– Взгляни на нас, – сказала она, поворачиваясь к зеркалу.
Он бросил взгляд на их отражение в зеркальной стене и увидел там милую юную пару с Восточного побережья, застрявшую в вайомингской глуши. В своем цветочном платье Уилла выглядела куда лучше него, но к этому, пожалуй, придется привыкнуть. Он перевел взгляд с отражения на настоящую Уиллу.
– Нет, посмотри еще раз, – попросила она; ямочки на щеках не исчезли, однако лицо у нее стало серьезным – насколько это было возможно в таком веселом и шумном месте. – Вспомни, что я тебе говорила.
С губ Дэвида едва не сорвалось: «Ты много чего говорила, и я помню каждое слово!», но это был бы ответ влюбленного юнца, красивый и бессмысленный. Он прекрасно понял, что она имеет в виду, и молча перевел взгляд на зеркало. Только на сей раз он посмотрел внимательно. И никого не увидел. Последняя кабинка бара «26» была пуста. Он перевел ошалелый взгляд на Уиллу… Впрочем, нет, он не слишком удивился.
– Неужели ты не задумался, почему в таком бедламе миловидная девушка сидит за столиком совершенно одна? – спросила Уилла.
Дэвид помотал головой. Он вообще мало о чем задумывался – до сих пор. Например, он даже не помнил, когда в последний раз ел или пил. Не знал, который час и давно ли зашло солнце. И что же, собственно, с ними случилось. Он знал лишь, что «Северный экспресс» сошел с рельс, и теперь они – по какому-то странному совпадению, – сидят в ковбойском баре и слушают группу под названием…
– Я пинал банку, – сказал он. – По дороге сюда я пинал банку!
– Да, – ответила Уилла. – И сейчас ты сперва увидел нас в зеркале, верно? Ощущения – одно дело. А вот ощущения плюс ожидания… – Она подмигнула, подалась вперед и, прижавшись грудью к его руке, поцеловала его в щеку; это было чудесно – тепло и мягко, как и прежде. – Бедный Дэвид. Это так ужасно. Ты поступил очень храбро, решив идти за мной. Я не ожидала, честно.
– Надо вернуться и сказать остальным.
Она поджала губы.
– Зачем?
– Затем, что…
К их столику шли два ковбоя в шляпах и две смеющиеся девицы в джинсах и ковбойских рубашках с бахромой. Когда они приблизились, их лица приняли одинаковое – не испуганное, а, скорее, озадаченное – выражение, после чего все четверо развернулись и зашагали обратно к бару. Они нас почувствовали, подумал Дэвид. Их будто оттолкнула волна холодного воздуха. Холодный воздух – вот кто мы теперь.
– Просто так будет правильно.
Уилла засмеялась. У нее был усталый смех.
– Ты прямо как тот старичок из рекламы овсянки.
– Зайка, они же все сидят и ждут, когда за ними приедет поезд!
– Как знать! Может, он и приедет!
Дэвид невольно отпрянул, так злобно она это сказала.
– Может, их наконец заберет тот поезд для праведников – помнишь, из госпелов, – куда не пускают жулье да ворье? И унесет их на небеса, прямиком в Царство Божие!..
– Вряд ли «Амтрак» и до рая добрался, – сказал Дэвид.
Он надеялся ее рассмешить, но Уилла только помрачнела и опустила взгляд. Тут его осенило.
– Тебе что-то известно, да? Их надо о чем-то предупредить?
– Не понимаю, с какой стати мы должны это делать, если можно просто остаться здесь. – Уж не обида ли послышалась в ее голосе? Такой он Уиллу еще никогда не видел и даже не догадывался о ее существовании. – Может, ты слеп, Дэвид, но ты пришел за мной. Люблю тебя за это. – Она опять его поцеловала.
– Кстати, на дороге был волк, – сказал он. – Я хлопнул в ладоши, и он дал деру. Всерьез подумываю взять себе прозвище Гроза Волков.
На долю секунды у Уиллы отвисла челюсть, и Дэвид успел подумать: чтобы я смог наконец удивить любимую женщину, нам с ней пришлось умереть. А в следующее мгновение она откинулась на мягкую спинку дивана и громко захохотала. Официантка, проходившая мимо с полным подносом пивных кружек, от неожиданности уронила их и цветисто выругалась.
– Гроза Волков! – голосила Уилла, утирая слезы. – Буду называть тебя так в постели! О, о, Гроза Волков! Ты такой большой! Такой волосатый!
Официантка растерянно смотрела на пузырящуюся массу и ругалась, как матрос, но от их столика держалась подальше.
– Думаешь, мы все еще можем? – спросил Дэвид. – Ну, заняться любовью?
Уилла вытерла слезы и сказала:
– Ощущения плюс ожидания, помнишь? Вместе они творят чудеса. – Она взяла его за руку. – Я по-прежнему люблю тебя, а ты меня, так?
– Не будь я Гроза Волков! – воскликнул Дэвид.
Шутить еще удавалось, ведь он до сих пор не мог поверить, что умер. Поглядев в зеркало, он снова увидел в отражении их обоих. А потом – одного себя; его рука сжимала пустоту. Наконец исчез и он. Но это не мешало ему дышать, ощущать запахи пива, виски и духов.
Откуда-то прибежал уборщик и стал помогать официантке убирать осколки.
– Я будто со ступеньки вниз шагнула, – говорила она.
Да уж, не так Дэвид себе представлял загробную жизнь.
– Ладно, я пойду с тобой, – сказала Уилла, – но торчать на станции с теми старперами я не собираюсь. Лучше уж здесь.
– Хорошо.
– Кто такой Бак Оуэнс?
– Я расскажу, – пообещал Дэвид. – И про Роя Кларка тоже. Но потом. Сперва выкладывай все, что тебе известно.
– Мне никто из них даже не нравится! Только Генри Лэндер душка. И жена у него ничего.
– Фил Палмер вроде тоже.
Она сморщила нос.
– Фил – Маму Зарубил.
– Так что тебе известно?
– А ты открой глаза – и сам все увидишь.
– Будет куда проще, если ты мне ска…
Похоже, что нет. Уилла подскочила на месте и показала пальцем на сцену.
– Гляди! Музыканты возвращаются!
Луна стояла высоко, когда они с Уиллой, взявшись за руки, вышли на дорогу. Дэвид не понимал, как это возможно, ведь они прослушали только первые две песни из второго отделения, но вот она, луна, плывет высоко над горизонтом по усыпанному блестками черному небу. Это было странно, но куда больше Дэвида настораживало другое.
– Уилла, какой сейчас год? – спросил он.
Уилла помедлила с ответом. Ее платье развевалось на ветру, как настоящее.
– Точно не помню… Странно, да?
– Учитывая, что я не помню, когда последний раз ел или пил, – пожалуй, не слишком. Ну, а навскидку можешь сказать? Не думая?
– Тысяча девятьсот… восемьдесят восьмой?
Дэвид кивнул. Сам он назвал бы восемьдесят восьмой.
– Там, в баре, была девушка в футболке с надписью «СРЕДНЯЯ ШКОЛА КРОУХАРТ-СПРИНГС, ВЫПУСК 2003». А раз ее пустили в бар, значит…
– Значит, две тысячи третий год был минимум три года назад.
– Вот и я так подумал. – Дэвид остановился, как вкопанный. – То есть сейчас – две тысячи шестой! Но этого не может быть, так ведь, Уилла? Мы в двадцать первом веке?!
Не успела она ответить, как сзади раздалось отчетливое «цок-цок-цок» когтей по асфальту. Причем на сей раз волк явно был не один. Они обернулись и увидели на шоссе четырех зверей. Самый крупный держался впереди, это был тот же волк, которого Дэвид встретил по пути в Кроухарт-Спрингс. Его лохматую черную шкуру он узнал бы где угодно. Глаза волка теперь ярко блестели: на дне каждого плавало по луне.
– Они нас видят! – радостно воскликнула Уилла. – Дэвид, они нас видят!
Она встала коленом на прерывистую линию разметки, протянула правую руку и зацокала, подзывая волка:
– Иди ко мне, малыш! Иди сюда!
– Уилла, может, не надо?..
Она пропустила его слова мимо ушей – собственно, другого он от нее и не ждал. У Уиллы на все было свое мнение. Именно она придумала отправиться в Сан-Франциско из Чикаго на поезде, чтобы потрахаться в мчащем на всех парах экспрессе, когда вагон покачивается на рельсах.
– Ну же, малыш, иди к мамочке!
Большой волк подошел, а следом и самка с двумя… как там их называют? Переярками? Когда он потянулся мордой – очень зубастой мордой – к руке Уиллы, лунный свет на секунду полностью заполнил его глаза, сделав их серебряными. За миг до того, как коснуться носом ее пальцев, волк вдруг пронзительно завизжал и так резко отскочил, что встал на задние лапы, молотя передними по воздуху и обнажив белое пушистое брюхо. Остальные кинулись врассыпную. Большой волк кувыркнулся в прыжке и припустил в кусты справа от дороги, поджимая хвост и не переставая скулить.
Уилла встала. В ее взгляде читалась такая боль, что Дэвид не выдержал и опустил глаза.
– Так вот зачем ты потащил меня среди ночи на дорогу, не дав дослушать музыку? – спросила она. – Чтобы показать мне, кто я теперь такая? Можно подумать, я не знала!
– Уилла, прости. Мне очень жаль.
– Пока не очень, но скоро будет. – Она взяла его за руку. – Идем, Дэвид.
Тут он все же осмелился на нее посмотреть.
– Ты не злишься?
– Немного злюсь. Но у меня теперь больше никого нет, кроме тебя, так что придется терпеть.
Вскоре после встречи с волками Дэвид заметил на обочине банку из-под «Будвайзера». Он был почти уверен, что именно эту банку зашвырнул в бурьян неудачным пинком. Но вот она опять лежит ровно на том же месте. Потому что никуда он ее не зашвыривал, разумеется. Ощущения плюс ожидания творят чудеса, говорила Уилла… Вместе они способны воссоздать в человеческом воображении что угодно, хоть шоколадку «Ризес».
Дэвид снова пнул банку и отправил ее в бурьян, а потом, когда они отошли подальше, обернулся. Банка лежала на месте, аккурат там, куда ее бросил какой-нибудь ковбой, подъезжая к бару «26» на своем пикапе. Дэвиду вспомнилось, что в старом сериале «И-и-ха-а» с Баком Оуэнсом и Роем Кларком такие пикапы называли ковбойскими «кадиллаками».
– Чему улыбаешься? – спросила Уилла.
– Потом скажу. Времени у нас, похоже, хоть отбавляй.
Они стояли у железнодорожной станции Кроухарт-Спрингс, держась за руки в лунном свете, как Гензель и Гретель перед пряничным домиком. Дэвиду этот длинный зеленый амбар казался сейчас пепельно-серым, и хотя он знал, что слова «ВАЙОМИНГ» и «ШТАТ РАВНОПРАВИЯ» написаны красной, белой и синей краской, при таком освещении цветов было не разобрать. На одном из столбиков широкого крыльца белел листок, защищенный от непогоды полиэтиленом. В двойных дверях по-прежнему стоял Фил Палмер.