— Харпер? — щурится Лиам, когда я врываюсь в спальню.
— Прости! — шепчу я и хватаю телефон. — Кое-что забыла.
— Поужинаем сегодня? — предлагает он, его голос звучит приглушенно из-за подушки.
— Конечно, давай.
У входной двери я понимаю, что наушники, которые понадобятся мне потом для расшифровки, остались на кухне. К тому времени, как я выхожу из дома, я, кажется, сделала уже приличное количество шагов — но мы этого никогда не узнаем, потому что мои смарт-часы находятся бог знает где.
Я быстро иду к станции метро «Брикстон», сажусь на линию «Виктория» и еду до «Оксфорд-Серкус», после чего выхожу на улицу и отправляюсь в Сохо.
К нужному мне месту я добираюсь в четверть восьмого. «Ларк», трендовое независимое кафе, находится достаточно далеко от Риджент-стрит и Оксфорд-стрит, чтобы не привлекать много туристов, и при этом достаточно близко к оживленному переулку, чтобы заправлять своим первоклассным кофе местных офисных работников и артистов с Вест-Энда. Я заказываю флэт уайт с собой, после чего иду вниз по дороге и прислоняюсь к стене. И жду, зависая в телефоне.
В половине восьмого я вижу Шамари, входящую в «Ларк», и улыбаюсь самой себе. Она и вправду человек рутины. Шамари, женщина ростом метр шестьдесят, настоящая стихия, является одним из лучших агентов в этом бизнесе и яростной защитницей своих клиентов. Она не боится добиваться того, чего хотят ее клиенты, даже если требования очень жесткие. С идеально ровными черными волосами, подстриженными под каре, яркой красной помадой, в облегающем черном платье и туфлях на каблуке, Шамари выглядит готовой к сегодняшней битве. Как и всегда.
Я убираю телефон и, потягивая кофе, возвращаюсь к кафе, стараясь при этом держаться в стороне. Через несколько минут Шамари выходит, и я направляюсь прямо к ней.
— Шамари! — восклицаю я, изображая полное удивление.
— Харпер Дженкинс, — говорит она и останавливается передо мной. Понимающая улыбка расползается на ее губах. — Что ты здесь делаешь?
— Зашла за лучшим кофе в Лондоне перед работой. — Я жестом указываю на «Ларк». — Не знаю, что у них за зерна, но вещь отменная.
— Твой офис в Воксхолле, — подмечает Шамари. — Далековато от Оксфорд-стрит.
— Небольшая жертва ради хорошего кофе.
— Забавно, что я встретила тебя именно в то время и в том месте, где каждое утро покупаю себе кофе, — говорит она, склонив голову набок.
— Лондон просто крошечный город, правда? Ну да ладно, как твои дела? Чем сейчас занимаешься?
— Можешь пройтись со мной до офиса и по пути рассказать, что тебе нужно, — предлагает Шамари, закатывая глаза.
— Как цинично с твоей стороны считать, что мне что-то нужно, — говорю я, подстраиваясь под ее шаг. — Наверное, эта черта присуща только самым лучшим агентам по работе с талантами в Британии.
— Лесть тебя куда угодно доведет. Давай, Харпер, ближе к делу.
— Я слышала, Одри Эббот возвращается на сцену.
Шамари останавливается и изумленно смотрит на меня.
— Откуда ты знаешь?
— Так это правда! — Я сияю. — Отличные новости!
Шамари вздыхает и продолжает идти в сторону офиса.
— Кто тебе рассказал?
— Ты же знаешь, я никогда не раскрываю своих источников.
— Не строй иллюзий насчет Одри, Харпер, ты зря тратишь время, — говорит Шамари надменно. — Мы с тобой обе прекрасно знаем, что она не дает интервью. Одри и близко не подойдет к журналистам. Она ясно дала это понять.
— А еще она ясно дала понять, что больше не будет играть, но, очевидно, ветер переменился, — осторожно замечаю я.
— Я к этому ветру не имею никакого отношения.
— Дай мне написать статью о ней, — умоляю я.
— Может, лучше возьмешь интервью у Джулиана Саламандра?
— Кто, блин, такой Джулиан Саламандр?
— Мой последний клиент и потрясающий актер, играет ее племянника, — сообщает мне Шамари. — Ты же смотрела «Скажи мне снова», ромком, который недавно вышел на «Нетфликсе»? Это как раз по твоей части.
— А, да! Он играет главного героя? Секси, — вспоминаю я.
— Хочешь взять у него интервью? Он просто очарователен.
— Ах, — я озорно улыбаюсь, — ты к нему неровно дышишь.
Шамари бросает на меня взгляд.
— Нет, Харпер! Он мой клиент.
— Сексуальный клиент.
— Все мои клиенты сексуальные. Я представляю актеров и моделей, — напоминает она мне.
— И я хочу взять интервью у твоей клиентки, Одри Эббот.
— Харпер…
— Подумай об этом, Шамари. — Я не желаю отступать. — Огромная статья о ее блестящей карьере и долгожданном возвращении на сцену. Это же возвращение года! Возвращение десятилетия! Может быть, даже века.
— Ты писала то же самое о Крейге Дэвиде.
— Окей, ладно, и что теперь? Материал о возвращении Одри Эббот гарантированно попадет на обложку журнала.
— Она ненавидит журналистов, Харпер. Забудь об этом, — настаивает Шамари.
— И у нее есть веские причины для этой ненависти, но ты ведь знаешь меня, знаешь, как я работаю. Я занимаюсь этим не для того, чтобы разрушать людей, а наоборот — возвращать их к жизни. Одри сможет рассказать мне свою версию истории, а если она не захочет говорить о случившемся, мы сконцентрируемся на той офигительной роли, которую она получила после пятнадцати лет отсутствия, — в пьесе, написанной женщиной и поставленной женщиной. Шамари, это ее шанс. Я знаю! Нельзя, чтобы кто-то другой написал эту статью и все испортил. Дай мне возможность заново представить ее публике с таким уважением, которого она заслуживает.
Шамари замедляется и останавливается у входа в офис. Она делает глоток кофе и переводит на меня серьезный взгляд.
— Харпер, ты нормально спала?
— М-м?
— Ты звонила мне в два часа ночи, а в семь тридцать уже ждала здесь, бодрее некуда, — отмечает она. — Как тебе это удается?
Я поднимаю свой стаканчик.
— Лучший кофе в Лондоне.
Шамари смеется и качает головой.
— Ты до сих пор встречаешься с тем парнем? Когда мы виделись месяц назад, ты говорила, что у тебя кто-то появился.
— С Лиамом? Да.
— Он продержался дольше остальных, — говорит Шамари. — Приятно видеть тебя счастливой.
— Я все тебе расскажу, если устроишь мне встречу с Одри Эббот.
Шамари вздыхает.
— Ты вцепилась, как собака в кость.
— Это будет отличная реклама и для пьесы. Продюсеры будут в восторге от тебя, если ты все устроишь. У них наверняка уже есть идеи для будущего пресс-тура.
— Они знают, что Одри этим заниматься не станет. Большую часть поручили Джулиану Саламандру.
— Чтобы мужчина присвоил себе все заслуги за постановку, которой не существовало бы без талантливых женщин?
Шамари в отчаянии прикрывает глаза.
— Я уже представляю наш с ней разговор об этом. Она мне голову откусит, стоит только предложить.
— Можешь поручиться за меня. Ты же помнишь, как представляла меня Хизер Вайлет на презентации ее восхитительного розе? Ты сказала, что я единственная журналистка, которой правда не все равно.
— На тот момент во мне уже сидела бутылка упомянутого восхитительного розе, — говорит Шамари. — Тогда же я в разговоре с известным режиссером назвала ее роль в «Большом приключении маленького поросенка» гениальной.
— Уверена, она была хороша в «Большом приключении маленького поросенка».
— На самом деле так и есть. С поросенком работать непросто.
— Тогда давай так. Я пишу большую статью о возвращении Одри Эббот, она попадает на обложку, и еще я беру интервью у этого твоего секси актера Джулиана для своей обычной рубрики. Можем взять его в колонку «Мои маленькие радости».
— Он не мой, — подчеркивает Шамари.
Я улыбаюсь и ничего не говорю.
Она поднимает глаза к небу и наконец сдается.
— Ладно. Посмотрю, что можно сделать.
Я радостно улыбаюсь ей.
— Спасибо! И когда она согласится…
— Если она согласится, — поправляет меня Шамари. — Позволь напомнить, она отказывалась общаться с журналистами на протяжении пятнадцати лет.
— Мы же можем уладить это побыстрее? Я хочу сенсацию до того, как другие журналисты пронюхают. Мы отправляем выпуск в печать через три дня — к тому времени я успею все провернуть и гарантирую, что она попадет на первую полосу.
— Ладно-ладно. Ты же знаешь, что они еще не начали репетировать?
— Билеты раскупят в считанные минуты. Я подготовлю и подогрею ее аудиторию. — Я допиваю свой кофе. — Ты лучшая, Шамари. Позвони мне, когда все будет готово, чтобы мы могли назначить время и место для интервью. Я свободна сегодня и завтра.
— Ты говоришь так, будто она уже согласилась, — бормочет Шамари, открывая дверь в свой офис.
— Если кто-то и сможет это устроить, так только ты. А кстати, — быстро добавляю я, — раз уж речь зашла о Хизер Вайлет, как у нее дела?
— Почему ты спрашиваешь?
— Я видела, что ее бывшего, который музыкальный продюсер, заметили на ужине с другой женщиной. Когда я брала у нее интервью, она казалась по уши влюбленной. Я читала, что пару недель назад они расстались, но, по-моему, слишком рано ему встречаться с кем-то другим. Мне интересно, все ли у нее хорошо.
Шамари смотрит на меня с любопытством.
— Ты и правда не похожа на других журналистов, да? Мы еще не говорили об этом, но я передам, что ты спрашивала.
— Спасибо. — Я проверяю время на телефоне и машу Шамари рукой. — Мне пора. Сообщи, когда Одри захочет дать интервью!
— Если она этого захочет! — кричит мне вслед Шамари. Ее голос эхом разносится по улице, пока я спешу к метро. — Если, Харпер!
Глава вторая
— Харпер, — напряженно приветствует меня Космо, когда я влетаю в переговорную. — Как здорово, что ты к нам присоединилась.
Каким-то образом рукав моей блузки цепляется за дверную ручку, и мне приходится вернуться на несколько шагов, чтобы отцепить его, и только после этого войти.
— Извините за опоздание, — громко объявляю я, обращаясь ко всей редакции, сидящей за длинным столом.