— В таком случае, еще раз прошу прощения. Я вам позже расскажу, почему не смог вовремя вернуться в город, если, конечно, это вам интересно.
— Я и так вам верю, — сказала Надя.
— Вы даже представить себе не можете, как она переживала, — поднявшись на цыпочки, прошептала на ухо Роману Вера.
Надя хоть и слышала все, но сделала вид, что шепот сестры ее вовсе не интересует. Но скрыть счастливой улыбки так и не смогла. Спохватившись, она познакомила Романа с подружками, стоявшими рядом с ними. Только теперь Роман, поняв, что ему поверили, немного успокоился. Оглядев зал, нашел глазами товарищей. Федор уже стоял возле Зои. Роману очень хотелось, чтобы побыстрей заиграла музыка, чтобы хоть во время танца поговорить с Надей. В присутствии посторонних разговор не клеился. Вдруг Роман увидел, что лицо Нади перекосилось, словно от боли. «Что с вами?» — обеспокоенно спросил он. Но Надя смолчала и постаралась стать так, чтобы ее не было видно из-за плеча подруги. Вера подмигнула Роману и показала глазами на двери. Роман посмотрел в ту сторону и увидел того самого лейтенанта, который приходил с Надей к ним в клуб. Однако появление здесь этого блюстителя порядка особого впечатления на Романа не произвело ибо Надя уже рассказала ему об их отношениях.
— Вы испугались? Если не хотите, чтобы вас беспокоили, никто этого сделать и не посмеет.
Надя вышла из-за плеча подруги и стала возле Романа. Наконец громко зашипела пластинка. Роман с Надей первыми закружились в вальсе.
— Знаете, казалось бы, война принесла всем столько страданий, а любовь к музыке у людей все равно осталась. Ее ничем не вытравишь. Помню, немецкие самолеты ночью разбомбили островок среди гиблого, топкого болота, где находился наш партизанский отряд. Потерь мы не имели, но напугали нас крепко. Кони, напуганные не меньше нас, оборвали уздечки, которыми были привязаны к телегам, и разбежались в разные стороны. Один партизан и говорит: «Я сейчас соберу коней». Взял патефон, поставил на пенек и завел пластинку — вальс «Оборванные струны», который мы сейчас с вами танцуем. И что же вы думаете, собрал всех коней до единого. Потом я не раз убеждался, как любят музыку эти животные.
— А ведь есть люди, которые к музыке равнодушны.
— Таких только пожалеть можно.
— Вот и лейтенант тоже, когда я сказала ему, что приятно послушать музыку и не умея танцевать, ответил, что музыку он не любит.
— Не верьте ему. Он просто не хотел вас вести на танцы.
— Нет, правда, он ни одной мелодии правильно напеть не может. Пробовал — так мы с Верой просто обхохотались.
— А за девчатами ухаживать умеет.
— Наверное, и любить умеет. — Не сомневаюсь. Вот мимо вас не прошел, влюбился.
— Не верю, чтобы человек, который мне не нравится, заинтересовался бы мною.
— А мне верите? — широко улыбаясь, Роман кружил ее в вальсе. Надя, не отрывая от него взгляда, кивнула головой и улыбнулась в ответ.
— Если б вы знали, как я мучился все эти дни, думал, что уже больше не встречусь с вами.
— Тогда, в назначенный вечер, вы бы со мной все равно не встретились.
— Почему, разве вы не приходили?
— Приходила, потом расскажу об этом.
— Так вы не знали, был ли я?
— Сердце подсказало, что не были.
Танец окончился, и Надя увидела, что лейтенант направился к Вере.
— Не пойдем туда. Боже мой, как же я его ненавижу!..
— Кого?
— Да вон, типа этого, — она кивнула в сторону лейтенанта.
— А чего он, собственно, пристает? Что вы ему, обязаны чем-нибудь?
— Еще чего не хватало. Липнет как смола…
— Он любит тебя.
— А я не верю.
— А если и в самом деле?
— Все равно не смогу поверить, — засмеялась Надя.
К Вере тем временем подошла высокая седая женщина.
Роман спросил у Нади, кто это.
— Ваша знакомая, заведующая учебной частью института.
— Да, да, припоминаю, беседовал с нею, когда пытался поступить.
— Она тогда рассказывала, что вы из госпиталя, после ранения. Говорила, что читала вашу характеристику и очень хотела принять вас в институт, но по существующему положению сделать это было невозможно.
— А почему она здесь, на танцах?
— Она одинокая и всегда старается быть со своими студентами. Вся ее семья погибла во время бомбежки.
— А почему вам она рассказала обо мне?
— Как-то при девчатах она спросила, есть ли у меня парень, вот те и рассказали ей.
— А почему же они не рассказали, что у тебя есть милиционер?
— Не знаю. Я говорила, что у меня никого нет.
— Теперь убедится в обратном.
— Ну и пусть убеждается. Она с большим уважением относится к партизанам.
— Ты уважаешь ее?
— Очень. Она тоже ко мне расположена.
— А если б я сегодня не пришел сюда, она бы увидела тебя с лейтенантом?
— Я бы ушла домой.
Роман был доволен ее ответом. Да, не напрасно он не находил себе места всю эту неделю. Рядом с такой девушкой забываешь даже, что еще идет война, что вокруг столько горя. Танцуя, Роман и Надя весело смеялись, никого не замечая вокруг.
Снова заиграла музыка, и кто-то объявил: «Дамский вальс». Перед Романом остановилась незнакомая девушка, игривым кивком головы приглашая его на танец. Растерявшийся Роман только и успел обернуться к Наде, давая ей понять всем своим видом, что, мол, извиняется, вынужден подчиниться. Высокая, гибкая, с пышными каштановыми волосами, ниспадавшими ей на плечи, девушка легко закружилась с Романом. А он все украдкой поглядывал на Надю: кого же пригласит она? Надя, потупив глаза, оставалась на месте. Девушка сказала Роману:
— А вы хорошо танцуете. Правду, наверное, говорят, что на флоте матросы проходят эту науку, танцуя друг с другом.
— Как раз и не угадали, в лесу я учился танцевать в обнимку с пнем.
Такого ответа девушка не ждала. Она привыкла к тому, что парни, знакомясь с ней, обычно терялись. Об этом она всегда с удовольствием рассказывала подружкам по интернату после каждого вечера. А этот парень оказался орешком потверже.
— Я думала, что в лесу пень только с пнем танцует.
— Вы правы, во время войны приходится больше танцевать с себе подобными. Хотя вам, как мне кажется, танцевать с девушками не приходится.
— Почему вы так решили?
— Да вы только что это сами доказали.
— Не преувеличивайте. Меня иногда тоже приглашают.
— Я и говорю об этом. У такой девушки поклонников хватает.
— Где они, те поклонники, у нас в институте парней нет. Вот вы ведь тоже не остались.
— Не приняли.
— Жаль. А скажите, вам нравится наша девушка?
— Какая?
— Надя Валентик.
— О, а я даже и фамилии ее не знаю. И потом, разве об этом говорят всем и каждому?
— А вы скажите только мне.
— Что же тут сказать, если вас любят без взаимности? — вопросом на вопрос ответил Роман.
— Надя красивая девушка.
— Кажется, и вас бог не обидел красотой, — усмехнулся Роман, глядя девушке в глаза.
Она зарделась. Это подружки подбили ее, чтобы она вскружила голову Роману и рассказала им потом о своем успехе. Об этом же догадывалась и Надя. Она незаметно для других наблюдала за ними. Ей было неприятно, что Роман без умолку говорит о чем-то, смеется. Но потом заметила, что их красавица Лиля к концу танца как-то вся сникла и, смущаясь, то ли от взглядов Романа, то ли от его слов, время от времени опускает глаза. Обычно с парнями она вела себя гораздо свободней, а то и вовсе с ними не разговаривала. А Роман все говорил и говорил.
«О чем это он столько говорит?» — тревожилась она. Не укрылось от ее внимания и то, что подружки Лили все время наблюдают за ней.
Наконец танец кончился, и Роман сразу же подошел к Наде.
— Это и есть та девушка, которую вы называете звездой института?
— Да, она у нас самая красивая.
— Я бы этого не сказал. — Роман посмотрел на Лилю, стоявшую среди подружек к нему спиной, как бы давая ему возможность полюбоваться ее фигурой.
Подружки, видно, перехватили его взгляд, что-то сказали Лиле, и она повернулась к нему лицом.
— Когда к нам приходили военные, они всегда старались поухаживать за ней.
— Она умеет выделиться, показать себя. Но лично мне нравятся девушки более скромные.
— Я бы так, как она, не смогла. Как бы мне парень ни понравился, я бы никогда к нему первой не подошла.
— А вам этого делать и не надо. Мне кажется, что ко мне она больше не подойдет. Она, видно, не одному вскружила голову.
— Что вы ей такого сказали?
— Ничего особенного, во всяком случае, в любви ей не признавался.
— Я подумала, если признаетесь, об этом завтра все будут знать и посмеиваться над вами. Лиля из Брянска, отец ее в больших чинах ходит. Она в институте лучше всех одевается.
Роман подумал о своих родных, о том, в каком они сейчас положении, о себе — ведь, кроме этой флотской формы да солдатского обмундирования, выданного еще в госпитале, у него ничего нет. Правда, в штабе партизанского движения он получил пальто, но и в нем мыши отгрызли полу. Пальто укоротили, но подшитая из остатков материала пола при ходьбе била по ногам, зло топорщилась, словно подчеркивая, что никакого отношения к этому пальто не имеет. Вот и все его богатство. Как живет Надя, Роман не знал. Догадывался, что неважно, потому что говорила о Лиле с какой-то девичьей завистью. Да и как ее не понять! Ведь та на каждый вечер является в новом платье, а Надя в одном и том же. Зато это голубое, прелестное в своей скромной простоте платье так ей к лицу.
Танцы окончились. Надя с Романом шли по темной, усеянной руинами улице, им казалось, что счастливее их нет никого на свете. Где-то в тишине неожиданно пропел горластый петух. Роман вспомнил о своей деревне, где уже давно не поют петухи, где продолжают рваться фашистские снаряды, где гибнут люди, обрываются сердца с их несбывшимися надеждами, с их жаждой к любви и жизни.
И Роману, и Наде не хочется расставаться, хотя они уже и договорились о предстоящем свидании. Но пора идти по домам. Роман хотел было поцеловать Надю, но она слегка отстранилась, и он, только коснувшись губами ее щеки, тихо прошептал: «До свидания».