Купить-то он мог любого, но вот что делать со слухами, что делать со сплетнями, которые навинчивались словно на тугую спираль, он не знал.
Адам вообще предпочитал вместо информационной войны обычную. И это минус в современном мире, но я не хотела ему ничего подсказывать.
— Я не думаю, что тебе стоит чего-то опасаться. Ушёл и ушёл. Закрыли тему. Если ты пытаешься надавить на меня тем, что я должна сделать аборт, то вынуждена тебя разочаровать. Я ничего не буду делать по твоей указке. Не из вредности, не из того, что я хочу тебе досадить. Но я хотела этого ребёнка. Я молилась об этом ребёнке. Я мечтала, чтобы это была девочка…
И голос дрогнул.
— Уходи, — произнесла я хрипло и подняла глаза на мужа.
Он стоял, буравил меня взглядом, словно бы собираясь придушить.
Любовь его на самом деле убийственная.
Я глубоко вздохнула, заталкивая поглубже токсикоз, и качнула головой.
— А вообще, Адам, если ты так боишься дерьмовых слухов, то давай ты как-нибудь абортируешь свою девку. А то ведь скоро начнутся разговоры не такие, что он ушёл от беременной жены, а такие, что он обрюхатил какую-то девку и ушёл от беременной жены. Понимаешь, немного другой смысл. Согласись?
Я оскалилась и усмехнулась, ощущая, как злость, копившаяся в моём бывшем муже, стала расползаться по комнате.
Глава 12
Я прошлась надменным взглядом по мужу, а потом решила добавить.
— Хотя знаешь, ещё больший интерес и вопросы вызовет ситуация того, что ты, так желающий избавиться от моего ребёнка, в итоге дашь своей девке родить. Но только малыш окажется не от тебя. Это будет прям самым лучшим ударом бумеранга тебе в пах.
— Стерва. — Покачал восхищённо Адам головой и развернувшись, быстро дёрнулся в сторону прихожей.
Дверь хлопнула оглушающе так, что у меня половина статуэток в прихожей на полках попадали.
Я зажала пальцами глаза.
Упала на диван и свернулась клубом.
Вечером позвонила свекровь, у нас с ней были хорошие отношения, такие в которых можно было относиться друг к другу, как к матери, либо как к дочке.
— Привет, Уся.
Она единственная называла меня Усей. Говорила, что это детская производная от имени Устинья. И поначалу я вздрагивала, а потом уже привыкла.
— Привет. — Тихо выдохнула и улыбнулась.
— Ты как? Ты кушаешь? Давай я тебе привезу пироги с ревнем или лучше со щавелем? Ты что больше любишь?
Я любила и со щавелем, и с ревнем, и с яблоками. Но сейчас мне не хотелось.
— Ничего не надо, мам. Все равно токсикоз. Все равно мучаюсь.
— Ты уж, пожалуйста, звони мне почаще, а то я переживаю и боюсь набрать, вдруг не вовремя. Вдруг помешаю.
— Все хорошо. Все хорошо, мам. Не переживай.
— А Адам что? Адам говорит?
Я тяжело вздохнула.
— Давай не будем об этом. Он все равно ничего дельного не скажет во всей этой ситуации.
— Ну как это не скажет? Ты носишь его ребёнка. Он же не может просто, как холодная машина, закрываться от этого всего.
Я пожала плечами.
— Наверное может. Наверное ему нормально. Я не знаю. В любом случае мне сейчас не хотелось бы, чтобы он вмешивался в мою жизнь, потому что я и так все воспринимаю нервно, а тут ещё он.
— Понимаю, понимаю. Но все равно, если у вас что-то определится, ты дай знать.
Утром я созвонившись с администратором, все-таки выяснила, что все в порядке с записью и с моим заявлением, которое теперь горело зелёным. Выдохнула и собралась на работу.
День прошёл в штатном режиме. А потом, когда я уже вернулась домой и собиралась готовиться ко сну, пришло сообщение от бывшего мужа.
Оно заставило похолодеть.
“Если ты не прекратишь плести против меня интриги, я буду очень зол и начну обижать тебя в ответ. Поняла?”
О чем он?
Глава 13
Я посмотрела ещё раз на сообщение от Адама и нахмурив брови, просто заблокировала его контакт. Мне только не хватало того, чтобы он продолжил мне дальше мотать нервы.
Нет, я не готова рисковать.
Ближе к выходным я наконец-таки раздобыла номер телефона Татьяны Градовой, которая несколько лет назад делала у меня шлифовку шрама, после удаления одного из узелков щитовидной железы.
— Доброе утро, Татьяна. — нервно произнесла я, набрав номер старой клиентки.
— Здравствуйте, Устинья. Я ведь не ошиблась? — С заминкой уточнила Татьяна и я выдохнула.
— Да, да, вы правы. Я ваш косметолог. Несколько лет назад мы с вами очень плотно общались.
— Рада слышать. Как у вас дела?
— Все неплохо. Вы как?
— В целом тоже неплохо. Вы ко мне по делу? Что-то произошло?
— Татьяна, я даже не знаю как обратиться к вам, но у меня произошла неприятная ситуация. Я развелась с мужем и мне необходима помощь квалифицированного специалиста. От общих знакомых я знаю, что ваш супруг…
— Да, я понимаю. — Перебила меня Татьяна и я закусила губу.
Голос у неё был такой, как будто бы она даже если и понимала, то не совсем была рада чем-либо мне помочь.
— Знаете, я вам сейчас скину контакты компании мужа. Вы позвоните администратору. Он вас попробует записать и вероятнее всего, к моему мужу вы в ближайшее время пока что не попадёте. Если случится чудо, тогда все будет. Но пока что вам придётся отдать все документы и все данные по разводу, скорее всего его помощнику.
А в выходные, как и обещал Родион, он привёз ко мне Машеньку. Ей было три. Она была милым, достаточно контактным ребёнком. Из-за того, что развод произошел на момент, когда Маша взрослела, становилась интересной, я не сильно много участвовала в её жизни последнее время, из-за этого конечно, я винила себя и корила.
— Бабуля! — иДотошно уточнила Мария, подходя ко мне, когда я стояла на кухне и готовила ей обед. — А может быть, мы сегодня съездим куда-нибудь?
— Куда, родная моя? — Спросила я, ощущая диссонанс: бабуля-мама-беременная бывшая жена!
На самом деле такое комбо надо ещё постараться поймать.
— Не знаю. Папа говорил, что у нас цирк приехал или может быть, у нас сегодня в парке будут выступления гимнастов.
— Хорошо. Я посмотрю. А пока давай будем готовиться к обеду.
Но к обеду мы подготовиться не успели. Анна Владимировна, моя свекровь, позвонила в дверь и принесла вместе с пирогами с ревенём и яблоками ещё большой переполох.
— Уся, девочка моя! Ты ни о чем не переживай. — Хлопотала она, таская на себе Марию.
— Все хорошо, мам.
— Нет, неихорошо. Иди отдыхай. Я сейчас с Машенькой всем займусь. Ты не переживай, я ещё сейчас тесто на блины поставлю. У меня здесь с собой капуста. Может быть, пирожки домашние с капустой? Давай пирожки ещё испеку?
Я покачала головой, улыбнулась.
После обеда я пошла укладывать Машу на дневной сон. Рассказывала ей сказки.
Я почти уложила Машеньку спать, когда в дверь раздался звонок. Выругавшись, я ещё раз похлопала внучку по попе, чтобы она крепче уснула. А в следующий момент я поняла, что свекровь уже торопится к прихожей, чтобы встретить визитёра.
Все пошло немножко не по плану, потому что этот визитёр взревел, как раненый зверь.
— Какого черта? Ты почему меня игнорируешь?
Я прикрыла глаза, тяжело вздыхая, понимая, что это Адам и он был вне себя от злости. В этой своей слепой злости даже не обратил внимания ни на то, что здесь его мать, ни на то, что здесь его внучка.
Я накрыла Машу тонким вязаным пледом и быстро юркнула из спальни, чтобы он не разбудил внучку. Пробежала по коридору, выскочила в прихожую и застала картину маслом.
Адам стоял как оплёванный.
Напротив него, тяжело дыша, стояла свекровь с тазиком, уже пустым, в котором она делала начинку для капустных пирогов.
Собственно, сама начинка свисала с Адама и особенно эпичным выглядел тот лоскут капусты, который качался, словно серёжка на ухе у моего бывшего мужа.
Глава 14
Была настолько звенящая тишина, что я боялась даже вздохнуть. Но слава Богу, Адам не боялся.
— Да вы что здесь устроили? Вы что себе здесь позволяете? — Тихим хрипящим шёпотом он произнёс и передёрнул плечами, а шматы капусты упали ему под ноги. — Твою мать. — Выдохнул он восторженно и зло. — Господи, родная мать. Родная мать решила на меня вывернуть чан с капустой.
— А все почему? — Свекровь тяжело вздохнула. У неё затряслись губы. Руки сжали почти до синевы тазик и махнув им поперёк воздуха, свекровь все-таки выдохнула. — Все потому, что вырастила не мужчину, а засранца. Потому что настолько засранец, что жену беременную бросил.
— Так, не смей лезть не в своё дело. — Хрипло выдохнул Адам, глядя на меня, но обращаясь к матери. — Ты в этом разводе не играешь никакой роли. Никто не собирается сейчас выслушивать ни какие-то твои упрёки, ни какие-то нотации.
— Нотации выслушивать не хочешь? А что же ты тогда, когда я тебе говорила не трогай, не трогай эту девочку, тоже не послушал? Не послушал! Вот теперь давись тем, что я могу тебе сказать. Глядишь, если бы поступил тогда, как я хотела, может быть, сейчас бы я и не высказывала тебе ничего. А я знала, что ты её сломаешь. Я все прекрасно знала, Адам. Я знала, что ты ни до чего хорошего не до ведёшь её. Мало того, что она тебе всю молодость живот твой штопала на маленькой засранной кухне, потому что ты то с одними братками цеплялся, то с другими. Мало того, что она тебя выхаживала после твоих разборок, и одному Богу известно сколько бы ты ещё наделал делов, прежде чем она не вынудила тебя бросить это все. И если ты сейчас думаешь, что я буду с закрытыми глазами смотреть на то, как ты измываешься над Устиньей. Нет, Адам, я не буду на это смотреть. Она мне сына спасла! Она мне сына вытащила с того света не раз! Она уберегла от каторги тебя! Сейчас бы чалился где-нибудь на зоне и ладно бы, если бы мать родную вспоминал. А так глядишь, хороший такой бизнесмен, уважаемый. Много у него торговых центров. Много у него торговых площадей. Конечно! А где бы ты был, если бы не твоя Устинья?