— Так что ты имел в виду, когда сказал, что это не та квартира?
— То и имел — квартира действительно не та… не та, в которой я был с Алиной.
— Но планировка такая же?
— Такая же… — кивнул Михаил, доставая ключи и отпирая дверь своей квартиры. — Планировка точно такая же. Она и не может быть другой — у нас на каждом этаже только одна двухкомнатная квартира, еще одна трехкомнатная и две однокомнатные.
— Хорошо… а что тогда не так?
— Там, где я был вчера, не было дивана, стояли только два кожаных кресла и столик журнальный. И телевизор там был плазменный, а здесь ящик допотопный…
— Ты уверен?
— Еще бы! Я же все это своими глазами видел!
— Хорошо… а кухня вчера тоже была другая?
— Вот насчет кухни не скажу. Я ее мельком видел, особенно не присматривался. И вообще — кухня, она и есть кухня. Холодильник, шкафчики, плита…
— Ну, не скажи. Холодильник и тот бывает разного цвета, я уж не говорю про шкафчики.
— Ну, не помню я! По мне, кухня как кухня, и вообще, мне тогда не до того было!
— Но гостиную-то ты запомнил!
— Конечно, я же там долго сидел, пока ее дожидался. Успел все разглядеть.
За разговором Надежда разделась и обошла квартиру Лёлика. Квартира ей понравилась — все чисто, красиво, ремонт сделан со вкусом, мягкая мебель в гостиной цвета топленых сливок, оригинальная люстра, не было только занавесок на окнах.
— Уже заказаны, — Михаил верно угадал ее взгляд, — через месяц будут готовы.
— Хороший у тебя дизайнер, — сказала Надежда, осмотрев еще и кухню, — неплохо поработал.
— Не было дизайнера, я все сам спроектировал, — в голосе Михаила прозвучала законная гордость.
— Да что ты?
Мелькнула у Надежды мысль, что Лёлик просто обычный зануда, из тех, которые вечно следят за порядком и выставляют в буфете чашки ручками в одну сторону, оттого и жены его бросали, но она отмахнулась от этой мысли, как от несвоевременной.
— Ну вот что! — Надежда уселась на диван цвета топленых сливок. — Давай говорить серьезно. Что это за хрень с квартирой наверху? Ты уверен, что ты там был?
— Я уже ни в чем не уверен… — Михаил сел напротив и склонил голову. — Надя, я же не пьяный был! И не уколотый! Я, если хочешь знать, вообще не пью!
— В завязке, что ли? — прищурилась Надежда.
Это предположение могло бы многое объяснить.
— Да с чего ты взяла? То есть могу, конечно, выпить вина хорошего, в хорошей же компании и под приятный разговор, но один вечерами не надираюсь.
— Верю… — пробормотала Надежда, но, очевидно, в голосе ее уверенности не было.
— Слушай, ты что, считаешь, что я все выдумал? Что мне уже от одиночества и неустроенной личной жизни загадочные женщины мерещатся?
Честно говоря, именно так Надежда и подумала. В самом деле, не виделись они с Лёликом приблизительно лет сорок, что с того, что дружили в детстве? Хотя, как показывает ее большой жизненный опыт, люди со временем не меняются. И если вдруг через много лет открываются в школьном приятеле малосимпатичные черты, стало быть, раньше просто этого никто не заметил.
Но, с другой стороны, Лёлик в детстве был парень хороший, Надежда точно знает. Добрый, честный, а что драться не умел, так это как посмотреть, возможно, это не недостаток, а достоинство. Витька вон Капитонов вечно со всеми собачился и дрался, так где теперь тот Витька-то? И кости небось давно сгнили.
Так что нужно довериться своей интуиции. А интуиция подсказывала Надежде, что что-то тут есть интересное.
Надежда Николаевна Лебедева обожала разгадывать загадки. Причем обязательно криминальные. Хорошо бы какое-нибудь убийство… Тут уж Надежда была как рыба в воде, ее голова была просто настроена на криминал.
Так уж повелось, что с друзьями и знакомыми Надежды часто случались какие-то истории, и она со страстью бросалась им помогать. Даже если ее об этом не просили, как говорил ехидно ее муж Сан Саныч, который этой Надеждиной страсти очень не одобрял и даже пару раз здорово с ней по этому поводу поскандалил. Так что в свое время Надежда приняла мудрое решение не рассказывать мужу о своих криминальных расследованиях и неуклонно этому решению следовала. И всем знакомым строго-настрого наказала молчать в тряпочку, с угрозой разругаться насмерть, если кто-то проболтается мужу.
В данном случае вполне возможно, что история Лёлика объясняется вполне правдоподобно, что нет в ней никакого криминала, тогда Надежда просто поможет старому другу обрести себя. Что он одинок и неприкаян, видно сразу.
Михаил, видя, что Надежда медлит с ответом, поник головой, вздохнул, затем встал и вышел из комнаты. А когда вернулся, положил перед Надеждой пластмассовую коробочку с шурупами. На коробочке было написано по-иностранному, шурупчики были красивые, с золотистой шляпкой.
— Вот, смотри! Я люблю сам руками что-то делать. Инструменты у меня хорошие, а эти шурупы я в Испании купил. Видишь, с латунной шляпкой. У нас таких не бывает никогда. При всем желании не достанешь. Так что там, в той квартире, — Михаил показал глазами наверх, — точно мой шуруп.
Надежда вспомнила своего мужа, который тоже умеет все делать руками и любит хорошие инструменты, и согласилась, что Михаил не мог ошибиться.
— Значит, в той квартире три дня назад ты был.
— Ну да, только там все другое было… Мебель, ковры, вся обстановка…
— А вместо красотки Алины теща Василиса Андреевна…
Надежда вытряхнула из сумки на диван блестящий предмет, который ей удалось выменять у песика на игрушечную мышь. Предмет был небольшой, какая-то металлическая полусфера, хитро закрученная.
— Вот что это такое?
— Слушай, это серьга, — сказал Михаил, повертев Надеждину находку в руках, — вот дужка отломанная. Оттого ее и выбросили, что носить нельзя.
— Ладно, пока мы ее оставим, — Надежда вытащила из сумки два комочка бумаги. Один оказался скомканной салфеткой, на которой были видны следы губной помады, а второй — небольшим листочком из отрывного блокнота, где были какие-то непонятные цифры.
Надежда развернула салфетку, и по комнате сразу поплыл аромат духов.
— О! — Надежда втянула воздух и помахала перед лицом рукой, как делают в парфюмерном магазине, чтобы почувствовать аромат. — А я знаю эти духи. Это французская фирма «Амуаж», а духи называются «Флёр Наркотик». Не подумай плохого. И я тебе скажу, что они довольно дорогие. Даже очень. Так что я в магазине только понюхала и решила это дело оставить, ни к чему мужа в такой расход вводить. Я к чему веду-то? Запах совсем свежий, вряд ли Василиса Андреевна пользуется такими духами. А дочери ее уже полгода нет. Ты скажи, знаком тебе этот запах? От твоей Алины так же пахло?
— Она не моя, — поспешно открестился Михаил, — а вообще-то я не помню. И потом, не в таких мы с ней отношениях были, чтобы я духи унюхал!
Надежда заметила, как сердито блеснули его глаза, и голос был раздраженный. А тогда какого черта он всю эту историю замутил? Не из-за шести же тысяч, в самом деле…
— Резковат немножко запах для блондинки. Она ведь золотистая блондинка, так?
— У нее волосы… цвета палой листвы…
— Обалдеть! Надо же, как романтично! Тогда, пожалуй, этот запах ей подходит. Идем дальше, — Надежда внимательно осмотрела следы помады.
— Ну-ка, гляди — такая помада?
— А разве у нее на губах помада была?..
— Тьфу! — Надежда вскочила с дивана. — Эти мужчины просто какой-то кошмар! Ничего не видят, ничего не помнят, ничего не замечают! Разве так можно? Ну ладно, проехали, будем считать, что помада ее, из чего следует, что в той квартире эта женщина была, так что тебе ничего не привиделось.
— Вот, я же говорил, что я не сумасшедший! — обрадовался Михаил. — Уф, полегчало, а то я думал — и правда глюки начались, пора к врачам обращаться.
— Ну что ж, продолжим! — Надежда взялась за другую бумажку.
— Что ты собираешься делать?
— Как — что? Продолжать поиски твоей Алины.
— Она не моя, — нахмурился Михаил, — понимаешь… как бы это сказать… она ведь не просила, чтобы ее искали. В конце концов, пропала и пропала. Мы же с ней совсем не были знакомы. Ну, бог с ними, с деньгами, я не обеднею… И мне кажется, что нужно оставить все как есть. Ты… мы так активно взялись за поиски, а…
— То есть ты хочешь сказать, — мгновенно вскипела Надежда, — что я лезу не в свое дело? Что берусь за то, о чем меня не просят? Что тебе вовсе не нужно помогать?
— Ну… я не это хотел сказать. Я очень рад, что мы встретились, но эту историю постараюсь забыть.
— И начать новую жизнь, — усмехнулась Надежда, — с чистого листа. Ой, Лёлик, ну до чего же ты предсказуем!
— Вот как дам сейчас по шее… — привычно начал он, но махнул рукой и отвернулся.
— А скажи, пожалуйста, дорогой мой, — спросила Надежда вкрадчиво, — тебя не настораживает тот факт, что познакомилась с тобой эта Алина, или как там ее зовут на самом деле, с какой-то целью?
— С какой целью? — оторопел Михаил. — Кому я нужен-то, ничего у меня ценного нет, и сведений секретных сообщить не могу, знать ничего не знаю!
— Вот именно, — кротко согласилась Надежда. — И я о том же. Для чего ты понадобился такой женщине, как она? Денег у тебя, сам мне говорил, негусто, зарплата наемного работника, из имущества — вот эта квартира да машина, внешность самая обыкновенная… хороший ты, конечно, человек, но, как говорилось в одном старом фильме, не сокол. Ой, не орел! Ладно бы нищая приезжая девчонка в тебя вцепилась, но такая женщина, как эта Алина, — вряд ли.
Разумеется, он обиделся. Надулся и смотрел исподлобья.
— Да включи ты мозги, наконец! — втолковывала Надежда. — Ведь все ваши случайные встречи подстроены были заранее! И у лифта, и в антикварном магазине!
— Да я туда случайно зашел…
— Да ладно, — отмахнулась Надежда, — все ее приемы совершенно очевидны. Для чего-то ей нужно было тебя в ту квартиру заманить. А потом все пошло у нее не так.
— Ты думаешь? Ну, тогда давай дальше расследовать.