– Витмид! – закричал я. – Бери второй драккар!
Меня услышали. И поняли. «Северный змей» развернулся и взял новую цель. Я был уверен, что они управятся с ней и в одиночку.
А нам надо дожать Везучего.
– Лучникам – бдить! Гребцам – вперед помалу! – заорал я, лопастью руля посылая «Клык Фреки» по пологой дуге к потерявшему ход вражескому драккару.
Мои не стреляли. Выжидали, пока будет в кого. Дождались. Вернее, дождался Бури, лишив врага еще одного кормчего.
– Эй вы, трусы! – завопил кто-то с палубы «Чайки». – Бейтесь как мужи, а не как бабы!
В ответ – хохот. Мои парни уже давно не покупались на такое «слабо».
– Ты, герой, забившийся в нору! Вылезай и прими смерть как мужчина!
Это Скиди подал голос.
– Вылезай, крыса! Сегодня я заберу твою жизнь и твой корабль!
Это уже Медвежонок.
И в подтверждение его слов еще один вопль. Мой снайпер не дремал. С пятидесяти метров он в муху попадет, не то что в выглянувший локоть.
– Энок! – крикнул я. – Ты бросил своего конунга! Ты – позор данов! Боги отняли твою удачу!
– Что за вздор ты болтаешь? Я никогда не отступал!
Тот самый крикун.
– Что ты там лепечешь своим трусливым ртом, ты, предатель! – поддержал я диалог, не забывая, впрочем, и о руле. – Я, ярл Ульф Хвити, был с Рагнаром до конца! Я был среди тех, кто отомстил за его смерть! А ты в это время напал на мой дом и на моих жен! И они погнали вас скалками, как трусливых сучек!
– Что ты врешь!!! Меня не было у твоего дома!
Ага, не понравилось. Ну давай, выгляни в окошко, дам тебе вместо горошка кусочек острого бронебойного железа.
– Тор свидетель, это правда! А если тебя не было у ворот моего дома, тогда почему тебя не было рядом с Рагнаром, когда англы насели на нас? И почему ты здесь вместе с теми ублюдками, за которыми я пришел?!
Оп! Еще одно попадание. Хотя вряд ли это Энок. Этот наверняка засел в самой середке. И что-то примолк. Переваривает сказанное? Или общается с подчиненными, доказывая, что я не прав. Я ведь бью в самое сердечко его авторитета. Хирдманы Рагнара – ребята суровые. И теперь, когда Рагнара нет, они сами выбирают, кому служить. А кто захочет служить вождю, которого боги лишили удачи?
А что бы я сделал на месте Энока? Понятия не имею. Вот что бы сделал Медвежонок, можно не сомневаться. Поднял бы всех на весла и пошел на таран.
И фиг бы у него получилось. Стрел у нас – сотни увязок, а дистанция плевая. Для стрельбы, не для абордажа.
А что там Йоран со товарищи?
Ух ты! А они, кажется, решили удрать.
Но это вряд ли. «Северный змей» – очень быстрый кораблик.
– Энок, чего ты ждешь? Почему не бежишь, как твой лысый братишка?
В ответ – невразумительный вопль с «Чайки».
– Опять не веришь? Так встань и посмотри! Не бойся! Я, Ульф-ярл, даю слово, что тебя не убьют, пока ты смотришь. Глянь, как удирает твой брат!
И своим:
– Если покажется – не стрелять! На румах – суши весла!
Поверил.
Поднялся. Поглядел. Огорчился. Охарактеризовал союзников как потомство давно и скверно умершей свиноматки. Поглядел на нас. Оценил диспозицию.
И проявил смекалку.
– Если ты отпустишь нас, я не стану тебе мстить!
– Если ты прямо сейчас проткнешь себя мечом, я отпущу твоих людей! – внес встречное предложение я. – Даже оставлю им кое-какое оружие в память о том, что мы когда-то вместе ходили под парусом с Вороном!
– Я вызываю тебя на хольмганг, Ульф-ярл! Кто победит…
– Я уже победил! – перебил я. – Сколько твоих людей способно драться? Сколько умрет прежде, чем весла твоей… нет, уже моей «Чайки» упрутся в воду?
– Ты боишься меня?
Ну да, опасаюсь. В бою я его не видел, но склонен думать, что Рагнар назначал командиров не за внешние данные.
– Давай я его убью!
Медвежонок.
Вариант. Но не идеальный.
– Скажи, брат, если ты его убьешь, что будет с его хирдманами?
Медвежонок пожал плечами.
– А если его убью я?
– А ты справишься? – С сомнением. – Энок – сильный поединщик, как я слыхал. Убил многих.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Ха! – Медвежонок хлопнул меня по плечу так, что я едва не выпустил румпель. – Кто-то точно захочет сунуть ногу в наш сапог![6] Если ты оплошаешь и он тебя убьет, то проживет недолго! Но что я скажу твоим женам?
– Что позаботишься о моих детях!
Давненько у меня не было хольмгангов. Даже как-то соскучился.
– Договорись с ним! Длинный, прими руль! Мне надо сменить рубашку!
– Лишь бы не штаны! – сострил свей и тут же схлопотал оплеуху, от которой аж звон пошел.
– С уважением к ярлу! – прорычал Стюрмир.
Длинный поправил съехавший шлем и отвесил мне поклон.
Юморист, блин. Другой ярл за такую шутку мог и к рыбам его отправить. Но я добрый. Тем более Длинный – отличный боец. На голову выше среднего хирдмана. В обоих смыслах. Но за языком следить должен.
– После боя позаботишься о чистоте моего исподнего.
Кёль Длинный сразу посмурнел. Женская работа. Но спорить не стал. Ох уж эти свеи. Строить их еще и строить.
Глава шестая, в которой Ульф Хвити испытывает огромное разочарование
Биться решили на берегу.
И я, признаться, больше беспокоился о «Змее», чем о результате поединка. По моим прикидкам, парни уже должны были управиться с уполовиненным хирдом Йорана и вернуться. Но их паруса что-то не видать.
От хирда Везучего в строю осталась примерно половина. Двадцать восемь бойцов, не считая самого вождя. Думал, их будет больше. Впрочем, среди вышедших из строя большая часть – с ранениями конечностей. Дело поправимое. Да и в бою часть из них участвовать может. Хотя, надеюсь, до этого не дойдет. Мы договорились, что при любом исходе резать друг друга не станем. Тем более что я предъявил медальку с лучником, и теперь наши оппоненты, те, кто был еще не в курсе, знали, что я не сам по себе, а представитель Большой Семьи. Само собой, хольмганга это не отменяло. Даже сработало в минус. Энок меня вспомнил и, вероятно, будет осторожнее.
Или нет. В окружении Рагнара я славился не боевым мастерством, а скорее хитростью. Ну и удачливостью.
Энок, впрочем, тоже. Такого прозвища просто так не дают.
Пока он изучал меня, я разминался и изучал его. С виду – ничего особенного. Ни огромного роста, ни широченных плеч. Сложение среднестатистическое. Хотя у Ивара такое же, а в том, что Бескостный уделает меня меньше чем за минуту, никаких сомнений. Как он двигается, я оценить не мог, поскольку, в отличие от меня, разогревом Энок пренебрег. А вот мои телодвижения рассматривал пристально. Ну на здоровье. Когда придет мой Волк, все изменится.
Щит и копье. Необычный выбор для поединка. Ладно, я его тоже удивлю. В левой руке – Вдоводел, в правой – Последняя Слеза. Я и так неплохо работаю двумя руками, а когда приходит Волк, я становлюсь прирожденным амбидекстром. Два клинка и минимум брони. Только легонькая кольчуга арабской работы и открытый шлем, который я позаимствовал у Свартхёвди.
Начали без популярного обмена «любезностями». Мы – дяди солидные. Нам злобиться ни к чему. Спокойно и деловито. Ого! А он понимает. Увидел, как я экипировался, отдал щит и взял вместо него копье. Солидное такое, с длинным наконечником, каким и рубануть можно при случае.
Вышел в круг. Ухмыляется. Думает, переиграл. Ладно. Он оружие сменил, значит, и мне не зазорно.
Я отправил мечи в ножны, снял пояс, передал Медвежонку. А взамен тоже взял копье Вифиля Прощая. Не здоровенное, как у противника, а самое обычное. Но качественное. С древком из правильно высушенного ясеня и узким железком, идеальным для продырявливания доспехов. А еще оно по длине и форме почти соответствует оружию, являющемуся базовым для того самого откорректированного таолу, которое Бури поэтично назвал «танцем пятого небесного стража фейцуй, растворяющего малые врата».
Ну-ка! Как отреагирует мой условно везучий соперник?
Никак не отреагировал. Вероятно, предположил, что я слегка спятил. Строевое копье без щита? Ну-ну.
Надо полагать, он не видел, как управляется с копьем мой знакомый ирландец Делбает. И уж точно не видел, как пляшем мы с моим Волком.
Ну ничего. Я дам ему такую возможность.
Везучий решил изобразить монумент.
Ладно. Если гора железа не идет ко мне, что ж, я иду к ней. Вернее, бегу.
Надо полагать, Энок удивился, когда увидел начальные движения моей личной таолу. Вернее, не моей, а того самого небесного стража, который открывает.
Научил меня этому еще в той жизни некий мастер ушу, которого Бури метко определил как кучу дерьма на огородной грядке. И аргументировал определение, приведя рисунок ритуального танца в соответствие с правильной формой. А поскольку правильная форма требует правильной сути, то…
Между мной и Везучим было метров десять. Волк пришел ко мне на четвертом шаге. Мир засиял и замедлился, а я, впав в состояние абсолютной гармонии и абсолютного счастья, включил противника в свой танец и на третьем движении, пропустив над головой стальное копейное железко, не стал уклоняться от обратного рывка, а, двигаясь вместе с ним, ведя собственное копье почти вплотную с древком вражеского, развернул острие горизонтально и даже не воткнул, ввел его в правую подмышку Энока. А поскольку к силе выпада добавилась еще и инерция прилично разогнавшегося меня, то, войдя в тело, копье продолжило движение, погрузившись на всю длину наконечника, включая стальную трубку, проворачиваясь внутри Энокова организма и превращая его легкие в рваные тряпки.
Впрочем, это не имело значения, потому что Везучий был уже мертв. Мозг его еще функционировал, так что он даже сумел повернуть ко мне голову, и я увидел, как расширились его зрачки от нестерпимой боли, дошедшей до мозга через мгновение после того, как сталь разорвала сердце.
Изо рта Энока хлынула кровь, но я успел уклониться. Правда, для этого пришлось выпустить копье, но у меня же есть кое-что получше.