Гудрун вздохнула. От Виги рядом она бы сейчас точно не отказалась. Таким сыном любая мать гордилась бы. Поначалу Гудрун не очень любила приемыша. Опасалась: муж даст ему право первенца. Ульф угадал ее мысли и успокоил. Сказал: умелый воин и себе добудет, и со своими поделится.
Он особенный, ее муж. Серебро в сундуки не складывает. Делится щедро с теми, кого считает своими. И все равно богатство их прирастает, да так быстро, что даже не верится. Гудрун сначала не понимала. Думала: волшебство. Или: богам нравится, а от богов – его удача. А потом Гудрун попробовала сама: помогла Бетти. Дала денег, чтоб не двух, а четырех кружевниц купить, с нитью помогла и с товаром. И не в долг, а просто. Как родня родне. И теперь уже Бетти с ней делится. И не по долгу, а так же, попросту.
Вон она, Бетти. Прядильщиц своих вместе с остальными в лес отправила, а сама осталась. И тоже вооружилась. Луком. Лук у нее свой, как оказалось. И стрелы. Она запасливая, Бетти. Доведись им встретить врага в поле, от лука Бетти и юнцов толку было бы немного. Но здесь, на стене, другое дело. Спасибо мужу: позаботился о защите дома. Ограду крепкую поставили – не у всякого гарда[3] такая есть. В прежние времена Гудрун бы посмеялась: кто на них здесь, на Сёлунде, напасть рискнет? А вот рискнули. Опять.
Гудрун снова вздохнула. Два драккара. Нет, не устоять.
По лесенке на забороло взобралась Заря, встала рядом с Гудрун, спросила:
– Что невесела, сестренка?
– А тебе весело? – буркнула Гудрун. – Туда глянь.
Заря прищурилась, считая спускавшихся на берег воинов:
– Ого! Да их за сотню!
Гудрун покосилась на младшую.
Надо же. Ничуть не испугана. Да ей и впрямь весело.
Заря угадала ее мысли:
– Тебе страшно потому, что не умеешь правильно считать врагов.
– А ты умеешь? – Гудрун не рассердилась. Да, она старшая. Но не сегодня. Сегодня старшая та, кто лучше знает пляску героев.
– Я умею. Меня Бури научил.
– И как же?
– А вот! – Заря похлопала по туго набитому колчану. – Три таких, – сказала она. – И еще немного.
– Так просто?
– Ага. Сама увидишь, когда я начну правильно их считать.
Гудрун улыбнулась. Вспомнила, как Заря седмицу назад убивала лже-наемников. И даже начала верить, что в этот раз все будет иначе, чем в прошлый.
С открытием счета пришлось повременить. Сначала к воротам подошли переговорщики.
– Я говорю голосом Йорана-ярла! – сообщил немолодой, но еще вполне боеспособный муж, возглавивший тройку переговорщиков.
Серьезные воины. В кольчугах, с хорошими, судя по ножнам, мечами.
– И что нужно Йорану-ярлу на земле Ульфа-ярла? – звонко выкрикнула Гудрун.
– Месть! – провозгласил переговорщик. – Ульф Хвити убил его Визбура! Йоран-ярл желает получить верегельд!
– Хорошо! – крикнула в ответ Гудрун. – Когда мой муж вернется, я скажу ему о желании твоего ярла!
– Не пойдет! Твой муж, женщина, не вернется! Его убили англы!
– Врет, – негромко проговорила Заря.
– Знаю, – так же негромко ответила Гудрун. И в полный голос: – Твоего ярла обманули! Мой муж жив и скоро будет здесь с богатой добычей!
– Это тебя обманули! – заорал переговорщик. – Мой ярл получит то, что желает, и немедленно! Открой ворота – или узнаешь, как Йоран-ярл обходится с врагами!
Лестница заскрипела. Гудрун оглянулась. На забороло поднимался Кольгрим.
Встав рядом с Гудрун, коннозаводчик поглядел вниз и констатировал:
– Ого! Никак сам Рэв Горластый пожаловал! И что понадобилось тебе, Горластый, в наших краях?
– Кольгрим! А ты почему здесь? – удивился переговорщик.
– Заехал друзей проведать! В этом роду мне всегда рады! А тебе, похоже, нет!
– Зря ты сюда приехал! – заорал переговорщик. – Но ничего! С тобой у моего ярла вражды нет! Он тебя отпускает!
– Отпускает, значит? Твой ярл, похоже, возомнил себя конунгом Сёлунда, – усмехнулся коннозаводчик. – Так напомни ему: даже Рагнар не указывал нам, хозяевам земель, куда нам ходить можно, а куда нельзя.
– Да он совсем из ума выжил, твой ярл! – вмешалась Гудрун. – И он, и ты, и все ваши! Когда вернется мой муж…
– Погоди, дочь Сваре, – перебил ее Кольгрим. – Твой муж – доблестный воин, но он добр, так что тебе очень повезет, Горластый, если наказывать тебя будет Ульф-ярл, ведь он тебя просто убьет. Но тебе вряд ли повезет. Ведь это Сёлунд. Здесь есть кому позаботиться о справедливости. Да, Рагнар мертв, жива его жена Аслауг Сигурддоттир…
– С Аслауг мой ярл уже договорился! – заорал переговорщик.
– Думаю, ты врешь, – рассудительно произнес Кольгрим. – Но даже если и так, то как насчет Ивара Рагнарсона? Ульф Хвити носит его знак. И в вик он ушел тоже с Иваром. Ну-ка вы, трое, кто из вас готов заполучить в кровники Бескостного? Куда вы надеетесь сбежать? В Миклагард?[4] И бежать вам придется вместе со всей родней, потому что и на них падет гнев Рагнарсонов. Ты уже продал свой одаль, Горластый?
Главный переговорщик переглянулся с остальными. Ну да. Только что у них впереди был грабеж богатой беззащитной усадьбы и сопутствующее этому веселье. А теперь на горизонте маячили братья Рагнарсоны и человеческие обрубки, исходящие криком на рыночной площади Роскилле. Разделить участь английских вождей ни Рэву, ни остальным совсем не хотелось. Пара часов веселого грабежа и десяток марок серебром того не стоили.
– Мы вернемся! – грозно бросил Рэв, и троица переговорщиков удалилась.
Недалеко.
Налетчики разбили лагерь прямо на берегу, метрах в двухстах. И уже начали разбирать корабельный сарай, твари.
Как жаль, что нельзя услышать, о чем говорят враги.
Хотя почему нельзя…
– Старри, иди сюда, – позвала она одного из мелких помощников кузнеца. – Хочешь серебряную монету?
Глазенки у мальца загорелись.
– Лезь сюда. Видишь, где у пристани бурьян разросся? Проберись туда и послушай, о чем викинги говорят.
– А если поймают?
Мелкий, носатый, черненький. Скворец он и есть скворец[5].
– Скажешь, что не успел к нам и прятался.
– А если мучить станут?
– Зачем им? Что ты можешь знать? Скажешь, что кузнечному делу учишься. Тогда точно не убьют. И знаешь что… Если узнаешь что важное, свободным станешь.
– Не хочу свободным! – замотал головой малец. – Вы ж тогда кормить не будете.
– Будем, – пообещала Гудрун. – И со двора не погоним. Будешь так же у кузнеца работать.
Конечно будет. Если не убьют. Если их всех не убьют.
Но, может, и обойдется. Даже отсюда слышно, как во вражеском лагере орут.
Умно Кольгрим придумал. Не зря самых лучших коней на Сёлунде растит. Самых лучших и самых дорогих. Жеребцов на развод ему из франкских земель привозят.
– И чего вы испугались? – пожал плечами Кетилауг. – Убьем всех, никто не узнает. Ни Ульф, ни Рагнарсоны.
– Что это за месть, если о ней никто не узнает, – проворчал Йоран. – Да и не узнают ли? Этот болтун Горластый назвал Кольгриму мое имя.
– И что с того? Кому он расскажет, если умрет? Если они все умрут? – повторил Кетилауг.
– А если кто-то сбежит?
– Нас много. Обложим со всех сторон. По мне, так стоит поставить наблюдателей уже сейчас. Может, поймают кого.
– Проснулся, – проворчал Йоран. – Уже поставил. И уже поймал.
– Я на кузнеца учусь! – пискнул Старри уже в который раз.
Он взмок от страха и трясся, как пойманный зайчонок.
– Только это и твердит, – сказал поймавший мальца дренг. – Может, пятки ему прижечь?
Старри пискнул совсем тоненько и сомлел.
– За водой сходи, – велел дренгу Йоран.
– Притопить его хочешь? – спросил Кетилауг.
– Остудить. Давай живо.
Йоран присел на корточки, оглядел мальчишку, отдельно – руки. Лапки хилые, но есть следы мелких ожогов. Похоже, не соврал насчет ученика кузнеца.
Вернулся дренг с водой в кожаном ведерке.
– Облей его! – велел Йоран.
Помогло. Очухался.
– Я твой друг, – сказал мальцу Йоран. – Не бойся, не обижу. У меня внук такой же, как ты.
Тут Йоран приврал. Внук у него совсем не такой. Внук – воин, хоть и маленький. Он бы не струсил. А этот явно не северных кровей. Трэль. Грязный тощий поросенок. С таким – только лаской. Не то околеет от страха.
– Уйдите все, – велел Йоран. – Я сам с ним поговорю.
И поговорил. Йоран с детства умел ладить со зверушками.
– Что сказал крысеныш? – спросил Кетилауг. – Сколько людей у волчицы?
– Думаешь, он умеет считать? – Йоран с удовольствием потянулся. Время не щадит. Долго сидеть на корточках было трудновато. И видя, что Кетилауг и остальные сгорают от нетерпения, продолжил: – Нам не повезло. В праздник угодили. Не один Кольгрим с ними. Похоже, многие из соседей сейчас там, – он показал на частокол.
– А что за праздник у них? – влез кто-то из собравшихся вокруг бойцов.
– А нам что за дело? – буркнул Кетилауг.
– Верно, – неожиданно поддержал чужого вождя Горластый. – До праздника нам дела нет. А до тех, кто там заперся, – есть.
– Бондов испугался? – пренебрежительно бросил Кетилауг.
– Это наши бонды, – напомнил Рэв. – Сёлундские. Они копье держать умеют. Но не в них дело.
– Что у тебя за хирдманы такие, ярл? – Кетилауг повернулся к Йорану. – Я вот трусов на румы не сажаю.
– Странно мне слышать такое от тебя, Кетилауг, – отреагировал Рэв Горластый. – От человека, которого Ивар Рагнарсон прилюдно унизил и ободрал, как зайца! Это теперь ты орешь, что не боишься Ивара. А тогда, говорят, чуть в штаны не наделал от избытка храбрости!
Кетилауг отреагировал мгновенно. Раз – и уже меч в руке. Ну да, лысый не значит старый.
Рэв тотчас обнажил свой. И следом за ними еще десятка три бойцов. Хирды Йорана и Кетилауга соединились первый раз, и дружбы меж ними не было.
– А ну убрали клинки! Живо! – рявкнул Йоран.