но гончая уже в зверином облике сшибла его на землю и серьезно прокусила руку. Времени думать о странностях чужого дара не было, совсем скоро сюда сбегутся и другие подручные, поэтому Хавьер подскочил к Аву и положил ладонь на лицо.
— Мне нужно воспоминание. Что-то связанное с инспектором, серебряными монетами и университетом. Преподавателями или студентами — не знаю. Покажи его сама или заберу вместе с другими.
Женщина дернулась, а ближайший телохранитель попытался схватить Хавьера, неосмотрительно коснувшись открытой кожи на шее.
Лучше всего, конечно, работали ладони, но для такого дела годился любой участок, лишь бы был контакт.
Хавьер за мгновение увидел и прочувствовал всю жизнь бедолаги. Его проблемы, его радости, вкус прокисшего супа, который он ел на завтрак и то, как пахнет грязными тряпками в его спальне. Тяжелая, несчастливая жизнь, наверняка верж и не расстроился, оставшись без воспоминаний о ней.
В самом деле он просто сел на пол и по-детски невинно похлопал глазами, после чего засунул палец в рот. Аву испуганно зажала рот руками и поползла к стене.
— Воспоминание, — напомнил Хавьер. — Или придется расстаться со всеми.
Она помотала головой, затем согласно кивнула и прикрыла глаза, Хавьер прикоснулся к виску Аву и снова увидел ту встречу с инспектором, но уже ее глазами.
Морено получил свои монеты, но уходить не спешил, даже когда закончился танец. Аву уже не нужно было самой крутиться в зале, но правда состояла в том, что ей нравилось это делать. Нравилось внимание, полные похоти взгляды, деньги, которые пихали ей, и то необъяснимое чувство, когда энергия толпы напитывает, дает новые силы и кураж.
Не нравился только инспектор. Он с каждым днем становился все жаднее, просил все больше за то, что закрывал глаза на кое-как сделанные документы ее девочек и самой Аву. В этот раз пришлось отдать тому старинные серебряные монеты, которыми расплатился один из личных и давних клиентов Аву.
Но Морено все равно пялился и пялился. Нет уж, сегодня он точно уйдет ни с чем. Аву заплатила ему достаточно, а еще выгодно пристроила одну из тех глупых девчонок, что сбегали с Первой линии в поисках легких денег.
Наивная курица до последнего верила, что ей заплатят только за то, что она разденется в присутствии уважаемых свогоров и станцует для них. В результате же нахватала синяков вдвое больше, чем могла бы, а еще осталась без «чаевых». Отец-Защитник, Аву даже подростком не была такой дурой.
А этой уже двадцать два, даром что из хорошей семьи, донья, а ума до сих пор ни унции! Она и сейчас размазывала сопли по щекам и пряталась за спину высокого мужчины в темном. Тот ловко отпихнул со своего пути вышибалу и официанта, затем налетел на Морено, сразу же ударив в челюсть.
Потом что-то доказывал, угрожал, тыкал пальцем в ревущую дуру — Аву была слишком далеко и не хотела прислушиваться. По ней так инспектор давно нарывался и заслуживал хорошей взбучки. Подумаешь, нашел себе покровителя где-то в полицейский верхах, неуязвимым его это не делало.
С разных сторон зала уже спешили и другие вышибалы, но вяло, без энтузиазма. Филипп Морено был личностью известной, но добрых чувств ни у кого не вызывал.
Темноволосый, точно настоящий дон, незнакомец особенно сильно тряхнул инспектора, врезал ему лбом по переносице и обшарил все карманы, прихватив даже те монеты, что передала Аву.
А после выкрикнул:
— Узнаю, что ты снова кружишься рядом со студентками нашего университета — напишу жалобу в особое управление, там служит один мой бывший сослуживец.
Где-то за спиной мужчины покачал головой другой дон, но Аву уже переключила внимание.
Хавьер убрал руки от ее головы, чтобы дать женщине время прийти в себя. Он забрал совсем небольшой кусок памяти, но выдрал его с корнем, со всеми запахами, вкусами, звуками и другими деталями. Теперь он помнил его лучше, чем свое собственное, мог прокручивать в голове и возвращаться к каким-то деталям. Он запомнил лица всех свидетелей, а особенно — того, второго дона, что незаметно следовал за избившим Морено.
А вот Аву было худо. Ее рвало, голова наверняка раскалывалась от боли, а слух и зрение временно отключились. Но это пройдет, ее приспешнику досталось больше, тому придется начинать жизнь с чистого листа, второму же — зашивать раны на руке.
Ирр снова обернулась человеком и теперь бродила по комнате в поисках новой одежды. Бесцеремонно влезла в шкаф и вытащила оттуда длинное пальто, которое и натянула прямо на голое тело.
Хавьер поймал себя на том, что слишком тщательно следит за ее действиями. И что непрочь бы это самое пальто снять, медленно расстегивая пуговицы, чтобы по дюйму разглядывать светлую и чистую кожу с редкими тонкими шрамами. Пока же он просто взял гончую за руку и повел прочь из комнаты, куда скоро нагрянут приспешники Аву, а забирать память еще у кого-то сегодня не хотелось.
Ирр тоже спешила, но сразу за порогом снова нацепила на себя маску изысканной доньи. Хавьер следил за тем, как носки ее туфель раз за разом становятся на одну воображаемую линию, а каблуки остаются на весу, чтобы не выдать хозяйку ненужным цоканьем. У обычной девушки такое бы не вышло, а вот гончая проделывала этот трюк с легкостью.
Но окончательно расслабилась она только в салоне автомобиля. Снова подогнула колени к груди и обняла их руками. Хавьер завел двигатель, после чего тронулся с места, направляясь в особое управление. Теперь он точно знал, кто убил Морено и мог найти с полсотни свидетелей, которые подтвердят, как видели ту самую ссору. Хуже того, он видел обоих донов и знал их, но подобраться ко второму будет совсем непросто.
— Она правду про тебя говорила? — Ирр прижалась к двери и с опаской поглядывала на Хавьера. — Что ты как я? Как Дон Паук?
— Проклятие у меня попроще. И с обстоятельствами Аву не совсем угадала.
— А увидел что?
— Давнего знакомого, — он следил за дорогой, но и на Ирр то и дело косился. Гончая выглядела испуганной и расстроенной, прикусывала губы и сильнее сжималась в комок.
— Мы с Ником воевали вместе, но после моего ранения пути разошлись. Я слышал, что он ушел преподавать в университет. А меня публично назвал предателем за службу в особом управлении.
— Дон же, — вздохнула Ирр. — Глупый совсем.
— И я тоже глупый, мог бы догадаться, что не так с твоим проклятием.
Хавьер остановил автомобиль и обнял Ирр. Она фыркнула и вяло попыталась вырваться, но потом стихла и тихонько всхлипнула.
— Не могу себя защищать, хуже такого и не придумаешь. И боюсь постоянно, вдруг все же начну превращаться в тера?
Очень хотелось ее утешить, но подходящие слова не находились. Хавьер много раз слышал, что проклятие в самом деле можно заменить, но все деньги и связи не помогли Сальвадору Калво сделать это. Собственное проклятие вполне устраивало Хавьера и не тяготило. Но к нему и не прибавлялся ежедневный страх взглянуть в зеркало и увидеть там звериные черты, как знак того, что и разум скоро тебя покинет.
— Для девушки не так уж и страшно, не уметь постоять за себя, — все же проговорил он. — Тем более я буду рядом.
Глава 18. Катакомбы вредят здоровью
В этот раз Пак оказался навязчивее обычного. Он репьем вцепился в Фредди и упросил провести его по коридорам университета. Никакого преступления в этом не было, здесь каждый день сновали такие толпы народу, что один земпри точно никому не помешает.
Фредерика рассказала про разные кафедры и факультеты, показала Паку столовую, библиотеку и большой спортивный стадион, а еще оранжерею. Земпри слушал с большим интересом, изредка задавал вопросы или останавливался, чтобы поближе разглядеть какой-то стенд. При этом лицо его становилось таким сосредоточенным, будто земпри в самом деле соображал в науках.
К неудовольствию Фредди с каждым пройденным футом теория только подтверждалась. Пак был если не гением, то талантливым самородком точно, развиться которому помешало только отсутствие нормальных учителей и книг в общине. Он даже для поступления не добрал совсем немного, Фредерика прошла при показателях чуть-чуть выше, просто добавив к ним «городские баллы», выданные ей по праву рождения. Вот и не верь после этого, что преподавать химию в общине — ее призвание, и ученикам поможет, и свежим воздухом надышится.