Ох! Следите за губами! Ох! всё должно быть коротко и ясно! беспрекословно и исполнено гадливости! Ах! перечитайте мою критику! Вы ещё раз получите огромное удовольствие, цитируя только меня…ого-го! ого-го! и ещё раз ого-го! До фанатизма!… очень точные лекции для всех!... Что следует говорить… и чего не следует… уважать… кусать… чернить… поливать дерьмом… Нужно лишь выбрать тон и вперёд…И всё пойдет как по маслу… вас раздует от нуги и успеха! Вам это не помешает быть пустышкой, но у вас будет авторитет и вас больше никто обойдёт. Вы войдёте в совет ордена. Поверьте мне на слово, маленький негодник. Вы станете судьёй над другими, раз и навсегда, и самой разважной шишкой, вы окажетесь на стороне победителей, в политике, искусстве и финансах, выдающийся губошлёп и внушающий страх ОГОГО… Вы будете диктовать погоду в Татерсаль, равно как и на улице Круассан.
“Что я знаю?” Я знаю вот что – “стать евреем или сдохнуть”… непримиримым до мозга костей! едва зачуяв французский дух! Вы меня поняли? Замечательно!
Всё для вас – суперотборные места, элитные должности, суперсекретные телефоны, непыльная работёнка, сладкие пироги, настоящее золотое руно, будь вы хоть из Конш-ан-Уша, хоть из Крёза, хоть из Пиздопропащенска, где всегда до жопы соломы и мучных лепёшек, это неважно, вас признают мэтром, суровым и возвышенным главой элиты, если вы будете “ого-го”! Пускай вас выводит из себя всё арийское, пускай ваше лицо заливается краской стыда и негодования от всего нееврейского, пускай это происходит само собой, чтобы нам не нужно было каждый раз просить вас об этом, чтобы никто и никогда не заподозрил в вас какие-то чувства к
неевреям, кроме отвращения. Трудность воодушевляет вас, даже в фольклоре вы немедленно обнаружите повсюду евреев.
Будь я проклят, если вы не одарённый поэт! Какая будущность, мой милый мальчик! Какой видный ого-го ! Напишите в Н.Ф.О.! Вялый серозный выпот, тусклое слизистое выделение просачивается наружу и неуверенно растекается на две сотни страниц! Божественное усилие увенчалось успехом! У нас ещё один великий писатель!...
Едва бьющееся сердце останавливается. Теперь это не более чем маленький и осторожный кожаный кошелёк с маленьким отделением для фишек. С этим вы больше никогда не будете скучать. Вы больше никогда не будете скучать. Вам будет нужно лишь отмечать новые победы, держать язык за зубами, сговор за сговором, жениться на богатой наследнице, принятой в обществе, и раскланиваться в ресторанах.
Плывите, плывите, мой добрый друг! Вам будут сопутствовать все ветра! Чёрт возьми поднимите все флаги! расцвеченные и вызывающие! Но не шибко веселитесь, это повредит вашему ого-го… Вы перестанете походить на британца… Хладнокровие!...
Хладнокровие власти!...Будьте покойны, как вам пристало… вам полагается восхищать… с ленцой… не спеша…
Вы хладнокровно сочетаетесь браком… вы хладнокровно совокупляетесь… вы не торопясь идёте к Сфинксу… у вас будут маленькие хладнокровные детишки, без всяких неожиданностей… без фокусов… и всё это благодаря ого-го… у жида за пазухой…
Вы станете частью настоящей элиты, холёной, откормленной, защищённой и всё остальное…Всё становится ясно, стоит только задуматься, немного пораскинуть мозгами…
Жизнь коротка, изнурительна и безжалостна, зачем тратить своё время на что-то помимо ого-го? На что это похоже, я вас спрашиваю? Горе невеждам, вот и всё! Рвать жопу во имя дырки от бублика? во имя фантастических искуплений? или изматывающих крестовых походов… когда нет ничего проще, чем защитить себя и выбиться в люди, всего лишь пошлёпав губами?…
Само собой, этим говнюком нужно заниматься с молодых ногтей, об этом должны беспокоиться родители, в противном случае всё идёт не так гладко, это вопрос самого раннего возраста, также счастливой наследственности, родиться под счастливой звездой – это родиться в понимающей семье. Так появляется на свет культура паразитов – в тепле, тени, они размножаются, они радуются, они, мать их, радуются больше, чем орёл, парящий над бурей.
Паразит – вот это перспектива! разумная! беспроигрышная! Орлов практически больше не осталось!
Клянусь ёбаным Хирамом! Земля вращается! На ней больше зла, чем добра! Ставки сделаны!
*
Я знаю самого порядочного человека во Франции. Он старается изо всех сил! Он прилагает усилия! Он преподаёт в школе в Сюрси, Сюрси-сюр-Луан. Он охотно жертвует всем, его доброта неистощима. Он своего рода светский святой, он готов забыть даже о собственной семье, чтобы помочь чужаку… всем угнетённым, всем преследуемым по политическим причинам, всем мученикам Просвещения… Он старается изо всех сил! Он прилагает усилия! Для крестьян, которые его окружают, он олицетворяет дух самоотречения, непрестанное стремление к добру, к улучшению общества.
Будучи секретарём мэрии, он не знает ни выходных, ни проходных. Всегда начеку. Он свободомыслящ, насколько это вообще возможно, он не дышит ненавистью в сторону кюре, он уважает каждое искреннее усердие. Видели бы вы его на работе! Из школы сразу в Мэрию… на велосипеде под дождём… зимой и летом!... нужно ответить на двадцать пять, тридцать писем!… внести изменения в записи актов гражданского состояния… и ещё в три толстых регистра… Провести экзамены… ответить инспекторам… Для мэрии он делает всё… приём посетителей… бумажная работа… И всё это, можно сказать, за одно спасибо… Настоящее самоотречение… В высшей степени усердливый, этот папаша скорее откажет своим детям, нежели другим… Помочь тут, помочь там… и так до бесконечности… Он доверяем всем и каждому… Он отдаёт последние гроши… Он не курит уже пятнадцать лет… Он не ждёт, пока раскошелятся другие… Ах! прошу прощения! только не он! Он всегда готов принести себя в жертву самым первым!... Это для героев Жёлтого Моря… для каторжников на Камчатке… для перевёрнутых ураганом в Луизиане… ссыльных в Каледонии… мормонов - мятежников в Ханое… армян-радикалов в Смирне… посаженных на кол коптов в Бостоне… шутов и недоумков Остенде… какая разница, для всех, кто страдает! Всегда есть те, кого преследуют, кто приносит себя в жертву тут или там на этом круглом куске дерьма… и он только этого и ждёт, мой храбрый друг, чтобы обескровить своё золотое сердце… Ему больше нечего отдать? Он разрывается на части! Он заебёт и Небо, и Землю, если его заключённого не выпустят на свободу, какого-нибудь шустрого кули-динамитчика, которого япошки превратили в мученика… Он больше не может спать, он худеет… Он повсюду хлопочет об этом маленьком засранце… Он скачет в Префектуре… Он устраивает переполох в своей ложе… Он поднимает с постели его преподобие… Он лишает свою семью 35 франков… можно смело сказать, всего самого необходимого… чтобы добраться до Парижа… и взяться там за ещё одного героя… который сидит за своим бюро… и который также очень озабочен вопросом японской тирании… Они примутся за дело… Потребуется ещё 500 франков… потребуются брошюрки!… Что потребуется, то и потребуется!... Сэкономим на еде… он уже не считает потерянные килограммы… Он возвращается в лоно семьи… к своей работе… с ним проводят беседу… он упал в глазах начальства… Он берёт выходной… он бежит прочь… В классе он страдает от того, что ничего не говорит… Тем не менее, он так и сыплет намёками… особенно на истории Франции… Он даёт им понять, как ему нелегко мусолить мерзости Луи XVI в то время, как, возможно, где-то там, в Сиаме, в подземных застенках япошек испускает дух ни в чём не повинный человек!… вот оно – сострадание в наше время… похуизм сердца человеческого… Он испускает вздохи святого… он делает несчастными всех учеников… Он возобновляет свои хлопоты… Он просит аудиенции у префекта… он весьма робок по натуре… Он едва ли не осыпает его бранью из-за своего маленького кули… который страдает в одиночестве где-то там, среди 400 миллионов китайцев… Он вскипает… выходит из себя… надрывается от крика в кулуарах… и делает из себя посмешище.
Я встретил его на углу улицы Лилль и Гренелль, возле Советского посольства, это было в Мае, он всё ещё носился со своим японцем… Он занял немного деньжат на дорогу, у двух коммерсантов из своей деревни. И чем всё это закончилось! куда его завела его страсть! Он не еврей, его зовут Жюль Бергуньо, его мать – Мари Меркадьер. Я знаю их всю жизнь. Мы доверяем друг другу. Я могу поговорить с ним по душам. Это порядочный человек.
– Эй, Жюль – говорю я ему… Не окажешь мне услугу?
– Смотря в чём дело…. Знаю я тебя!...И с кем ты водишься!… Ладно, валяй, выкладывай…
– Это для Тремусселя, он впутался в тёмную историю…Знаешь его? “Глотка”? Его арестовали…У него проблемы с легавыми… Он участвовал в демонстрации… И разбил уличный фонарь…
– Так ему и надо, подонку этому!...
– Зачем ты так говоришь?
– Знаю я его!… Служили мы вместе…Три года в 22-ом… Никогда его терпеть не мог… Он не ушёл на войну?
– Нет, ему делали трепанацию на прошлой…
– Туда и после трепанации возвращаются…
– Да, но не он, у него были недомогания и приступы…
– Зато валять дурака он всегда здоров!
– Но он боролся за евреев!… Это из-за них он влопался…
– Какая разница, он всё равно сволочь…
– Почему ты так зол на него?...Жюль, я впервые в тебе вижу столько ненависти… к тому, кто разделяет твои идеи… и кто страдает за свои взгляды…
– Хорошо, ты прав… Меня бесит этот Тремуссель!… Он спал на соседней кровати… Он неплохой малый… но есть в нём что-то странное…
Жюль в глубине души был порядочным, добросовестным и очень щепетильным… Его здорово задело моё замечание…
Он сделал ещё одну попытку.
– Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать… Я этого Тремусселя как облупленного знаю!... это-то должно быть меня и останавливает… Я прожил с ним бок о бок три года… к другим я и не приглядывался… я, можно сказать, их вообще не знал…Так вот, послушай, меня, горлопан ты этакий!… сейчас-то я тебя и разглядел… Гадёныш! Ты ещё более мерзок, чем остальные… Убирайся вон – и чтобы я тебя больше не видел!... У меня есть связи, усёк?... Ты у меня ещё попляшешь, грязная скотина!...