Помнится кто-то их спелеологов рассказывал мне правило левой руки при исследовании замкнутых пространств в темноте. Если всё время держаться левой рукой за стену, то заблудится в лабиринте сложно. Но тут в доме барона не так уж и темно, если разобраться. То ли снаружи уже небо слегка посветлело, то ли моё зрение справляется с этим мраком. Но я всё равно решил придерживаться правила, и стал одну за другой проверять комнаты второго этажа. Я осторожно приоткрывал двери и проникал в комнаты. Если двери были заперты, то я удалял замки, и всё равно проникал в комнату. Я периодически находил спящих людей и убирал их в хранилище. Чтобы не таскать их всех за собой, то я их снова вынимал, но спустя нужное время. В общем, получалось примерно так: Найденного в первой комнате я оставлял уже мёртвым в третьем помещении. Ну и так далее…
Примерно минут через пятнадцать, я зачистил второй этаж. Попробовал подняться выше, но там было что-то типа чердака, где я никого не обнаружил. Зато сбросил там последние трупы, и уже налегке стал спускаться на нижний уровень.
На первом этаже никого я не обнаружил. Да и был он скорее… технический. Кухня там, зал какой-то… Я где-то слышал, что у немцев первым называется второй этаж, а первый у них числится типа цокольным. Ладно. Сейчас это не важно…
Где Маша? Вот в чём вопрос…
И ещё… Я уже уконропупил тут примерно с дюжину человек, но Вольфганга пока что не встретил. Интересно… Где тут у них подвал? Ну не может такого быть, чтобы у барона и не было никакого подвала.
Вход в подвал я обнаружил по звуку. Это был забористый храп какого-то слуги. Между кухней и залом был небольшой закуток. Вот там и дрых, полусидя, прислонившись спиной к стене бдительный охранник. Перешагнув через него. Я осторожно приоткрыл неприметную дверь, которая вывела меня на лестницу с крутыми ступеньками, ведущую куда-то вниз. Когда дверь слегка заскрипела, то я сразу же напрягся, будучи готовым тут же расправится со стражем дверей. Но похоже, что его и из пушки сейчас не разбудишь… Дверь за собой я аккуратно прикрыл и стал спускаться вниз, в полумрак подвального помещения. Тут и правда было светлее, чем наверху. Несколько ламп, похожих на наши керосинки, давали света не так уж и много, но хватало, чтобы не напрягать глаза, вглядываясь в темноту. Впрочем, и планировка подвального этажа была не слишком замысловатой. Коридор и несколько дверей в один ряд. Открыта была только одна дверь, туда я и направился…
Картина, увиденная мною, отпечаталась в памяти раз и навсегда… Мощный крюк в потолке. Маша подвешена к нему за руки. Одежда на девочке была частично порвана и вся мокрая. На теле моей подруги видны свежие раны, следы ожогов, синяки на лице…
Кроме моей подруги в комнате ещё двое. Вольф с плетью в руке. А ещё парнишка, моих примерно лет, стоит возле небольшой жаровни и ворошит красные угли какой-то железякой…
Маша была в сознании. Левый глаз у неё почти заплыл от набухшего кровоподтёка, но в правом, при виде меня, сверкнула искорка надежды… Разбитые в кровь губы довольно-таки громко прошептали:
— Максим…
Оба немца обернулись в мою сторону. Но мальчонку я тут же отправил в хранилище с жаровней вместе. А к горлу молодого барона я приставил меч. Вытащил первый же попавший мне под руку.
— На колени, козёл! Руки за голову! Лицом к стене! — скомандовал я ему.
— Но судя по его глазам, он меня ни хрена не понял.
— Хэнде хох! — приказал я.
Это был практически весь мой немецкий лексикон. Но тут мне на помощь пришла Маша.
— Stelle dich der Wand! Auf deinen Knien! Hände hinter dem Kopf!
Судя по тому, как чётко Вольф выполнил все команды, Мария просто перевела ему мои слова.
Пора было заняться девочкой. И я освободил её, перерезав верёвки на руках. Она тут же свалилась вниз. Еле-еле успел её подхватить. При этом я ни на секунду не выпускал из виду стоящего на коленях у стены барона.
— Дай мне нож! — зло сказала Маша.
— Подожди пару секунд. — ответил я.
Верёвок в этой комнате хватало. Похоже, что барон не в первый раз так развлекался, подвешивая кого-нибудь и издеваясь над ним. Я подумал, уж не здесь ли получила свои травмы сербская девушка Мирослава?
Связав барону руки, я заодно стянул верёвками ему ещё и ноги. Перекинув свободный конец, привязанный к рукам через потолочный крюк, я стал подтягивать тело пленника вверх. Но он был слишком тяжёл для меня. Так что, даже привязанный за руки, он продолжал ногами касаться пола. А это неправильно… И я решил это исправить.
Перекинул ещё один кусок верёвки через связанные ноги, я стал подтягивать и их к потолку. Высоко это сделать у меня не получилось. Но по крайней мере, теперь он не касался пола ни руками, ни ногами. В рот барона я запихал какую-то тряпку в виде кляпа.
— Теперь он полностью твой! — сказал я Маше, вручая ей нож.
Девочка еле держалась на ногах, но несмотря на это, подошла к подвешенному пленнику и приставила ему лезвие почти к самому глазу.
А чегой-то мы в лице переменились? Что, барончик, не готов был к такому? Ой! А чего это из тебя на пол потекло? Ну, надо же, какой у тебя слабый пузырь-то мочевой, оказывается.
Между делом, я вытащил из хранилища молодого парнишку, пока он там совсем не задохнулся. Лежит теперь на полу, корчится, кашляет, за шею свою держится… Пока не очухался, вяжу ему руки и ноги.
Позади меня слышен шум какой-то возни. Смотрю, а Машенька сильно обиделась на этого молодого дядю.
— Ты его сразу только не убивай. У них тут должны где-то храниться залежи всяких полезных вещей. Так что мне бы с ним потолковать ещё надо.
— Угу…
Скупо ответила мне подруга, продолжая делать на лице барона неглубокие, но очень кровоточащие надрезы… Похоже, что одного уха он уже лишился.
— А ты жестокая девочка! — высказал я ей своё мнение.
— Ты не видел, что он тут со мной творил…
— Да я уж заметил, что на тебе места почти живого нет. Вот найдём драгоценности барона, я слегка подпитаю магической энергии от драгоценных камней, и подлечу тебя. А пока у меня сил и так маловато. У меня там тоже были кое-какие приключения…
— Я тебя еле дождалась, Максим. Тебя так долго не было…
— Прости меня! Поверь. Если бы я мог, то примчался бы до того, как он начал тебя пытать.
— Я понимаю… Спасибо, Максим!
— За что?
— За то, что всё-таки нашёл меня и спас. Я верила в то, что ты меня вытащишь отсюда…
— Ну, да… Есть у меня одна хорошая черта. Я всегда возвращаюсь к тем, кто ждёт и верит в меня.
Послышался шум в коридоре. Я не стал высовываться, чтобы посмотреть, что там и как… Просто встал так, чтобы меня не было видно от входа. И когда в проходе появился тот самый сонный страж дверей, то он тут же исчез, спрятавшись в моём магическом хранилище.
— Что ты хотел спросить у этого барана?
— А ты уже закончила с ним?
— Нет. Но, когда закончу, то от него останется только куча дерьма.
— Машенька! Вот мне порой кажется, что ты слишком эмоционально всё воспринимаешь.
— Это ты меня сейчас так назвал кровожадной сучкой?
— Машенька! Общение с баварскими баронами явно не пошло тебе на пользу.
— Ладно. — она тяжело вздохнула. — Ну так ты будешь его допрашивать?
— Да. Давай, переводи!
Жаль, но ничего вразумительного от барона добиться не получилось. Когда я вытащил кляп у него изо рта, то он лишь тупо пускал слюни и мочился под себя… Похоже, что он просто сошёл с ума, когда почти голая, окровавленная и избитая им же девочка стала его резать ножом…
— Ну вот что ты наделала? Спроси у него чего-нибудь!
— Hey! Verstehst du mich? (нем. Эй! Ты меня понимаешь?)
Барон дёрнулся в сторону от маленькой девочки, как будто током ударенный. Видок у него был такой, что не надо психиатром быть, чтобы правильный диагноз поставить… Идиот.
— Ну, откуда я знала, что он такой слабак? — расстроенно проговорила Маша.
— Ну и что мне теперь делать? Я так рассчитывал пополнить свой магический запас драгоценных камней.
— Ну, прости…
— Да чего уж там…
— А вон того пацана ты не хочешь допросить? — указала она на связанного малолетнего слугу.
— Ты думаешь он хоть что-то знает?
— Я думаю, что он тоже замешан во всех нехороших делах молодого барона. Когда я теряла сознание, он поливал меня холодной водой, и глядел на меня при этом очень глумливо.
— Тогда разберись с бароном. Только сделай это так, чтобы наш юный пленник сразу же был сильно впечатлён нашей жестокостью.
— Максим! А может ты сам это сделаешь?
— Нет уж. Сама свела его с ума и убивай его сама!
— Ну, и ладно. — капризно ответила Маша и стала ножом «пилить» горло барону.
Делала она это неумело и получалось у неё это плохо… К тому же, даже подвешенный за ноги и за руки к потолку пленник, дёргался и вырывался, как мог.
А кляп-то мы у него изо рта уже вынули.
О! Как он визжал, кричал и завывал… Словами этого не передать. Уж на что я толстокожая циничная скотина, но даже и меня проняло это зрелище озвученное всеми этими звуками смерти.
А на связанного мальчика было больно смотреть. Казалось, что больше всего на свете юный слуга хотел умереть прямо тут, но очень-очень быстро и без мучений.
— Ты закончила?
— Ага! — ответила мне малолетняя убийца.
Когда она повернулась ко мне, я чуть в осадок не выпал. Вурдалак… Ну, как есть маленький вурдалак. Вся перемазана в крови, в своей и чужой вперемешку. В руке нож, с которого кровь просто стекает.
— Слушай! Ты только этого последнего нашего пленника не преврати в овощ.
— А что, больше нет никого?
— Поблизости нет вроде бы. Всех, в этом доме я уже на ноль помножил.
— Ну, ладно. Я постараюсь с ним помягче разговаривать.
— Ты бы себя сейчас в зеркале увидела бы, сама бы со страху обделалась бы… Тебе бы умыться.