— Откуда ты узнал, как меня зовут?
— Для этого нужно иметь ненамного больше ума, чем вон у того червя. — Старик закашлялся и плюнул в сторону продавца. — Если вы хотели быть неузнанным, не стоило таскать на плечах плащ с сигной Доримедов. А единственный Доримед в это засраной провинции — славный Максимус Септима Спата. — При слове «славный» он сморщился, явно предполагая что-то противоположное. Рисковый дедушка.
Во время этого разговора я чувствовал, как будто чьи-то холодные пальцы шарили у меня в брюшине. Крайне неприятное чувство, которое, впрочем, быстро прошло.
— Почему ты так дорого стоишь и выставлен в этом загоне с уродцами?
— Вы задаете не те вопросы, достойный господин. Цена — просто сумма моего долга, которую выплатят заимодавцу. А в этом загоне я потому, что никто не верит в покупку бесполезного старика за такую сумму.
— И какой же вопрос я должен задать, почтенный старец?
— Вот дура… Чем такой, как я, может быть вам полезен, ваша милость! Вот какой!
— О! И вправду, дурак. — Ядом в моем голосе можно было отравить небольшой виноградник. — И чем же старая развалина вроде тебя может стать полезной патрицию. За своего раба-библиария я заплатил восемь феррумов и считаю, что переплатил.
— Магия, Максимус Доримед. Эти ничтожества не могут отличить природное уродство от выжженного Владеющего. Вы тоже не можете. — Это «вы» давалось ему с явным трудом. Чувствовалось, что раньше, патрициям этот человек говорил исключительно ты. — А я вижу тв… вашу пневму. Она явно больше, чем требуется воину. И в то же время оболочки совершенно неразвиты. Значит, вы не практикуете. Решать вам. — Он внезапно поник, будто силы его оставили. Вены на теле вздулись еще больше и почернели.
Я взглянул на Кассандру. Она еле заметно кивнула мне. Да я и сам уже все решил. Но сестра снова удивила. Она шагнула к старику, доставая из сумки на боку острый, тонкий нож. Схватив старика за седую бороду, она несколько раз провела ножом по левому виску. Свалились на плечи клочки срезанных седых волос. Из нескольких порезов на дряблой коже выступила кровь. Но не это привлекло мое внимание. На левом обнажившемся виске действительно виднелась вязь рун.
Кассандра отступила от жертвы своих принудительных услуг визажиста:
— Это и вправду микс и бывший армейский Владеющий, Максимус. Не наркоман. Выгоревший. Может он и тот, о ком говорили кости, но он бесполезен.
— Зачем мне выгоревший Владеющий? — спросил я старика. И чтобы не выглядеть совсем уж имбецилом в его глазах, добавил, — Ты можешь учить. Так?
— А вы не безнадежны, господин Доримед. Я могу дать то, что не даст ни одна академия. И чему не научит ваша змея в обличии благочестивой сестры. Если, конечно, тебе нужна истинная сила. Уж пятьсот феррумов я точно отработаю. — Опять оговорился. Ладно, потом воспитательную беседу проведу.
Необычный раб
— Есть писчие принадлежности? — спросил я продавца, возвращая ему палку. Он благоразумно отпустил ее еще во время разговора. В процессе он побагровел, но держал рот на замке.
— Р-Разумеется, господин! Сейчас. — Он суетливо подал мне доску, перо и пергамент.
Я, недолго думая, написал долговую расписку на контору Мутато. По договору сделки выше феррума проводились через него. Вот пусть и заплатит, урод жирный. А с меня эти деньги ему еще предстоит получить. Наличка же не бесконечная.
— Продажа через расписку стоит на десять процентов дороже, господин. — Пугливо произнес продавец. Похоже, все вокруг знали, каким козлом был Максимус, и боялись связываться. Вон как он пригнулся к земле.
— Не вопрос. — Я переписал расписку на новую сумму. — Надеюсь, все?
— Сейчас я поставлю соответствующие отметки в купчей. Зарегистрируете ее у старшины рынка. И вот тогда все, мой господин!
И здесь бюрократия, чтоб ее! Когда я помру и попаду в небесную канцелярию, первый же встречный мне божественный чиновник наверняка потребует свидетельство о смерти!
Мы шагали обратно в остерию новым составом. Вены у старика, кстати, стали сдуваться и приобрели «нормальный» сине-багровый цвет. Выглядел он реально жутко. Некоторые прохожие при взгляде на него шарахались в стороны и творили знаки, отгоняющие злых духов.
Я заговорил:
— Мы скоро покидаем город. Два вопроса. Первый — ты умеешь ездить верхом? Потому что, если ты пойдешь пешком, боюсь, ты развалишься.
— Немного, господин. На устанге. Я восстановлюсь. В рабских бараках, знаешь ли, сложно оставаться полным сил и здоровья. — Будто в подтверждение своих слов он закашлялся.
— Второе. Какие книги по магии ты посоветуешь мне купить до отъезда?
Старик расхохотался лающим смехом, похожим на завывания гиены. Я нахмурился.
— Ох. Простите, господин. «Книг по магии» нет в открытой продаже. Все наставления являются секретом академии, ордена или рода, в котором умеют воспитывать Владеющих. Магия — это в первую очередь тайна. Мистерии крайне редко попадают в руки непосвященным.
— Ясно. Поговорим позже, когда тебя отмоют от рабской вони. И при посторонних не забывай о должном обращении. Иначе, несмотря на твой почтенный возраст, я прикажу тебя выпороть. Терпеть тыканье от раба не станет ни один патриций.
— Я удивлен, что вы стерпели, богоравный Максимус. Я недавно в рабстве. Прошу простить пробелы в моих рабских манерах.
— Ты должен говорить: «Этот раб был неправ, накажите его, богоравный». — Неожиданно влез Тринадцатый.
Кассандра резко кивнула. Старик бросил испепеляющий взгляд на Черта.
Я только головой покачал. Зоопарк!
Через час я, Юстас и Кассандра разглядывали отмытого и постриженного старика. Друз изваянием замер за моей спиной. Если бы не уродующий его узор вен, дед выглядел бы даже благообразно.
— Как твое имя, старик?
— У этого раба больше нет имени, — глядя в пол, произнес он, отчетливо при этом скрежеща зубами.
Так, с этим надо что-то решать. Так дальше не пойдет.
— Для начала сядь. День был длинный, ты устал.
— Этот раб не смеет сидеть в присутствии гос…
— СЯДЬ! — рявкнул я, почти выйдя из себя. Старик от неожиданности вздрогнул и опустился на подушки напротив нас.
— Юстас. Скажи, можно ли сделать из раба клиента? Насколько это… юридически сложно. При этом я бы хотел, чтобы он отработал свой долг как минимум, а не пустился в бега, как только получит свободу.
— Это совсем несложно, патрон. Если надо, процедуру я обеспечу. Поскольку мы все еще в городе, сразу все и зарегистрируем.
Старик поднял на меня полные недоумения глаза.
— Зачем тебе это, патриций? Я слышал о Максимусе Доримеде всякое. Но никогда не слышал о его милосердии к падшим.
— Вот! Опять. Вот зачем мне это. Изменив твой статус, я, как минимум, избавляюсь от необходимости забить насмерть дерзкого раба, не следящего за языком. И не потеряю пятьсот феррумов. И я не должен давать тебе отчет в своих поступках. Радуйся, что Ужасный Максимус оказался благосклонным именно к тебе. Теперь, когда подписание клиентелы только формальность… ты же ее подпишешь?
— Конечно, господин Доримед. Это же… я о таком и мечтать не мог…
Старик выглядел по-настоящему растерянным. Кажется, в его личном мире небо только что упало на землю. Вопрос с его рабством решился по щелчку пальцев капризного патриция.
Кассандра просигналила:
— Ты слишком мягок, Максимус. Так, ты потеряешь дарованную Богиней жизнь, когда очередное помилованное тобой неблагодарное отродье вонзит тебе нож в спину. — И глаза закрыла.
Едва сдержавшись, чтобы не послать ее по известному адресу, продолжил, обращаясь к старику.
— Так вот. Ответь на мои вопросы, как клиент, а не как раб. Твое имя. Коротко расскажи, как ты дошел до жизни такой. И про магию. Как ты меня будешь учить.
— Да, господин… патрон. Мое имя было Гней Домиций из города Этна. Я из плебов, которым четыреста лет назад был разрешен номен (семейное имя). Моя семья уже триста лет держит гимнасий, в котором обучает армейских Владеющих. В младшем поколении каждый выживший третий сын любой ветви семьи обучается магии с самого детства. Прародителем рода считается альтиор Доминос. Дочери нашего рода часто бывают наложницами у знатных патрициев. Рожают они в семье, и ребенок с яркой пневмой получает семейный номен. Я сын такой наложницы. И я совершил непозволительное. Женился не на девушке, указанной патриархом семьи, а на той, что выбрало мое сердце. За что надо мной провели обряд секуляризации (отсечение семейной ветви).
Мне пришлось поступить в двенадцатый легион магом поддержки, чтобы прокормить семью. Мое боевое прозвище было Констриктор-душитель.
Он немного подумал.
— Базировались мы в Варавии, среди проклятых песков и черножопых дикарей. Под Меттино, год назад, было жаркое дело. Очередной бунт мартышек. Может, вы даже слышали. Двенадцатый тогда погиб почти в полном составе. Но сигну мы сохранили.
На секунду на его лице мелькнуло непреклонное выражение.
— А я выжал себя до капли и сгорел как Владеющий. Я больше почти не могу оперировать пневмой. Получил пинка под зад из действующей армии. — Он пожал плечами. — Когда я вернулся, узнал, что моя семья наделала долгов. Единственный выход был продаться в рабство самому, чтобы сохранить свободу младших детей. И вот я здесь. Я не старик, патриций. Мне всего сорок два. До выслуги три года всего оставалось. Просто… хреново выгляжу.
— Ясно — понятно. Гней Констриктор.
На самом деле типичная история, особенно в последние времена. Откупщики и ростовщики загоняли в долги плебов, полукровок и даже всадников, чтобы пополнять армию рабов. Империя редко теперь вела завоевательные войны. А экономика зависела от рабов более чем полностью.
— Теперь, чем могу быть полезен. Я могу заниматься с вами по той программе, по которой готовили меня. А не армейских неумех. Потенциал пневмы у вас… Впечатляет. Не знаю, получится ли что-нибудь путное в таком возрасте… Но я приложу все усилия.