На этом этаже были два небольших балкончика, которые были бы похожи, как близнецы, если бы один из них не носил следов явного запустения. На обоих балконах были по хорошей погоде выставлены традиционные комнатные цветы — герань, китайская роза, «ванька-мокрый», только на левом балкончике эти растения были ухожены, политы и цвели пышным цветом, а на правом они безнадежно засохли, поникли и представляли собой самое жалкое зрелище.
Леня сделал из этого наблюдения кое-какие выводы и вошел в подъезд.
На площадку четвертого этажа выходили двери двух квартир.
Правая дверь была опечатана.
Леня задумчиво посмотрел на полоску бумаги с круглой сургучной нашлепкой и решительно направился к левой двери.
Не успел он нажать на кнопку звонка, как за дверью послышалась негромкая возня, и подозрительный старушечий голос осведомился:
— Опять уговаривать будешь?
— Что? — не понял Маркиз. — Почему уговаривать? Зачем уговаривать?
— Ну как же, — продолжал голос из-за двери, — за депутата своего. А только я все равно не пойду голосовать! Лестницу у нас который год не убирают — это раз, мусор возле дома набросан — это два, а квартплату все поднимают и поднимают — это уже четыре. А ты хочешь, чтобы я голосовала! Вот который лестницу уберет да мусор вывезет — за того я проголосую!
— Да я, бабушка, совсем но другому делу!
— Тоже мне, внук нашелся, — сердито отозвались из-за двери. — А по какому же тогда делу, если не за депутата?
— Я вообще-то к Анне Ермолаевне шел, к Лопатиной, — начал Леня, — а у нее, смотрю, дверь опечатана…
— И-и, милый, спохватился! — проговорила старуха. — А по какому ты к ней вопросу?
— Да ей деньги причитаются.., от общественного фонда по оказанию помощи малоимущим вдовам государственных деятелей, — выдал Леня красивую внушительную заготовку.
— Ну надо же, — послышалось из-за двери… — некоторым все, а другим так совсем ничего… Опоздал ты, однако.
— В каком смысле — опоздал? — Леня изобразил непонимание.
— В самом, милый, обыкновенном, — печально произнесла старуха, — померла Анна Ермолаевна, три дня как померла!
— Ну надо же! — Леня вложил в голос сочувствие и разочарование. — Главное, деньги уже выписаны…
— А большие ли деньги? — В голосе старухи соединились любопытство и зависть.
— Шестьсот пятьдесят семь рублей, — Леня знал, что некруглые цифры выглядят достовернее.
— И за что это ей… — огорчилась старуха.
— А ведь вы — тоже одинокая, — проговорил Леня, как будто его неожиданно осенило, — и в преклонных годах.., деньги по ведомости уже начислены, так давайте я их вам выплачу!
— С чего это вдруг? — В голосе старухи, не привыкшей к неожиданным подаркам судьбы, прозвучало явное недоверие.
— Говорю же — деньги начислены, их обратно сдавать — одна морока! А вам наверняка пригодятся…
— Да уж, лишними не будут, — согласилась старуха. — А у тебя, милый, документы какие-нибудь имеются?
— Это обязательно. — Маркиз поднес к дверному глазку раскрытое удостоверение депутата законодательного собрания города Замухрыщенска.
Он носил в кармане кучу всяких визитных карточек, удостоверений и бланков — на всякий пожарный случай.
Загремели засовы, и дверь отворилась.
На пороге стояла небольшая худощавая старушка в детском спортивном костюме фирмы «Адидас» — наверняка из немецких гуманитарных поставок.
Старушка внимательно осмотрела Маркиза с головы до ног и, по-видимому, осталась удовлетворена. Как всякий мошенник высокого класса, Леня производил на малознакомых людей исключительно хорошее впечатление.
— Вот ваши деньги, — поспешно полез он в карман, — только распишитесь, пожалуйста, в ведомости, а то мне отчитываться перед руководством…
— Это обязательно, — кивнула старушка, разве же я не понимаю? Всюду порядок должен быть… Ты извини, милый, что я с недоверием, сам понимаешь, сейчас такое время…
— Конечно, — кивнул Маркиз, — я не в претензии…
— Пойдем на кухню, хоть чаем тебя напою! Надо же, такие деньги мне вдруг! А говорят, нет на свете добрых людей!
— На кухню? — Маркиз сделал вид, что колеблется. — Ну, вы мне тогда там и распишетесь, а то на весу неудобно…
Старушка расписалась в подсунутой Леней ведомости и поставила на стол две яркие чашки с петухами.
— У меня варенье-то вишневое, — проговорила она, доставая вазочку, — где ты еще вишневого-то попробуешь?
— Ну если вишневого. — Маркиз устроился поудобнее. — А что, вы с соседкой-то своей, Анной Ермолаевной, хорошо были знакомы? Общались с ней?
— Да как? — Старушка пожала плечами. —Рядом живем, обе одинокие, как не общаться? Когда за солью зайдешь, когда за спичками, когда так просто… Цветы тоже взять.., у меня хорошие цветы, так я ей рассаду давала…
Леня вспомнил одинаковые балконы и согласно кивнул. Старушка подложила ему на блюдце варенья и продолжила:
— Теперь-то небось погибнут цветочки, она горестно вздохнула, — дверь-то опечатали.., да кому они и нужны, Верке на них наплевать… — И она неодобрительно махнула рукой.
— Верке? — переспросил Маркиз. — А это кто же?
— Племянница ее, — старушка поморщилась.
— Так разве у нее племянница была? — Леня изобразил недоверие. — А у нас отмечено, что она одинокая. И пособие ей выписано, как одинокой, в полуторном размере…
— Ну уж и одинокая! И племянница была, и племянник. Только племянник-то, Алексей, тот мужчина солидный, и все тетке чем-нибудь помогал. То денег немного подкинет, то продуктов…
Она, покойница-то, мне все рассказывала. Видно, похвастаться передо мной хотела…
— Еще и племянник! Вы ничего не путаете? — Леня отхлебнул чая и поставил чашку на стол.
— Что уж я — врать, что ли, буду? Солидный человек, вроде как писатель.., а Верка только прибежит, чаю напьется и начинает на Алексея наговаривать.., что нечестный он, да неискренний, да будто нарочно к тетке ходит, будто из-за наследства.., какое уж там у нее наследство? Картинки старые да несколько чашек… Но Анна-то ей, конечно, не верила. «Алеша, — говорила, — любимый мой племянник, все ему оставлю, а Вере — сервиз отпишу чайный, раз она чай пить приходила, да вышивки мои…»
Старушка протянула Лене кухонное полотенчико с вышитым на нем букетом полевых цветов:
— Вышивала покойница и правда очень хорошо. Вот мне в прошлом году подарила…
Леня с уважением оглядел полотенце и вернул хозяйке.
— Очень красиво!
— А разве молодежь это ценит? — старушка скривилась. — Анна-то и говорила, мол, только бы Вера не узнала про завещание, а то ходить совсем перестанет, да еще гадость какую сделает.., у нее, у Верки-то, характер плохой, такая сплетница, все за спиной, все тишком…
После посещения нотариальной конторы Лола решила, что пришла пора ей немножко отдохнуть. Она сняла светлый парик, стерла с губ помаду сердечком и прогулялась по Каменноостровскому проспекту, заходя по пути в некоторые магазины. Время пролетело незаметно, и когда Лола поглядела на часы, оказалось, что прошло уже довольно много времени. Лола ахнула и полетела домой, с Леней она столкнулась в собственном дворе. Вид у него был не слишком довольный, в руке ее компаньон держал клетку с попугаем.
— Вот так новость! — удивилась Лола. — Откуда вы, друзья мои?
— С твоей телестудии, — ворчал Леня, — позвонили — срочно, говорят, забирайте своего попугая! Он у них там всех до смерти заговорил, режиссер уже на грани нервного срыва! Актрисы тоже: одну, что похудее, он в нос клюнул, а у второй парик стащил!
— Батюшки! — ахнула Лола. — Перришон, что ты наделал! Теперь тебя уволят!
— Ничего подобного, — заявил Маркиз, режиссер сказал, что у Перришона отличный типаж, но характер ужасный, и что раз он такой невоспитанный, то сериал будут снимать без него, а потом снимут все сцены с попугаем за три дня и подмонтируют, вот!
— Сами они все невоспитанные, верно Перришончик? — обиделась Лола. — Просто ты тонкая творческая натура…
За разговором они незаметно добрались до квартиры, где насмерть разобиженный Пу И лежал на Лолиной кровати и делал вид, что страдает. Пу И страшно жалел сам себя и осуждал Лолу. Всеми фибрами своей собачьей души он не уставал поражаться ее вероломству.
Восхищение талантом попугая понемногу сошло на нет, и теперь позабытый и позаброшенный Пу И мучился от ревности. Кот, как всегда, держался невозмутимо — его-то никто не бросал. Все же по некоторым признакам было заметно, что Лолино поведение он не одобряет, но никакой моральной поддержки песику он не оказывал.
Увидев своего любимца в скорбной позе, Лола почувствовала угрызения совести.
— Пуишечка, детка! — начала она ласково, но попугай тут же заорал в клетке, захлопал крыльями и затопал ногами.
Лола махнула рукой и решила оставить примирение с песиком на потом.
— Дорогая, — позвал Леня, — тебе удалось что-нибудь выяснить?
— Да, и очень много, только ты первый начинай.
— Ну что, — начал Леня, усевшись в кресло и почесывая за ушами невесть откуда взявшегося у него на коленях кота Аскольда, — как я и предполагал, речь идет о наследстве старухи Лопатиной. В наследстве у нее предположительно числится картина не кого-нибудь, а самого Симоне Мартини. Но судя по тому, какие папуасские танцы развиваются вокруг этого наследства, картина действительно существует. То есть ее даже видели.
— Кто? — невинно спросила Лола.
— Это.., неважно. — По тому, как Маркиз Сделал легкую запинку при ответе, Лола сразу же поняла, что в деле замешана женщина, да не какая-нибудь посторонняя, а близкая знакомая ее ветреного компаньона.
— Короче, бабуля узнает, что у нее в доме имеется такая ценность, — начал Леня, старательно отворачиваясь от своей проницательной подруги, потому что неоднократно имел случай убедиться, что Лолка не только умеет читать по глазам, но и запросто влезет ему в душу, — она решает обезопасить себя от воров и грабителей, вызывает нотариуса…
— Селиверстова Владимира Константиновича, нотариальная контора находится на Каменноостровском проспекте, — вставила Лола.