— Всё путём? — спросил он.
— Вообщщще-то нет, — прошипел уж. — Печально, шшшто они драссснятсся.
— Да, это недопустимо, — согласился Гордон. — А как они дразнятся?
— Они говорят, шшшто ужжи тогцщгцие и сссклиссские…
— Хм, — сказал Гордон, слегка покраснев. — Возмутительно. Но кто…
— До вссстречи! — коротко ответил уж и ускользнул.
Гордон призадумался.
Настроение в лесу и на озере действительно было так себе. В его полицейском округе! Этого Гордон не мог допустить.
Но кто же говорит такие неприятные и обидные вещи? Кто?
Жаби тем временем забралась на самую верхушку дуба. По дороге ей не встретился никто, кого можно было бы допросить.
Однако наверху, на сухой ветке, понурив голову, сидела взъерошенная птица. Это была ворона.
— Кааар, — печально огласила она мир своим криком.
— Ну и как у нас тут дела? — отдав честь, спросила Жаби.
Ворона окинула её мрачным взглядом. Вороньи лапы были грубые и узловатые, а клюв — большой и острый.
Жаби стало не по себе. Честно говоря, она даже немного испугалась, хотя и была полицейским. Она ещё раз отдала честь — главным образом для того, чтобы указать вороне на полицейскую шапочку. Съесть полицейского — наверняка серьёзное преступление, рассуждала Жаби.
Но вдруг ни с того ни с сего ворона заплакала.
Никогда ещё Жаби не видела, чтобы вороны плакали. Она хрипло всхлипывала и сипло покашливала. Крупные слёзы катились по блестящему клюву.
— Ну-ну, — сказала Жаби и осторожно погладила её по голове. — Не бойся, полиция не даст тебя в обиду, мы всё уладим!
С клюва сорвалась большая капля, и Жаби отпрыгнула, чтобы не промокнуть насквозь.
Как утешить ворону? Может, с ней надо говорить, как с маленьким ребёночком?
— Ню-ню, моя малисечка, не плачь, не плачь, всё будет халясё, — сказала Жаби.
Ворона положила свою тяжёлую голову на худенькое Жабино плечико. От неё слабо пахло грязью, проливным дождём и прелыми листьями.
— Разве я серая и ободранная? — жалобно спросила ворона. — Разве мои птенцы страшные как чучела?..
— Кто же это такое сказал? — воскликнула Жаби. — Ты не только серая, но ещё и чёрная, и стильная, и крылья у тебя вон какие громадные.
Жаби было немного не по себе оттого, что ей приходится говорить такие вещи.
— Кто тебя обзывает? — спросила она.
Ворона перестала плакать и, не говоря ни слова, слетела с ветки. Жаби осталась ни с чем.
Когда Гордон и Жаби встретились на лугу, комиссар едва дышал от усталости. Он показал коллеге свой блокнот. В нём было записано одноединственное слово:
КТО?
Жаби показала свой блокнотик. В нём было несколько росчерков тут и там.
В этот миг над лугом пролетела большая чёрно-белая птица.
Чёрно-белая, подумал Гордон. Не снилось ли мне что-то чёрно-белое?
Глава 3. Последнее дело?
Они поспешили в отделение. Первой бежала Жаби — весело и вприпрыжку. Она пела песню о том, как хорошо она умеет «расследовать, да-да, рассле-расследовать!». Следом ковылял Гордон. После заплыва у него ломило всё тело и кружилась голова.
Добравшись до отделения, комиссар Гордон сел за стол и посмотрел на белый лист с печатью. — Во-первых, полицейские должны всё хорошенько изучить, — повторил он.
И записал:
1. Всё изучить!
— Всё изучи-ить! — пропела Жаби.
2. Не роняя собственного достоинства!
Это был следующий пункт, и песня Жаби смолкла. Она отдала честь.
3. Поделить обязанности!
— Мы разделимся на группы, — объяснил Гордон.
— Я буду маленькой группой? — спросила Жаби.
Гордон рассеянно кивнул.
— Затем идёт самый важный и самый страшный пункт, — сказал он. — Когда я повстречал ужа, я знал, что он может меня съесть. Но это меня не остановило. Я мужественно допросил опасного хищника. Я был готов ко всему, даже к тому, что меня съедят. Полицейский не должен останавливаться ни перед чем. Когда-нибудь я, быть может, расскажу тебе о своей жуткой встрече с лисом…
Гордон записал:
4. Будь готов к тому, что тебя съедят!
— Ух, — отозвалась Жаби. — Пока что я ещё не такая смелая. Я очень боялась вороны, и, если бы она напала на меня, я бы убежала и спряталась в мышиную норку…
Гордон строго посмотрел на Жаби.
— А потом вызвала бы подкрепление, — добавила Жаби.
Гордон кивнул. Какая смышлёная у него помощница. Однажды он сделает из неё комиссара. Надо только найти фуражку побольше. И чтобы бляшка была не одна, а несколько. Возможно, где-нибудь в шкафу у него завалялась старая фуражка…
— Возьми этот листок и прочитай!
Жаби взяла бумажку. Она долго вертела и крутила её в лапках. Щурясь, приглядывалась к словам. Потом подошла к окну, чтобы получше разглядеть.
— Хмм, — сказала она.
— Что, какие-то трудности? — спросил Гордон.
— Да так, ерунда.
Они пили чай и ели обеденные кексы из банки в розовый горошек. Ананасовые. Жаби съела один кекс. Гордон — четыре. Двойных. И банка в горошек тоже опустела.
Хмм, подумал Гордон. Надо бы мне поменьше есть.
— Теперь подведём итоги! — сказал он и растянулся на кровати. Лучше всего ему думалось лёжа.
Жаби легла на свою постель, которая стояла рядом.
Гордон прокашлялся.
— Если нас съедят, это будет наше последнее дело! — опередила его Жаби. — А это немного печально…
Коллеги задумались. Отогнав от себя эту грустную мысль, Гордон снова прочистил горло.
— Итак, обстановка в лесу неприятная, — продолжил он. — Многие животные расстроенны. Разумеется, расстраиваться никому не запрещается, но я не хочу, чтобы в моём полицейском округе кто-то грустил. Какой-то негодяй шастает по лесу и дразнится. А дразниться уж точно запрещено! Это надо немедленно пресечь…
У Жаби возник вопрос:
— А как понять, что запрещено, а что нет?
Гордон с трудом поднялся и прошёл в другую комнату, где располагалось отделение полиции. Там он взял книгу. Самую толстую книгу в участке. Он приволок её к столику возле кровати и взвалил на него. Столик затрещал под её тяжестью.
— Об этом написано в Книге законов! — сказал Гордон. — Где-то в середине. Прочти сама.
Жаби потрогала книгу пальцем и перелист-нула страницу или две. На каждой странице были тысячи крошечных загогулек. И страниц в книге было не меньше тысячи.
Жаби вздохнула.
— Книжку я и потом могу прочесть, — сказала
она. — Но что теперь должны делать разные полицейские группы?
Гордон кивнул.
— Одна группа будет лежать в кровати и думать! — сказал он. — Этой группе надо немного поразмыслить о Книге законов…
— А мне что делать? — спросила Жаби.
— Вторая группа должна продолжать расследование. Иди в лес, слушай и наблюдай…
Жаби хотела спросить комиссара про разные смешные костюмы и шляпы из сундука, но Гордон поднял указательный палец:
— Полицейская группа должна быть одета в обычную одежду, обычно выглядеть и ходить обычной походкой…
Жаби немного походила перед зеркалом. Она строила разные мины и старалась выглядеть как можно обычнее.
— А сейчас я обычно выгляжу?
— Даже слишком. — Гордон ходил за Жаби по пятам и наблюдал. — Всё, теперь отправляйся на расследование!
Но, прежде чем уйти, Жаби что-то шепнула Гордону. Она хотела взять с собой две секретные вещи.
— Отлично! — сказал Гордон. — Ты умный полицейский!
И Жаби радостно поспешила в путь. Гордон смотрел на неё в окно. Жаби насвистывала и самым невинным образом поглядывала на небо.
Гордон снова лёг, хорошенько взбил подушку и расслабился. Вообще-то он тоже собирался поработать. Только вот история с лисом никак не шла у него из головы. Это случилось примерно год назад.
Был в округе комиссара один лис, который стал совершать скверные преступления. Пропадали мыши. Пропадали полёвки. А однажды комиссар обнаружил целую кучу перьев. Это были перья рябчика. Его, без сомнения, съели!
После долгого расследования комиссару удалось найти лиса. Тот спал под кустом, выпятив круглый, набитый живот. Из пасти торчало перо.
Комиссар подкрался ближе, чтобы разглядеть получше. Перо, без сомнений, принадлежало бедняге рябчику. Преступление было доказано!
Комиссар стоял рядом и важно кашлял, пока лис не проснулся. А потом строго-настрого велел ему убираться из лесу!
Гордон бесстрашно смотрел на злодея.
— Ха-ха! — сказал лис. — И как же ты, коротышка, заставишь меня уйти?
— Заставлю, потому что я — комиссар полиции, — отважно сказал Гордон и надулся так, что стал похож на пушечное ядро.
Он готов был пойти на всё ради своего леса. Вот сколько отваги было в груди маленькой жабы. Комиссар Гордон чувствовал себя героем. Сильным и смелым героем!
Добравшись до этого места в своих воспоминаниях, комиссар задремал.
Секунду спустя полицейское отделение огласил мощный, геройский храп.
Глава 4. Подозреваемый
Обычная походка давалась Жаби с трудом. Как это делается? Как держать ноги — прямо или лучше их немного сгибать? Надо ли при этом невинно поглядывать на небо? Может, наоборот, надо выглядеть виновато?
Первыми ей встретились два рябчика, клевавших семена. Допрашивать рябчиков всегда непросто.
— Ну и как у нас тут дела? — спросила Жаби. — Что творится в лесу, никто никого не обижает?
— Дразнятся, надоело… Дождя давно не было… Ой, семечко… Переходят через дорогу два помидора… А сегодня утром перо… Потом она заплакала и… Ой, ещё семечко… Ужас, просто пла-кала… Как, вы спросили?.. Надоело…
Рябчики трещали без умолку. Их ответы были похожи на обрывки ниток. Как будто кто-то взял и порезал ножницами разноцветные шерстяные клубки. Тут про погоду, тут про еду, тут кусочек анекдота, тут кусочек ответа на вопрос. Однако, как ни странно, сами рябчики отлично понимали друг друга и, где нужно, посмеивались.
Выходит, что и рябчиков кто-то дразнит. Такой вывод смогла сделать Жаби. И они тоже расстроенны, во всяком случае, когда сами об этом вспоминают.