- Ну а коль ты еврейтор Гюнтер из 2-го кавалерийского корпуса, - продолжил я. - то так уж и быть. Живи. За голову извиняй, сам понимаешь. А пистолетик ты уж не обессудь я у тебя заберу...
Подхватив свой чемодан, я закрыл шлем и поигрывая трофейной "Вакой", отвернулся и зашагал прочь. Ничего он мне голыми руками через скорлупку не сделает, это вам не неграми в баскетбол играть.
- Руссэ, погоди! - окликнул меня хриплый голос гефрайтера и я остановился. - Скажи... это... действительно будущее?
- Вопрос на миллион. Точно - не уверен, но по моей теории - да.
- И ты попал сюда... как и я? - он аккуратно поднялся на ноги, поморщился, потрогав затылок. - Чем это ты меня? Прикладом?
- Кулаком, - хмыкнул я.
- Тяжёлая рука, - он вытер рукавом нос и тыльной стороной ладони мазнул по глазам. - Уважаю. Так ты тоже из прошлого?
Бывший кавалерист всеми силами пытался сохранять невозмутимость. Делал вид, что ничего не произошло, и это не я совсем недавно раздумывал, отстрелить ему буйну головушку или нет.
- Гюнтер - это только теория... - покачал я головой. - А так да. Я из две тысячи семнадцатого года. Погиб при терракте...
- Тер-акте? Э...
- От взрыва, устроенного бомбистом, - как мог расшифровал я современный термин.
Это слово было ему знакомо, и он кивнул.
- Военный? - то ли спросил, то ли констатировал он.
- Старший лейтенант Лермонтов. Воздушно десантные войска Российской федерации, - отрекомендовался я и видя, как вытянулось лицо немца, добавил. - Обер-лейтенант по-вашему. А десант... ну, проще всего тебе будет объяснить это как...
Я задумался. Во время первой мировой десантников не было. Парашюты уже были изобретены, но массово не применялись... как бы попроще объяснить человеку?
- Это что-то типа драгун, но только вместо лошадей у нас большие аэропланы. Они доставляют нас в нужное место, а потом мы, спрыгнув с них на парашюте и приземлившись, вступаем в бой.
Гюнтер задумался, видимо пытаясь представить себе нечто подобное, однако фантазия его долго буксовала. Затем он кивнул, а дальше произошло... странное. То чего я никак не мог ожидать, немец вытянулся во фрунт и отдал мне честь.
Я задумался. А не хватил ли я лишку. Всё-таки их обер-лейтенант и наш старший лейтенант не совсем одно и то же. Конечно, можно было хоть Императором Всероссийским назваться или Генералиссимусом... Вот только мне как военному врать в таких вещах было как-то...
Немец тем временем заговорил.
- Ваше благородие! - именно так он и понял его на понятном мне языке будущего. - Как верный сын немецкого народа, не нарушая воли Кайзера, прошу вас принять командование до полного прояснения сложившейся ситуации!
- Так... - крякнул я. - Вольно солдат.
Он понял скорее тон, нежели: "что именно у солдата должно быть вольно", расслабился и выжидательно уставился на меня. В глазах у бугая я не прочёл ни сумасшествия присущего местным, ни страха, ни попытки обмануть, втереться в доверие. Только суровую решимость. Так себе полиграф конечно. Сюрпризов всяких можно ждать, но всё же лучше нежели бродить здесь в гордом одиночестве. А - была - не была. Авось пронесёт... ну и так далее.
- Мера, вынужденная я так понимаю?
- Яволь! - почти гаркнул Гюнтер.
- Так! Служебный пыл умерь, - поморщившись потребовал я, оглядываясь по сторонам. - Не перед рейхстагом рявкаешь.
- Ваше благородие...
- Зови меня "командиром" что ль... - попросил я. - А то как-то... не очень.
- Яволь, майн Фюрер!
Я чуть было не поперхнулся от подобного то ли панибратства со стороны немца, то ли откровенного хамства, за которое можно и по морде схлопотать. Похоже, что мои мысли, как-то отразились на лице, потому как Гюнтер нахмурился и спросил.
- Что-то не так, майн Фюрер, - произнес он это без какой бы то ни было издёвки, спокойным, ровным голосом, словно это было нормально...
Я чуть было не хлопнул себя полбу. Только в последний момент остановился, вспомнив, что в моём бронекостюмчике вполне мог бы нанести сам себе непоправимые увечья, а то и вовсе снести к чертям голову. Ещё раз посмотрел на своего бывшего языка и крякнул от досады.
Вот она разница эпох! Это даже не проблемы межнационального общения, а именно пропасть шириной в сотню лет. Мой современник из две тысячи семнадцатого, какой-нибудь Фридрих из Берлина, живущий в впитавший в себя Евросоюз с шнапсом матери, мягкий как пластелин и толерантный до идиотизма никогда и никого так не назовёт. Для него это табу. Позорное клеймо, ярлык, который следует навешивать на неугодных указанных местными СМИ.
А для Гюнтера, солдата с полей первой мировой, который о третьем рейхе и слыхом не слыхивал? Для него "Фюрер" слово сугубо положительное. Это "Лидер", "Командир", "Предводитель"! Вот и хлопает сейчас кайзеровец глазами, пытаясь понять мою более чем неадекватную с его точки зрения реакцию. А ведь из-за подобного непонимания можно таких делов наворотить...
- Послушай, Гюнтер. Не стоит так меня звать, - очень аккуратно попросил его я и сразу же добавил, чтобы избежать ненужных вопросов. - Во времени откуда я прибыл, это сродни оскорблению. Договорились? Зови меня просто - командир.
- Да, - ответил он на языке будущего, хоть и выглядел донельзя удивлённым, - майн командант.
- Вот и договорились.
- Это что-же гер командант, - тихо произнёс Гюнтер, - Получается... даже самого Кайзера в ваше время не следует именовать фюрером?
- А нет никакого Кайзера Гюнтер, - он вскинулся было, но я быстро добавил. - И Императора Российского нет. Все сгинули во время революций. Нашего свергли в феврале семнадцатого, вашего в ноябре восемнадцатого. Если мне не изменяет память, тот год не пережил ни тот, ни другой.
- Кто... - прохрипел немец, наливаясь кровью, но стараясь держать себя в руках. - Как?
- У вас - не знаю, - я покачал головой. - Не интересовался никогда. - А наша - руками приближённых. Их тоже потом смели.
- А Германия... Германия как страна? Что с ней в ваше время?
- Ты сам откуда?
- Из-под Кёнигсберга я. Восточная Пруссия! - выпалил он.
- Германия... сохранилась, - осторожно начал я.
Вот и момент истины. Посмотрим, как он отреагирует.
- Но живи ты в моё время. Мы были бы земляками... Можешь считать себя Россиянином из-под Калининграда.
С минуту мы молчали. Потом он сказал.
- Ну хоть не поляком... Это было бы стыдно, - голос его был холодным, однако агрессии в нём не было. - А русскому царю служили мои предки. Печально конечно за судьбу империи. Страшные слова и тяжёлые знания, но... Скажите гер коммандант, вы упомянули некого гефрайтера из второй баварской. Почему его бы вы убили, а меня не стали.
- Ты точно хочешь "сейчас" это узнать? - спросил я.
- Хочу, - нахмурился Гюнтер.
- Хорошо, слушай...
Глава 3
Сжатая лекция по Великой Отечественной Войне, плавно перетекла в рассказ о новейшей истории мира и естественно затянулась. Я говорил, а подавленный немец, плёлся за мной шаркая ногами, с поникшей головой и потухшим взглядом. Он никак не мог взять в толк, как, после двух кровопролитных войн и перенесённого унижения нынешняя Германия может быть верным союзником Великобритании и США.
Конечно события в моём изложении были, не очень-то и объективными. С моей, русской точки зрения, далёкой от либеральный и прочих нездоровых тенденций. При этом, я никогда не отличался глубокими познаниями в истории и по большей части вспоминал школьную программу, плюс были кое-какие вершки, зацепленные мной уже в взрослом возрасте. Местами я сглаживал особо острые углы, кое-что Гюнтеру знать было необязательно, кое где усиливал эмоциональный напор.
Правда, как мне показалось, Гюнтер хоть и верил моим словам, но не во всём. В частности, он никак не мог принять самой концепции "войны на уничтожение" в пределах Европы, как и расового превосходства, замен вполне естественного для него верховенства германской нации. Не укладывалось всё это в мозгу свято верившего в железный орндунг кайзеровца, по какой причине славяне были назначены людьми второго сорта, а, например, те же англосаксы - нет. Когда же я в красках рассказал, что творили его потомки на оккупированных землях Советского Союза, парень и вовсе прямо заявил мне, что подобного варварства просто не может совершенно руками доблестных немецких солдат.
Мне оставалось только скептически хмыкнуть. Гюнтер насупился и даже засопел, он видимо ожидал, что я сейчас брошусь уверять его в том, что я говорю правду и может быть даже оправдываться. Он же таким образом поймёт говорю ли я ему правду или подобным иезуитским способом потомок его врагов пудрит доверчивому бюргеру мозги.
Я же просто промолчал, позволив ему самому переварив полученную информацию решить - могли ли тевтоны докатиться до жизни такой или нет. Возможно то было не самым лучшим способом убеждения, мало ли чего немец себе придумывает. Я не Джеймс Бонд и иже с ему подобными. Не агент ФСБ наследницы КГБ и даже ребят из Главного Разведывательного Управления видел всего-навсего пару раз в жизни. Разведка на местности, обнаружение противника и диверсионные мероприятия, координация огня и захват языков - это, да. А вот вербовать людей меня не учили. Так что я мог только предполагать последствия своих откровений и в отношении Гюнтера действовал скорее по наитию. К тому же...
Если подумать, то сам я находился не в лучшем состоянии нежели мой спутник. Более гибкое и пластичное сознание человека из начала двадцать первого века давало мне некое преимущество перед предками, но всё же сказывалось некое шоковое состояние. Быть может поэтому я и устроил герфрайтеру эту лекцию, которая по здравому размышлению могла бы больше навредить нежели помочь мне заполучить союзника в этом чужом и для него, и для меня мире.
- Гер командант, - услышал я голос идущего следом Гюнтера. - Что мы теперь будем делать?
Мы медленно шагали по одному из мостков, переброшенных между опоясывавшими внутреннюю поверхность колонизационного модуля, высматривая других таких же, как и мы людей, сильно выделявшихся их общей улыбчивой массы. Их было немного и все они являлись представителями совершенно разных эпох и народов.