Жаби играла, что она — комиссар полиции и к ней пришли посетители. Она сделала такое лицо, будто очень занята.
— Комиссар полиции Жаби, — представилась она. — Как у нас тут дела?
— Я — знаменитый комиссар Жаби! — повторила она, снова напустив на себя важный вид. — Секундочку, я только поставлю печать…
А потом она стала писать. Она написала множество маленьких палаток.
АААААА.
— Ааа! — произнесла она вслух и отдала честь.
Но ей хотелось написать и другие буквы. Она побежала в тюрьму и подёргала Гордона за руку:
— А букв много? А есть ещё буквы?
Наконец Гордон понял, о чём она твердит.
— Тридцать три! — сонно промямлил он.
— Точно, не больше? — обрадовалась Жаби. — Тогда я их быстро выучу. Какие есть ещё?
— «3», — сказал Гордон и зевнул. — Она похожа на змею.
— О нет, какой ужас!
— Потом есть «М», она похожа на горы. И «Р», похожая на топор. Ещё один важный знак в законах
называется «параграф» и похож на крендель. §.
Жаби поспешила к столу. Взяла новую стопку бумаги и стала писать горы. А между горами — маленькие палатки. Потом она написала несколько топоров, чтобы тем, кто живёт в палатках, было чем рубить дрова.
МММАААРРР. Как же весело в походе…
Наконец Жаби собралась с духом и написала извивающуюся змею, которая приползла в палаточный лагерь.
Получился небольшой рассказ, который так весело начинался и так печально заканчивался.
МММАААРРРЗ.
— Эй ты, злобная змея! — громко сказала Жаби. — Я знаменитый комиссар Жаби. Немедленно убирайся из палаточного лагеря!
Потом она написала § и поставила печать. Ка-данк!
Весь день до самого вечера Жаби сидела и писала буквы и ставила штампы.
— Я пишу и штампую целый день! — напевала она себе под нос.
А тем временем комиссару Гордону снился сон. Он шёл вдоль реки с мамой, держа её за руку. Они остановились, и мама устроила ему на берегу пикник с кексами. «Мой миленький Гор-донушка, ты самый симпатичный на всём белом свете!» «Тю-тю-тю», — отвечал ей Гордон, потому что был ещё совсем маленький. Мама налила ему сок в стаканчик и дала трубочку, и Гордон тут же принялся пускать пузыри. «Дорогой, мы так не делаем!» — ласково пожурила его мама.
Какой чудный сон…
Но ближе к вечеру кое-что произошло. Панг! Дверь в отделение распахнулась. Комиссар сел в кровати, а Жаби подскочила на стуле.
В отделение влетел камень. Что это было?
Жаби первая подбежала и увидела, что камень обёрнут в бумажку. Жаби развернула её. Но ничего не поняла. Там не было ни гор, ни змей. Она узнала только топор и палатку.
Жаби поспешила отдать бумажку комиссару.
На бумажке было написано ВОРОНА.
— Анонимка! — сонно пробормотал комиссар. — Кто-то хочет выдать нам имя злодея, но сам желает остаться в тени. Кто бы это мог быть?
Жаби взяла бумажку и понюхала её. Пахло шерстью, морковкой и травой.
— Это кролик! — закричала она.
— Браво! — сказал Гордон.
Коллеги поспешили к двери, комиссар — прямо в пижаме.
— Пистолет не возьмём, да? — уточнила Жаби, задержавшись у стеклянного шкафчика, в котором он был заперт.
— Нет, пистолет мы не берём никогда! — ответил Гордон. — Пистолет — это смертельно опасная штука. Полиция должна только тщательно охранять его…
И скорее за дверь!
Невдалеке они действительно увидели кро-
лика. Он старался выглядеть невинно — насвистывал и смотрел на небо.
— Держи его! — крикнула Жаби.
Комиссару удалось схватить кролика за мягкий хвост.
— Я ничего не скажу! Я боюсь! — пропищал кролик.
Он высвободил свой хвостик и поскакал прочь. Он исчез так быстро, что его в жизни никто бы не догнал.
А Гордон упал и ударился лбом об собственную руку.
Комиссар сел, из глаз его полились слёзы. Он тихо плакал.
Жаби погладила его по лбу.
— Ай-ай-ай, — сказал Гордон.
И они заковыляли обратно в отделение. Гордон опирался на Жаби. Слёзы капали ему под ноги, оставляя мокрую дорожку, которая протянулась до самой его кровати.
Глава 7. Мрау, мрау, вруфф
Комиссар сидел на кровати и плакал. Жаби была удивлена. Вроде он не сильно ушибся. Однако он плакал.
— Шишка очень большая? — спросил Гордон. Жаби искала, искала.
— Нет, — в конце концов ответила она. — Так, с комариный укус.
— Ай-ай-ай, — опять сказал Гордон. — У нас найдётся широкий пластырь?
Великий герой комиссар Гордон плакал, как маленький ребёнок. Жаби ничего не понимала.
— Хочешь, я подую? — предложила она. — Пфу, пфу, пфу! А потом заешь кексиком…
— Да-а, — жалобно согласился Гордон. — А что у нас сейчас — утро, день или вечер?
Комиссар жадно запихнул в себя четыре кекса. Рот был набит битком!
— Странное письмо, — заметила Жаби. — Я была уверена, что это сорока всех дразнит. Почему кролик написал, что это ворона? Когда я встретила ворону, она была грустная. Как будто её кто-то дразнит. Не понимаю. Ведь так не бывает, чтобы ты кого-то дразнил и одновременно дразнили тебя? Или как, шеф?
Она посмотрела на Гордона, который тем временем достал секретную банку и сунул в рот ещё три кекса.
— Мрау, мрау, вруфф, — ответил он.
Жаби подождала, пока он прожуёт.
— Я считаю, что одной полицейской группе надо продолжить расследование, — пояснил он.
Потом ему стало немного стыдно. Ну зачем он так плакал? Всё-таки он важный полицейский.
И зачем слопал столько утешительных кексов? Всё это как-то неловко.
Но говорить об этом он не хотел.
— А как мне вести расследование? — спросила Жаби.
— По-другому, — расплывчато ответил комиссар. Он всегда говорил расплывчато, когда сам толком не знал ответа.
Хмм, по-другому, по-другому… Жаби сразу подумала о смешной одежде и странных шляпах. Или, может быть, о странных ушах и смешном носе…
— Завтра я переоденусь, — сказала она. — У меня появился план!
Жаби зевнула. Она целый день выписывала горы, палатки, топоры и змей. Сейчас ей хотелось спать.
— Но тебе-то, наверно, спать ещё не хочется? — спросила она Гордона. — Ты же целый день спал…
— Да ладно, всё равно я уже в пижаме. Чего зря сидеть? Лучше сразу лечь. Если хочешь, я могу почитать тебе перед сном — по-настоящему длинную сказку. Всю Книгу законов!
Устроившись на краю Жабиной кровати, комиссар читал и читал:
— § 489. Запрещается толкать белок в воду. § 490. Запрещается отнимать кексы у маленькой мышки…
Слушать было очень интересно. Жаби прямо видела, как из кустов выскакивает злодей, толкает белку в воду и, хохоча, исчезает. Или как другой злодей отнимает кексы у голодной мышки.
Когда-то животные собрались и придумали законы, запрещавшие вытворять подобные глупости. Да-да, ведь в лесу действительно были такие, которые толкались и таскали кексы. Но теперь баловству положен конец! Полиция строго следит, чтобы никто не совершал нехороших поступков. И Жаби гордилась тем, что она полицейский.
Иногда она указывала на какую-нибудь букву и спрашивала, как она называется.
— Это «ж», — говорил Гордон. — Похоже на жука с лапками.
Или:
— «О». Как о-орех, — рассказывал он.
В тот вечер Жаби выучила столько букв, что в голове у неё шумело.
Комиссар закрыл тяжёлую книгу.
— Я должен сказать тебе кое-что важное, — начал он. — Ты так хорошо работаешь — я хочу, чтобы ты тоже была комиссаром…
Но Жаби уже уснула.
Она спала с открытым ртом.
— Маленький комиссар полиции, — сказал Гордон. — Сладких снов!
И Жаби действительно снились сладкие сны.
Ей снилось, что она переоделась и отправилась на расследование. Ей снилась Книга законов и особенно § 867: запрещается дразнить мышь-полицейского с большими ушами и красным носом.
Гордон тоже лёг.
Вот бы мне приснился мамин пикник, думал он.
Глава 8. Жаби периодиваица
Жаби встала рано-рано, вытащила из-под кровати сундук и принялась в нём рыться.
Там хранились старинные шпионские наряды и всякая смешная одежда, которую Гордон отобрал у злодеев, или нашёл в заброшенных домах, или купил, чтобы надевать на маскарады и праздники.
Сперва Жаби нашла чёрную шляпу с широкими низкими полями, большие очки, накладные усы, рваную куртку нищего и докторский халат. Нет, всё это не годится.
Под тонкой дымчатой тканью лежала пара огромных ушей и большой красный мышиный нос. А вот это то, что надо.
Жаби села за стол и на бумажке написала:
ЖАБИ ПЕРИОДИВАИЦА.
Да-да! Жаби переодевается. Она была так рада, что умеет писать. Она поцеловала листок и нежно погладила буквы. А потом поставила печать. Ка-данк!
План заключался в том, чтобы пойти в лес и выглядеть странно. Она наденет огромные уши и красный нос. Вот тут, возможно, и появится дразнильщик. Он станет над ней смеяться, тыкать пальцем и кричать: «Ушастая, ушастая!» А она снимет уши и нос и скажет грозным голосом:
— А-ГАА! Именем закона! Немедленно пройдёмте в отделение!
Тогда дразнильщик, возможно, удивится. Или даже заплачет… Но ничего не попишешь, дразниться запрещено. Всех обидчиков надо разоблачить. Пусть учатся быть добрыми. Жаби очень нравилась работа полицейского.
Она надела уши и нос. Посмотрелась в зер-
кало. Её теперь не узнать. Жаби захихикала, но сразу же замолчала. Смеяться над смешными ушами нельзя!
И тут как раз проснулся комиссар.
Он открыл глаза и увидел сквозь проём в двери, что к ним в участок пришёл какой-то необычный забавный зверь.
Да ну его, подумал Гордон. Жаби прекрасно сама разберётся со странным посетителем, решил он. У неё так хорошо получается беседовать с чудаками.
Гордон повернулся на другой бок. Ему очень хотелось спать. И он мигом снова захрапел.
За порогом дома стоял туман. Лес был серый и таинственный. Луг — страшный и призрачный. Жаби дрожала, влага проникала под одежду.