Я-то, конечно, знал куда они исчезли. Но зачем об этом знать всем остальным?
Один за другим, бывшие слуги барона стали валиться с коней. Лишь один из них, как раз тот, что был с луком за спиной, продолжал ровно восседать в седле, словно небезызвестный «Всадник без головы».
Видимо услышав непонятный шум у себя за спиной, барон дёрнул головой, и тут же увидел, что его «войско» поредело сразу наполовину.
Но на этом всё не закончилось. Я почувствовал, что у меня сзади из-за пояса вытаскивают пистолет, а после этого сразу же раздался выстрел.
Это Маша упокоила одного из тех, кто возился с трупами. Второго я лишил головы, просто махнув рукой.
Передо мной остались только барон и его знаменосец. Глаза у знаменосца были большие-пребольшие, а барон сказал, как выплюнул:
— Kopfschneider!
— Чего это он там гавкнул? — спросил я не оглядываясь на подругу.
— Он фказал, фто ты отресатель голофф.
Я бросил быстрый взгляд на Машку. И мне сразу стала понятна причина, по которой она стала так смешно шепелявить.
Пистолет она держала двумя руками, губы у неё были все в крови, ну а для полного счастья кровь текла ещё и из носа.
— Я же говорил… Пистолет надо было держать крепче.
— Но, Максим, я…
— Ладно. Потерпи! Так я значит теперь головорез? Или как там было у Луи Буссенара? Капитан Сорви-голова. Скажи барону, пусть слезает с лошади вместе со своим оруженосцем, если хочет сохранить свою голову.
Маша стала переводить мои слова, шепелявя при этом со страшной силой.
Но оказалось, что Маша не убила своего противника, а только ранила. И когда тот попытался дёрнуться в нашу сторону с мечом в руке, мне пришлось и его голову убрать куда подальше. Этим я ещё больше впечатлил барона и бывшего знаменосца. Бывшего… Потому что копьё с флагом уже валялось на земле, как и всё остальное их оружие. Маша бодро отдавала команды, а пленники слушались её, поглядывая с ужасом на меня.
— Спроси у барона, сколько ещё воинов осталось у него в его замке?
Маша снова стала что-то шепелявить, но я её прервал.
— Дай посмотрю, что с тобой? Зубы целы?
— Целы… Только губы… и нос…
Я взял её рукой за подбородок и слегка приподнял его. Да-а… Конкретно ей прилетело…
Я стал направлять понемногу энергию через руку, мысленно пытаясь дать установку на восстановление. Даже глаза закрыл, чтобы не отвлекаться на окружающую обстановку.
Пленников я не опасался. Как мне кажется, я нагнал своими действиями на них столько ужаса, что они не посмеют хоть как-то противодействовать… Да и к тому же. До них метра три не меньше. Начнут двигаться, я их услышу.
Но похоже, что эти люди были более толстокожими, чем я про них думал. Моё сосредоточенное колдовство с закрытыми глазами было грубо прервано выстрелом, прозвучавшим так близко, что мне даже уши заложило.
— Ты чего? — наехал я на Марию, которая держала пистолет на вытянутой руке.
— Там… Этот… Кажется у него нож…
Я обернулся, и увидел, что все пленники живы и здоровы, но перед бароном и на самом деле лежит неучтённый до этого ножик. Ну, как ножик? Почти что кинжал. Обоюдоострое лезвие, изящная рукоять, украшенная россыпью мелких камней. Да-а… Барон на украшениях не экономит. Это хорошо.
Я снова взглянул на Машу. Губы вроде в порядке и кровь из носа больше не течёт. Только нижняя часть лица вся в крови, как у маленького вампира.
— Иди умойся! А то выглядишь уж больно кровожадно, как вампир.
— Я теперь знаю, кто самый кровожадный на свете. Это ты, Макс! И мне это очень нравится.
— Я не такой уж и кровожадный. Я вынужден так поступать, чтобы защитить нас с тобой. А ты сейчас сходи к реке! Тебе всё равно надо умыться.
— Сколько у тебя ещё осталось людей? — начал я допрос барона.
Маша переводит мои вопросы. Губы у неё уже в порядке, и она больше не шепелявит.
Барон не торопится с ответом. Я беру в руку тот самый красивый кинжал, который он утаил в тот раз, когда я приказал разоружиться.
— Скажи этому жирному борову, что я один за другим буду отрезать ему пальцы, сперва на руках, потом на ногах… Но лучше, если он мне всё расскажет добровольно. И вопрос по-прежнему такой: Сколько у него осталось людей в замке или в поместье… Мне всё равно, как это у него тут называется.
Маша стала переводить. Говорила она ровным спокойным голосом, но похоже, что её слова подействовали. Барон стал отвечать.
Он сообщил, что у него в поместье осталось всего пять человек. Двое на воротах, ещё двое — это конюхи и один старый слуга.
— Er lügt! Er betrügt dich! (нем. Он врёт! Он обманывает тебя!) — внезапно закричал молодой знаменосец.
— Halt die Klappe, Bastard! (нем. Заткнись ублюдок!) — рявкнул барон и так врезал кулаком молодому пленнику, что тот улетел в сторону.
Я среагировал машинально. «Спрятал» барона в перстень, а потом только спросил у Маши:
— О чём это они?
— Молодой сказал, что барон врёт, а тот приказал ему заткнуться.
— Мне показалось или он назвал его бастардом.
— Да, назвал. Но это могло быть простым ругательством…
— А это мы сейчас и выясним.
Поговорили… Выяснили. Парень и на самом деле оказался бастардом, то есть незаконнорождённым сыном барона. Но не этого барона, а его покойного отца. Мордатый был не таким уж и старым. Всего-то тридцать лет. А нашему молодому пленнику почти двадцать. И теперь, когда барона больше нет…
«А я в этом почти уверен. Помнится, что живые люди долго не живут в пространственном хранилище моего перстня.»
Так что теперь, этот парень является наследником своего сводного брата, поскольку своих детей тот так и не успел завести.
В конце своей речи, молодой сообщил, что в поместье осталось ещё не меньше двадцати человек, способных оказать вооружённое сопротивление.
— Ладно. — резюмировал я. — Машенька! Скажи этому новоявленному барону, чтобы он расстелил на земле этот флаг со свиньёй, и сложил на него всё оружие, что найдётся у этих безголовых трупов. А заодно туда же пусть соберёт все кошельки и драгоценности, если таковые у них найдутся.
Маша залепетала не немецком, а я порывшись в седельных сумках баронского коня, нашёл там бутыль, похоже, что с вином. Выдернув пробку, отхлебнул. Да… Это действительно было красное вино. В меру кислое, в меру терпкое, и совсем не крепкое.
— Ты хотела пить. Вот, хлебни!
— Что это?
— Вино. Но его тут пьют вместо воды, чтобы не подхватить дизентерию. Воду для питья у них ещё не научились очищать. Так что лучше выпей вина, чтобы после не маяться животом.
Маша отхлебнула небольшой глоток. Скривилась… Но потом приложилась к бутылке снова.
— Эй! Без фанатизма! — я забрал у неё бутылку. — Мне только не хватало таскать на спине пьяную подругу.
— Ich habe alles getan! (нем. Я всё сделал!) — вмешался в наш разговор новый барон.
— Маша! Спроси, как его зовут!
— Wie heißt du? (нем. Как тебя зовут?)
— Wolfgang. Man kann einfach Wolf sagen. (нем. Вольфганг. Можно просто — Вольф.)
— Его зовут…
— Да я уже понял… Вольф. В переводе на русский, кажется, это волк?
— Да.
— Не похож он на волка пока что. Волчонок… Нет… Скорее всего маленький шакал.
— Почему?
— А ничего, что он несколько минут назад променял жизнь своего брата, пусть и сводного, на свою жизнь и баронство.
— А-а… понятно… Ты его отпустишь?
— А чего с ним ещё делать? Он нам не угрожал. А убивать из кровожадного удовольствия — это не моё. Ты же видела. Я только защищался.
— И ещё защищал меня.
— Ты всё ещё хочешь остаться в этом мире?
— Не особо. Я посмотрела на них… — она указала на трупы. — И на баронов всяких. Они все какие-то грязные и потные. Да и про удобства ты всё правильно сказал. И про чистую воду. Мне будет трудно к этому привыкнуть. А ведь сейчас лето…
— Скорее всего начало осени, судя по листве…
— А что тут будет зимой? Ты же не собираешься гостить у этого нового барона?
— Ни в коем случае. У них есть такой вид спорта — отрави ближнего. А я не смогу уследить за всем вокруг.
— Вот… — как бы подвела итог разговору Маша.
— Значит, нам надо срочно искать портал.
— А куда он нас приведёт?
— Об этом ещё рано говорить. Надо сперва его найти. И, кстати, ты умеешь управлять этим животным? — я указал на ближайшую лошадь.
— Не-а…
— Тогда нам придётся воспользоваться одним седлом.
— Я не против…
Оставив Вольфа наедине с трупами и лошадьми, мы не спеша уехали в сторону запада, ориентируясь на солнце.
Надо бы попозже освободить хранилище от лишнего груза. А то у нас там в наличии несколько отрезанных голов и труп бывшего барона Дроста. Если головы я просто выкину за ненадобностью, то труп барона я планировал ещё и избавить от всяких украшений. Ему-то они точно уже не нужны, а мне все эти цветные камушки ещё пригодятся. Я так думаю…
Глава 2
Глава вторая.
Не важно, как именно тебя ударили, важно, что ты смог встать и ответить. А все эти глупые слова про то, что надо подставить другую щёку, оставь святошам!
Тёплый солнечный лучик пробивался сквозь тучи.
Прыгал с крыши на крышу так легко и неслышно.
С колокольни на башню, с башни на колокольню…
Он не знает, наверно, то, что жить — это больно…
В небе птицы парили. Что они говорили?
Что они прокричали? Почему замолчали?
Перестали летать и укрылись на башне…
Они знают, наверно, то, что жить — это страшно…
Жизнь — коварная штука. То канава, то яма.
Не даётся наука: Как идти по ней прямо?
Да и люди живые вечно всем недовольны…
И всё время им страшно! И всё время им больно!
Всё ещё лето 7490 года от сотворения мира.
Всё ещё другой мир. Где-то в Баварии.
Я приватизировал сразу двух лошадей. На одной разместились мы с Машкой, а другую использовали, как заводную. На всякий случай. Я в прошлой жизни часто проводил время в детстве в деревне у деда. Так что, как управляться с четвероногим транспортом прекрасно знал. Маша сидела позади меня, крепко обхватив меня. Тык обычно на мотоциклах девчонок катают. Но и так сойдёт.