т не играю, а просто живу…»
– Так ты хочешь, чтоб я его уговорил? – ухмыльнулся дед. – А вот не стану я его уговаривать!
Судя по лицу нашего хозяина, он рассчитывал на что-то совершенно иное. Следовало как-то выкручиваться, забирать инициативу.
– Послушай-ка, Луций… Ну вот не верю я в то, что ваши рыцари не попробовали что-нибудь сделать… Наши бы уж давно бы какой-нибудь крестовый поход замутили или междоусобицу. Похоже, что не все ты нам рассказываешь…
Мой предок, тем временем, внимательно меня слушал и приглядывался, словно искал родные черты. А я-то ждал, что он попробует подобраться к этому колдуну сзади и огреть его чем-нибудь тяжелым… Если этот дяденька мне действительно родственник, или его с кого-то из моей родни скопировали, то никак он не мог подумать по-другому… Чего он тянет? Цепь вроде бы длинная…. Или отдохнула наследственность на предке? Ни мычит, ни телится…
– И еще. Что это за имя такое странное – «Принц-брат»?
Хозяин только плечами пожал.
– Имя как имя. У нас тут так заведено. Наследнику другого не полагается.
Самое бы время по затылку его чем-нибудь тяжелым отоварить.
– Это почему? – поинтересовался я, подмигивая прапрадеду. – Что ж за дискриминация в императорской семье? Нет на вас ювенальной юстиции.
Не догадался родственник, не пошел на обострение, а момент-то случился самый подходящий – маг, прищурив глаза, молчал, видно катая на языке слова «дискриминация» и «ювенальная юстиция», потом поняв, все-таки и снизошел до объяснения.
– Пока он брат короля, ему имя и не нужно, – он повернулся в сторону так и не сдвинувшегося с места деда и, чуть поклонившись, добавил. – А вот когда сядет на престол, тогда и имя получит. Личное…
Я слушал его и в моей голове продолжали плавиться мысли и распрямлялись извилины. Так игра это или все-таки самая настоящая жизнь? Самый настоящий магический мир и самый настоящий имперский маг? И самый настоящий прадед?
А тот и впрямь хорош. Прям «Крепкий орешек». Только не лысый, а волосатый. И туповатый какой-то. Может быть действительно живой, а не набор пикселей? Только и знает, что «нет» твердит. А с другой стороны пиксель – он и есть пиксель. Программа. Как его запрограммировали, так он и действует.
Пока я его разглядывал, хозяин пришел к какой-то мысли и хлопнул себя по коленям.
– Делать нечего…
Тон его мне не понравился. Ничего хорошего он нам не сулил. Так обычно говорят, когда говорят: «Ну вы сами виноваты…».
– Эй! Хозяин! Погоди… Дай я тебе кое-чего растолкую…
Я хотел объяснить ему, почему прадед лезет в конфликт, а потом подумал – как человеку с чужой историей, живой-ли оно или весь насквозь из пикселей состоит, объяснить, что у нас тогда творилось. Об Октябрьской Революции, о Гражданской войне, о Красных и Белых…
Маг смотрел на меня, ожидая объяснений. Что ж… Взялся за гуж…
– Значит так… В том мире, где мы живем, мой родственник член Ордена Ненавистников Самодержавия и скорее сам убьет вашего Императора, если только тот попадется ему в руки, чем будет помогать тебе его освобождать… Тебе бы других к себе пригласить. Белых…
– Белых? А вы оба какие? Вы же не черные…
Он спрашивал, искренне не понимая в чем тут разница. Теперь уже я, выбрав тон разговора с недалеким первоклассником, объяснил магу.
– В те времена, из которых ты вытащил моего прадеда, у нас случилась гражданская война. Те, кто воевал на стороне нашего императора, называли себя Белой Гвардией. Они своего императора спасти не успели и теперь у них комплекс.
– Что у них? – не понял хозяин.
– Ну… Чувство вины.
– То есть, ваши белые возьмутся спасть Весбилия, а красные – нет? А вы красные… Я верно понял?
– Боюсь, что именно так, – согласился с ним я не вдаваясь в политические частности. – Раз уж они своего императора не пожалели, то что им чей-то чужой?
Маг задумался.
– Но тебе-то своего родственника разве не жалко?
– Да кто он для меня? – поморщился я. – Его для меня вообще не существует… Я и не знал, что у меня такой есть. Тем более кто тебя знает? Может быть ты все врешь! Мало ли кто этот человек?
Маг несколько секунд сидел, переводя глаза с меня на деда и обратно. Что-то он там решал. Взгляд у хозяина подземелья стал задумчивый-задумчивый. Ох, как мне он не понравился…
– То есть помочь вы мне не хотите…
Прозвучало это не как вопрос, а как констатация факта.
– Боюсь, что так…
Он поднялся со вздохом, прошелся по подвалу.
– Можно будет попробовать и без согласия… – пробормотал он и как-то неожиданно воодушевился. – Без вашего согласия пробить к вам дорожку… Все-таки не один- двое… Опасно, конечно… Для вас. Но!
Он потряс пальцем около дедова носа.
– Опыт!
Может быть, наш гостеприимный хозяин и был дураком, но дураком деятельным.
Не прошло и десятка минут, как набежали какие-то мелкие помощники, отвязали нас от стен и вынесли на улицу. За стенами магического дома уже царила ночь, а на небе… Правильно. На небе нашлось аж три луны. Увидел бы я это раньше, то этот вид на природу сразу снял бы для меня вопрос о розыгрышах и скрытых камерах – слишком расточительно для забавного розыгрыша вешать на небо еще два дополнительных спутника Земли… Даже для развлекательного телевидения…
Пращур смотрел на это небесное великолепие и кажется тоже начал о чем-то догадываться.
Только главное тут творилось не в небесах, а на этом вот выстланном брусчаткой дворике. Нелюдски геометрически правильном каким-то… Чистенькой какой-то неправильной, противоестественной чистотой…
Неправильной. Как в туалете или операционной. То есть… Как бы это объяснить? Ну, сами понимать должны: есть чистота и чистота. Одно дело чистота хорошей столовой и совсем другое – чистота операционной. Вот тут царила именно чистота операционной и ничего хорошего от неё я не ждал. Прадед по своей недоразвитости этой разницы не почувствовал и крутил головой скорее с любопытством, а не с озабоченностью. Нас привязали к столбу, что стоял в центре площадке и отошли в сторону. По краю площадки сами-собой выросли какие-то белые выпуклости.
«Все. Хватит рефлексий, – прикрикнул я сам на себя. – Если игра равна жизни, то какой смысл мне разбираться жизнь это или игра? Принимаю, что все это – по-настоящему… Родственник не понимает и не боится, значит получается, сегодня мне бояться за двоих придется…». Только эта мысль успела мелькнуть в голове, как началось. Воздух вокруг стал плотным, словно в аэротрубе, по голым щекам мелким дождиком провело. Раз, другой… Я сообразил, что мир вокруг начал вращаться и белые выпуклости, теперь похожие на дорогие унитазы, завертелись вместе с ним. Я все пытался избавиться от веревки – дергался туда-сюда, но тщетно… От моего ерзанья только один толк вышел – кроссовка с одной ноги сползла и теперь висела на кончиках пальцев.
А маг все что-то выкрикивал, размахивал руками, не отрывая взгляда от книги – она его в этот момент интересовала куда больше чем мы. Но кроссовке до этого не было никакого дела. Она не удержалась на ноге, и, когда мы в очередной раз проносился мимо негостеприимного хозяина, слетела и направилась прямо к чтецу…
Попал! Маг запнулся. А я довольно захохотал – наверняка ведь ничего хорошего эта гнида для нас не готовила и все его стенания нам только во вред… Опыты он решил производить! Будут ему опыты!
Книга, что лежала перед ним на пюпитре съехала вниз и – чему я успел удивиться – заискрила, словно за ней прятался электросварщик. Только это удивление оказалось коротким. Вспышка, скрежет… И темнота.
Глава 3
…Если вам приходилось просыпаться в стакане молока, то вы меня поймете.
То, что меня окружало больше всего походило именно на него. И хотя никакой мокрости – влажности вокруг не ощущалось, смотрелось это не туманом, а именно молоком – для тумана то, что меня окружало, было слишком плотным. Глаза улавливали в этом «молоке» какое-то движение. Что-то там завихрялось, блуждало не приближаясь… Под ногами тот же туман.
– Ну и где мы?
О! Прадед очнулся. Оказывается, и он тут. Я хотел ответить в рифму, но сдержался. Предок мой хоть и выглядел взрослым парнем, но кто его знает, как у него с чувством юмора. Да и город Караганда мог в его времена называться совсем по-другому.
– Мы живы?
– Не сомневайся, товарищ. Живые мы… – сказал он. – Что ж я себя живого от мертвого не отличу? Да и непохоже это все на Царствие Небесное…
Он вертел головой, пытаясь что-то разглядеть.
– Знакомиться будем? – Мой невольный спутник протянул мне руку. – Кацарин Алексей Николаевич.
Я присвистнул и протянул в ответ свою.
– Кацарин Андрей Петрович.
Теперь присвистнул он. Видно слова колдуна произвели на него незабываемое впечатление.
– Что ж… Получается и впрямь родственники?
– Ничего ещё не получается, – охладил его я. – Это вполне может быть развод с его стороны…
– Что?
Я не стал вдаваться в лингвистические подробности, просто объяснил.
– Ну… Обман. Чтоб тебя к сотрудничеству склонить.
Прадед смотрел молча, не понимал. Пришлось объяснять.
– Ну, что мы родственники… Нужно же ему как-то заставить нас работать? Может быть мы просто однофамильцы?
– А это тоже… Развод?
Он махнул рукой в сторону, где продолжало клубиться молоко. Я пожал плечами.
– Давай сперва разберемся, куда нас занесло. Может быть, место все нам и объяснит.
Вообще-то он был прав.
– Молочная ферма, – иронично предположил я.
– Колхоз? – уточнил он безо всякой иронии.
– Ну, если это тебе ближе…
Пол подомной качнулся, словно где рядом произошло землетрясение. Я сунул руку в туман и в следующую секунду удивился вместе с дедушкой.
– А на ком это ты сидишь?
Своевременный вопрос.
Неудобство я ощущал уже давно, но думал, что это камень такой, неудобный, однако ошибся. Это оказался человек. Я отпрыгнул назад, ожидая от тела какой-то реакции, но оно предпочло никак не отреагировать.