Этот магазин пустовал уже долгое время. Его толстая крашеная дверь была заперта на огромный висячий замок, витрины закрыты дощатыми желтыми ставнями. Вторая узкая дверь, выходящая в ворота, даже забухла от долгого бездействия.
Но вот однажды два новых съемщика зашли во двор дома и вызвали хозяина, живущего здесь же.
Это были толстый кавказец с горбатым носом и синеватыми яркими белками глаз и молодой человек с бледным лицом, твердо сжатым ртом и рыжими огромными усами. К ним вышел хозяин – сморщенный старичок с ехидной козлиной бородкой.
– Сандро Вачнадзе, оптовый торговэц! – самодовольно отрекомендовался кавказец. – Прыказчик мой Николай Павлов! – Он хлопнул по плечу молодого человека. – Показывай лавку, хозяин, смотрэть будэм, тарговать будэм!
Хозяин раскрыл ставни и снял висячий замок. Они вошли внутрь. Комната была низка и неприглядна. Сырость и пыль нежилою помещения охватили их. Серый дневной свет падал на ободранные стены магазина, на мохнатый от пыли прилавок. Закрытый квадратный люк выступал возле прилавка.
Сзади магазина были другая комната, для жилья и кухня с русской огромной печью. Наружная, «черная», дверь выходила из кухни. Кавказец расспрашивал, молодой человек скромно держался сзади. Только иногда они обменивались острым понимающим взглядом.
Хозяин принес с собой керосиновую лампу. Он зажег ее, поставив на прилавок. Он откинул тяжелую крышку люка.
Держа лампу перед собой, он стал спускаться в подвал по шаткой приставной лестнице. Посетители следовали за ним. Промозглая сырость стояла в подвале. Дневной свет едва пробивался сверху в два узкие заросшие окна под самым потолком. Желтый свет лампы скользнул по кирпичным неровным стенам, по земляному полу и упал на квадратную пустоту посредине.
– А это что? – спросил кавказец.
Хозяин поднес лампу ближе.
Это был колодец с деревянными широкими бортами, с почерневшим деревом внутренних стенок. Тяжелые капли воды медленно стекали по стенкам. Внизу, в глубине, сверкало зеркальное дно.
– А это, изволите видеть, отсосный колодец! – услужливо пояснил хозяин. – Для сухости больше, всю сырость он вниз тянет! Сам-то он сухой – воды внизу всего на палец. Товар если складывать, или что – не отсыреет, всю сырость колодец возьмет! А насчет дома не сумневайтесь: знатный дом, старой постройки, еще папаша мой его строил! Дом первый сорт!
Он стоял отвернувшись и не заметил, как кавказец снова обменялся с приказчиком быстрым взглядом. Раскрытой ладонью кавказец хлопнул хозяина по спине.
– Ыдет, хозяин! – громко крикнул он. – Пошлы навэрх, получай задаток. Въезжать будэм, сухим кавказским товаром торговать! Хороший товар, ввва!
В следующие дни старый дом оживился. Жильцы выглядывали из окон, дети гурьбой толпились у ворот. Новый жилец въехал в магазин со всем своим скарбом. С ним вместе перебралась жена – белокурая, тонкая женщина с ребенком на руках.
С приказчиком Николаем сам Вачнадзе руководил разгрузкой товара. Из некоторых ящиков здесь же вынули круглые сыры, урюк, изюм, орехи и разложили все это в магазине по мешкам и полкам. Другие ящики, очень тяжелые, совсем не раскрывая, сразу снесли в подвал.
– Астарожней! – кричал Вачнадзе, прыгая вокруг несущих ящики рабочих. – Вам говорю, астарожней! Старое вино здесь! Разольете – голову оторву! Сам потом выну, торговать буду! Ой, какое вино, кавказское вино!
И он вправду вынул откуда-то бутылку вина и угостил рабочих-носильщиков и двух других, пришедших со стороны. Этих рабочих никто здесь не знал. Они должны были сделать некоторые переделки в доме.
Они работали несколько дней, хмурые и молчаливые, приходя на рассвете и уходя поздно вечером. Вачнадзе уже торговал. Через жену и приказчика Николая, один за другим он отправил на вокзал несколько заколоченных ящиков.
– Оптовый заказ! – через весь двор кричал он дворнику при отправке. – Харашо торгую: в Казань отправляю товар, в Тверь отправляю, в Тулу отправляю! Скоро будэм богаты-ввва!
Однажды вечером сам Вачнадзе с женой и с приказчиком сидели в жилой комнате магазина. В комнате было тепло и чисто, горела висячая лампа, люлька со спящим ребенком качалась у белой хозяйской кровати. Странный тройной стук раздался в кухонную входную дверь.
– Василий, ты? – шёпотом спросил Николай. Он открыл дверь и впустил высокого лохматого человека. Василий остался жить здесь. Но ни хозяин дома, ни дворник, ни жильцы даже не подозревали о существовании этого пятого непрописанного жильца…
Теперь пришло время в двух словах познакомить читателя с событиями, которые предшествовали снятию лавки веселым кавказцем и описанным выше происшествием в охранке.
В один жаркий июльский день к товарищу Эн, члену местного комитета российской социал-демократической рабочей партии, живущему недалеко от центра, стукнула в дверь его квартирная хозяйка и сообщила, что его хочет видеть какой-то подозрительный субъект.
Член комитета уже догадывался об этом посещений. Уже несколько минут стоял он у окна и наблюдал за странным поведением неряшливо одетого типа в длинном пальто с кепкой, надвинутой на глаза. Тип этот, подойдя сначала к подъезду, отошел на ту сторону улицы, оглядел дом со всех сторон, поколебался и потом, видимо, решившись, снова перешел улицу и взялся за ручку двери.
Еще тогда с неприятным чувством товарищ Эн подумал, что этот визит может относиться к нему. Он подумал, что странный тип очень походит на одного из тех шпиков, знакомство с которыми крайне нежелательно для каждого революционера. И он уже наспех обдумывал слова, которые скажет при первом допросе в охранке.
– Марья Петровна, – крикнул он на сообщение хозяйки, – меня нет дома! Я же сказал, что сейчас ухожу. Пусть зайдет в другой раз.
Для всех окружающих товарищ Эн совсем не был членом городского комитета Р.С.-Д.Р. П. Он был бедным студентом, учащимся в университете, живущим на деньги, получаемые от иногородних родных. А потому хозяйка обращалась с ним без всякого особого уважения.
– Чего уж там в другой раз! – проворчала она. – Здесь он стоит, в передней! За долгом, что ли, пришел? Денег опять нет, что ли? Ладно, отбрехаешься! Я впущу?
– Хорошо, впустите, – вздохнул член комитета. Он взглянул вокруг, соображая, что можно успеть уничтожить до обыска.
Подозрительный субъект вошел в комнату и, прикрыв дверь, прежде всего запер ее на два поворота ключа. Потом подошел к столу и снял картуз. Потом осторожно отклеил и положил на картуз свои великолепные усы.
– Товарищ Николай! – ахнул член комитета.
– Так точно! – Николай широко улыбнулся. – Честь имею явиться. Бежал с каторги, прибыл в ваше распоряжение. В городе со вчерашнего дня. Явок нет, потерял связь со всеми. Сначала думал зайти к Петерсу, потом решил прямо к вам. А что, напугал я вас, товарищ?
– Напугаешься! – товарищ Эн устало улыбнулся. – Ну, и везет же вам, товарищ! Говорите, к Петерсу хотели? Что же, ехать бы вам сейчас обратно в Сибирь!
– А что? – удивился Николай.
– Петерс и другие арестованы, явки провалились, – член комитета заходил по комнате. – На квартирах у них, вероятно, засады… Были массовые аресты, мы почти разгромлены, с трудом собираем силы. Я-то пока на свободе, – не знаю, на долго ли. Потому и струхнул немного, увидев вас!
Лоб Николая нахмурился, губы напряженно сжались. Он взглянул на говорящего.
– А в центре, за границей?
– Вы знаете, меньшевики захватили совет партии. Товарищу Ленину замазывают рот!
– А рабочие здесь?
– Наш город всегда будет большевистским, рабочие за большевиков, за группу Ленина. Да здесь другая беда! Революционное движение растет, на заводах стачки, а злободневной литературы не хватает. Скверное положение!
– Плохо шлют из центра? – поднял брови Николай.
– Не то что плохо, а не хватает. Слишком большой спрос у рабочих. Комитет думал организовать местную подпольную типографию. Но теперь, при отсутствии товарищей…
Николай посмотрел ему в глаза.
– Товарищ, скажите, у вас есть для меня срочная работа?
– Срочная работа? – Член комитета улыбнулся. – Работа всегда есть. Да вы это к чему?
– А я к тому, – сказал Николай, вставая, – что я попытался бы наладить вам эту типографию!..
Следующие дни Николай провел в бурных хлопотах. Он налаживал, узнавал, подбирал товарищей. Через два дня он уже делал доклад на собрании работников комитета.
– С типографией дело устроим, – сказал он. – Подобрал товарищей – народ надежный. Но есть обязательные условия.
– Какие? – поинтересовалось собрание.
– Здесь нужна строжайшая тайна. Мы открываем торговое предприятие, типография будет при нем. Места, где находится подполье, не будет знать никто. Литературу будем доставлять куда хотите. Работаем, конечно, до заданиям комитета.
– Хорошо, – задал вопрос кто-то. – А кто будет работать в типографии?
– Во-первых, моя жена, Ольга. – Павлов загнул палец. – Она опытный работник, партийка. Кроме того, у нее ребенок, это будет хорошим прикрытием. Будет числиться женой Вачнадзе, хозяина предприятия. – Это товарищ с Кавказа. Наконец, Василий, рабочий-партиец. Он будет работать в самой типографии. Идет?
Партийцы одобрили план. Николай и Вачнадзе стали подыскивать помещение. И в поисках помещения наткнулись на тот старый дом, в котором должна развернуться будущая тайная работа…
Как-то днем Николай Павлов, приказчик торговли восточными товарами, сидел в задней комнате магазина и раскачивал люльку со спящим ребенком. Его лицо совсем не было похоже на ту вечно улыбающуюся вежливую маску, которую видели хозяин дома, дворник и покупатель. Он хмурился, кусал губы и смотрел то на стенные часы, то на закрытую дверь кухонного хода.
Легкий стук, почти царапанье, раздался у двери. Николай вскочил. Вошла Ольга, мнимая жена Вачнадзе.
Она была в кофте и в темном платочке. Ее белокурые волосы растрепались, красивое лицо было напряжено. Она как-будто несла большую тяжесть, каждый шаг стоил ей чрезмерных усилий. Но в руках ее не было ничего.