Она опять оккупировала свою излюбленную скамейку в углу. Ее муж отошел ненадолго, и за миссис Палмер сейчас присматривала женщина по фамилии Райнхарт. Она улыбнулась Дэвиду.
– Вы не видели Уиллу? – спросил Дэвид.
Райнхарт помотала головой.
– А на ужин опять рыба! – истошно завопила миссис Палмер; на ее виске вздулось сплетение синих вен. – Не понос, так золотуха!
Несколько человек обернулись на ее крик.
– Тише, тише, Хелен, – принялась успокаивать ее Райнхарт.
Возможно, ее звали Салли, но Дэвид запомнил бы такое имя. В наше время его нечасто услышишь. Миром теперь правят имена Эмбер, Эшли и Тифани. Уилла – тоже вымирающий вид. От этой мысли сердце у него опять ушло в пятки.
– Крекерами! – выплюнула Хелен. – Мерзкими черствыми крекерами несет!
Генри Лэндер сидел на скамейке под часами, обняв за плечи жену. Не успел Дэвид к нему обратиться, как он покачал головой.
– Ее здесь нет. Сожалею. Если в город пошла, считай, тебе повезло. А то ведь и вовсе сбежать могла. – Он оттопырил большой палец, изображая автостопщика на дороге.
Дэвид не верил, что его невеста могла в одиночку рвануть автостопом на запад – ну, бред же! – однако здесь ее действительно не было. Он это понял еще до того, как пересчитал всех пассажиров по головам. Вспомнилась строчка из старого стихотворения о зиме: «Вой пустоты, и в сердце пустота…»[4]
Станция представляла собой узкий дощатый тоннель. По всей ее длине люди либо бесцельно слонялись туда-сюда, либо сидели на лавках под флуоресцентными лампами. Плечи сидевших были по-особому ссутулены – как у тех, кто уже очень давно ждет, когда все неисправное исправят и можно будет продолжить прерванное путешествие. Мало кто оказывался в таком захолустье, как Кроухарт-Спрингс, штат Вайоминг, по собственной воле.
– Только не вздумай бежать за ней, Дэвид, – сказала Рут Лэндер. – Уже темно, а вокруг станции кто только ни бродит. Ладно бы койоты! Тот колченогий коммивояжер сказал, что видел у склада, возле путей, двух волков.
– Биггерс его фамилия, – вставил Генри.
– Да хоть Джек-потрошитель, мне-то что! – воскликнула Рут. – Я хочу сказать, что места тут опасные. Мы уже не в Канзасе, Дэвид.
– Но если…
– Она ушла еще днем, когда было светло, – перебил его Генри Лэндер.
Будто дневной свет помешал бы волку (или медведю) напасть на одинокую беззащитную женщину. Хотя, может, и помешал бы. Дэвид не считал себя большим знатоком дикой природы. Он специалист инвестиционного отдела в банке, притом молодой специалист.
– Если за нами пришлют другой поезд, а ее тут не будет, она на него не попадет!
Никак не удавалось донести до них эту простую мысль. Стариканы «не въезжали», по модному выражению его коллег из чикагского офиса.
Генри приподнял брови.
– Хочешь сказать, если вы оба его пропустите, будет лучше?
Если они оба не попадут на поезд, то вместе дождутся следующего или найдут междугородний автобус. Генри и Рут должны это понимать! А может, не должны… Глядя на них – да, определенно глядя дальше своего носа, – он видел главным образом усталость, ту особую усталость, что одолевает людей, временно застрявших между мирами. В конце концов, здесь никому нет дела до Уиллы. Никому, кроме Дэвида Сандерсона. Многие успели ее невзлюбить. Урсула Дэвис, редкая стерва, даже сказала, что если бы мать Уиллы убрала из ее имени букву «а» в конце, «оно бы идеально ей подошло».
– Я иду в город, – решил Дэвид.
Генри вздохнул.
– Сынок, это очень глупо.
– Мы не поженимся в Сан-Франциско, если моя невеста останется в Кроухарт-Спрингс, – попытался отшутиться он.
Мимо проходил Дадли. Дэвид не знал, имя это или фамилия, знал только, что Дадли – начальник отдела закупок в сети «Стейплс» и едет в Мизулу на какой-то слет региональных менеджеров. Обычно он вел себя тихо, поэтому исторгнутый им в сгущающуюся тьму ослиный вопль даже не удивил, а напугал окружающих.
– Если поезд уйдет без вас, – вскричал он, – можете разыскать местного мирового судью и пожениться прямо тут. Когда вернетесь на восток, будете рассказывать друзьям, что у вас была настоящая ковбойская свадьба. И-и-и-ха-а, дружище!
– Не уходи, Дэвид, – сказал Генри. – Ждать осталось недолго.
– Предлагаете ее бросить? Да вы не в своем уме!
Не дожидаясь ответа от Лэндеров, он зашагал прочь. На соседней скамейке сидела Джорджия Эндрисон. Она наблюдала, как ее дочь в красном дорожном платьице скачет по грязному кафельному полу. Пэмми Эндрисон не знала усталости. Дэвид попытался вспомнить, спала ли она хоть раз с тех пор, как их поезд сошел с рельс неподалеку от станции Уинд-Ривер и они застряли здесь, как потерявшаяся посылка в заброшенном почтовом отделении. Может, один раз девочка положила голову маме на колени. А может, это было ложное воспоминание, вызванное его уверенностью, что пятилетние дети должны много спать. Проказница Пэмми скакала с плитки на плитку, превратив пол станции в гигантские «классики». Подол платьица то и дело задирался, открывая пухлые коленки.
– Жил-был мальчик по имени Бад, – выпевала она монотонным высоким голоском, от которого сводило скулы. – Он упал и отшиб себе зад. Жил-был мальчик по имени Дэвид. Он упал и отшиб себе бэвид. – Она захихикала и показала пальцем на Дэвида.
– Пэмми! – осадила ее Джорджия Эндрисон.
Она улыбнулась, убирая за ухо прядь волос; в этом жесте сквозила неизъяснимая усталость. Бедной женщине предстоит очень долгая дорога в компании неутомимой Пэмми, подумал Дэвид, особенно если учесть, что мистера Эндрисона явно не существует в природе.
– Вы не видели Уиллу? – спросил он.
– Ушла, – ответила Джорджия, указав ему на дверь с табличкой «К ОСТАНОВКЕ МАРШРУТНОГО ТРАНСПОРТА И ТАКСИ. О СВОБОДНЫХ НОМЕРАХ В ГОСТИНИЦЕ МОЖНО УЗНАТЬ ПО БЕСПЛАТНОМУ ТЕЛЕФОНУ».
К Дэвиду приковылял Биггерс.
– На вашем месте я без хорошей винтовки отсюда не выходил бы. Там волки. Своими глазами их видел.
– Жила-была девочка по имени Уилла, – запела Пэмми, – она разозлилась и всех придушила… – Девочка с хохотом повалилась на пол.
Биггерс, коммивояжер, не стал дожидаться ответа и похромал обратно в дальний угол; его тень то удлинялась, то становилась короче под светом флуоресцентных ламп.
В дверях стоял, прислонившись к косяку спиной, Фил Палмер, страховой агент на пенсии. Они с женой ехали в Портленд, к старшему сыну и его жене – якобы на недельку, но Палмер по секрету признался Уилле и Дэвиду, что Хелен на восток уже не вернется. У нее не только болезнь Альцгеймера, но и рак. «Супер-комбо», – сказала Уилла. Когда Дэвид заметил, что это жестоко, та лишь взглянула на него, хотела что-то ответить, но в итоге молча покачала головой.
Палмер, как водится, спросил:
– Эй, очкарик, есть хабарик?
На что Дэвид привычно ответил:
– Я не курю, мистер Палмер.
И услышал в ответ привычное:
– Да это я так, малец, шутки шуткую.
Когда Дэвид шагнул на бетонную платформу, где пассажиры дожидались маршрутки до Кроухарт-Спрингс, Палмер нахмурился.
– Я бы на твоем месте туда не ходил, юноша.
С другой стороны станции, где полынь и дрок росли привольно и вот-вот залезли бы на пути, донесся громкий вой – может, большой собаки, а может, и нет. Затем в унисон с первым голосом зазвучал второй. Наконец оба утихли.
– Смекнул, о чем я, малец? – Палмер самодовольно усмехнулся, словно волки завыли по его приказу.
Дэвид повернулся и зашагал вниз по ступенькам; ветер трепал его легкую куртку. Он шел быстро, чтобы не было соблазна передумать. Тяжело дался только первый шаг, дальше все мысли заняла Уилла.
– Дэвид, – окликнул его Палмер изменившимся, очень серьезным голосом. – Не надо!
– Почему? Она же ушла. Да и волки с той стороны. – Он показал большим пальцем себе за спину. – Если это они.
– Они самые. Положим, они на тебя не нападут – в это время года им есть чем кормиться. Но незачем вам обоим торчать еще бог знает сколько в этой глуши лишь потому, что кое-кто заскучал по городским огням.
– Да как вы не понимаете? Она – моя девушка!
– Пора взглянуть правде в глаза, друг: если б она и впрямь считала себя твоей девушкой, то вряд ли сбежала бы. Как думаешь?
Сперва Дэвид промолчал, потому что и сам не знал, что думать. Может, он в самом деле дальше своего носа не видит… Уилла так говорила. Наконец он посмотрел на стоявшего в дверях Фила Палмера и твердо произнес:
– Я думаю, что нельзя бросать свою невесту одну в эдакой дыре. Вот что я думаю.
Палмер вздохнул.
– Может, оно и хорошо, если один из этих помоечников цапнет тебя за зад. Поумнеешь маленько. Уилла Стюарт плевать хотела на всех, кроме самой себя, это любому ясно.
– Если по дороге попадется круглосуточный, взять вам пачку сигарет?
– Почему бы и нет, черт возьми?
Когда Дэвид зашагал по пустой улице без намека на тротуар или обочину, где прямо на асфальте было намалевано краской: «ПАРКОВКИ НЕТ. СТОЯНКА ТАКСИ», старик все же окликнул его еще раз:
– Дэвид!
Он обернулся.
– Маршрутки уже не ходят. До города шагать добрых три мили, вон на той информационной будке написано. Шесть миль пешим ходом, если туда-обратно. Только на дорогу уйдет часа два и еще сколько-то на поиски.
Дэвид поднял руку в знак того, что все услышал, и отправился дальше. С гор дул ветер, причем холодный, но Дэвиду нравилось, как он откидывал назад его волосы и трепал расстегнутую куртку. Первые минуты он еще глядел по сторонам – не покажутся ли волки, – но потом его мысли опять целиком заняла Уилла. Впрочем, она всегда их занимала, примерно со второго или третьего их свидания.
«Заскучала по городским огням»; да, пожалуй, в этих словах Палмера есть доля правды, думал Дэвид. Но Уилле точно не плевать на всех. Просто ей надоело торчать на станции с горсткой стариканов и слушать их бесконечное нытье о том, как они всюду опоздали и никуда не успели. Вряд ли ближайший городишко представлял собой что-то интересное, но в глазах Уиллы вероятность найти там хоть какое-то развлечение была выше, чем вероятность опоздать на поезд. Еще не факт, что «Амтрак» вообще его пустит.