Через несколько мгновений после того, как Эми вошла в комнату, Джоан внезапно замолчала. Резкий конец её криков отозвался в коридоре, словно повторный толчок.
— Видите ли, доктор Эйвери? — ответил Роджер. — Я единственный, кто может о ней позаботиться. Никто другой не имеет на это квалификации — . Прежде чем Линден успел возразить, он добавил: — Я знал, что произойдёт, потому что я её сын. Я точно знаю, что с ней не так. Я знаю, как это лечить — .
— Теперь вы не можете оправдать ее содержание — .
— Ты ошибаешься — Линден понизила голос. — Я не могу оправдать её освобождение. То, что ты только что сделал, — бессовестно — .
— Я до неё дозвонился, — возразил он. — Это больше, чем ты можешь сделать — .
— О, вы до неё дозвонились, конечно — ответил Линден. — Это же совершенно очевидно. Меня же возражают результаты — .
Роджер неуверенно нахмурился. — Ты думаешь, ей лучше быть такой, какая она есть? — Он, казалось, был искренне озадачен реакцией Линдена.
— Я думаю… — начала Линден, но тут же осеклась. Он был непререкаем. Уже тише она добавила: — Я думаю, что пока вы не предоставите мне постановление суда об обратном, она останется здесь. Обсуждение окончено.
— Входная дверь — она указала вдоль коридора, — там — .
На мгновение в его рассеянных глазах мелькнул гнев. Но затем он пожал плечами, и этот проблеск исчез.
— Мы решим этот вопрос позже, доктор Эйвери — сказал он, словно был в этом уверен. — Есть ещё одно НО.
— Можете ли вы сказать мне, что случилось с обручальным кольцом моего отца? —
Без перехода Линден похолодел. В Краю белое золотое кольцо Ковенанта было символом и инструментом его власти. С его помощью он использовал дикую магию против Презирающего.
Роджеру хотелось не просто занять место матери. Ему хотелось также получить теургию отца.
— Я знаю, он всегда носил его, — продолжил он, — но на теле его не нашли. Я спрашивал Меган Роман и шерифа Литтона, но они не знают, где он. Теперь он мой. Я хочу его — .
Старая привычка заставила её поднять руку к неотразимому кругу кольца под блузкой. Роджер намеревался принести белое золото в Страну, чтобы разрушить Арку Времени и освободить Лорда Фаула. Презирающий уже возобновил своё нападение на красоту Земли, и испытание, которое однажды едва не погубило Линден, вот-вот должно было начаться снова…
Нет. Нет. Это было невозможно. Десять лет назад подобные вещи исчерпали для неё свою реальность.
Тем не менее, она в это верила. Или верила, что Роджер Ковенант в это верил.
И если он в это верил.
Он улыбнулся ей своей рассеянной улыбкой.
— тогда она не могла позволить себе дать ему понять, что догадалась о его намерениях. Если он поймёт, что его планы под угрозой, он может сделать что-то, что она не сможет предотвратить.
Она, возможно, уже выдала слишком много. Он мог бы заметить это привычное движение её руки.
Люди умрут.
Однако мгновение спустя она снова обрела мужество. — Оно у меня есть — ответила она. Она не хотела унижать себя ложью. И она не собиралась отрекаться от своей преданности его отцу. — Оно у меня было с тех пор, как он умер — .
Роджер кивнул. — Вот почему шериф Литтон его не нашёл — .
— Твой отец оставил его мне, — без обиняков заявил Линден. — Я намерен оставить его себе — .
— Оно принадлежит мне, — возразил он. — По его завещанию всё отошло моей матери. Я унаследовал его вчера — .
Она покачала головой. — Нет, не ты. Оно попало ко мне перед его смертью. Оно не является частью его наследства — .
На самом деле, Ковенант не передал ей кольцо напрямую: она забрала его, когда Презирающий убил его своим серебряным огнём. Тем не менее, она считала его своим, словно он обручил её с ним.
— Понятно — Роджер снова нахмурился. — Это проблема, доктор Эйвери. Мне это нужно. Без этого я не смогу занять её место. Не полностью. А если я не займу её место, она никогда не будет полностью свободна — .
Казалось, его не волновало, что он так много рассказал. Возможно, он считал Линдена недостаточно проницательным, чтобы понять его.
— Но это не моя проблема — чётко сказала она. — Мы закончили. До свидания, мистер Ковенант. Дверь… —
— Я знаю — перебил он. — Дверь там.
— Доктор Эйвери — теперь он презрительно произнес ее титул, — вы понятия не имеете, во что вмешиваетесь — . Затем он повернулся и ушел.
О, у неё была какая-то идея. Несмотря на свою силу, способную беспокоить мать, он явно ничего не понимал в женщине, которая ему противостояла. Но она не могла представить, чтобы у неё было хоть какое-то преимущество перед ним.
Она могла только догадываться, что он предпримет дальше.
Ей срочно захотелось узнать, как он получил свои знания.
Ее желудок сжался, когда она вернулась в комнату Джоан, чтобы как можно подробнее объяснить ситуацию Эми Клинт.
К тому времени, как она вернулась в свой офис, ее решимость окрепла и обрела форму.
Она не могла позволить себе поддаться безумным замыслам Роджера Ковенанта, какими бы они ни были. Она построила свою жизнь и свои обязательства здесь: люди, которым она решила служить и которых любила, зависели от неё. И Джоан заслуживала лучшего, чем то, что мог сделать с ней её сын.
Линден должен был остановить Роджера сейчас, прежде чем он зайдет еще дальше в своих намерениях.
Для этого ей нужно было узнать о нем больше.
Ей тоже нужна была помощь. Джоан была не единственной её обязанностью. У неё были другие обязанности, другие увлечения, от которых она не собиралась отказываться.
Освободив место на столе, она придвинула к себе телефон и начала звонить.
Сначала она связалась с Биллом Коти, дружелюбным стариком, который заведовал тем, что выдавалось за службу безопасности в окружной больнице. Его обычно считали безобидным, бездарным простаком, но Линден была другого мнения. Она часто подозревала, что он способен справиться с более серьёзным вызовом, если когда-нибудь столкнётся с ним. Конечно, он оказался полезен во время кризиса после смерти Ковенанта, когда ресурсы больницы были на пределе из-за пострадавших от ожогов, обеспокоенных граждан и истеричных родственников. Его характерная улыбка искажалась от тошноты, он успокаивал одних и присматривал за другими, защищая медицинский персонал от вмешательства. И он мог вызвать полдюжины добровольных — охранников — крепких парней, которые при первой необходимости примчались бы в больницу.
— Знаю, это прозвучит странно, — сказала она ему, когда он взял трубку, — но, кажется, где-то поблизости есть человек, который может попытаться похитить одного из моих пациентов. Его зовут Роджер Ковенант.
— Ты помнишь его мать, Джоан? Он думает, что сможет позаботиться о ней лучше нас. И, похоже, его не волнуют юридические тонкости вроде опеки — .
— Бедная женщина — . На мгновение голос Коти прозвучал рассеянно, отвлечённый воспоминаниями. Однако затем он удивил Линдена, спросив: — Как ты думаешь, насколько жесток этот Роджер? —
Жестокий?.. Она не рассматривала сына Джоан в таком ключе.
— Я спрашиваю, доктор Эйвери, — продолжал старик, — потому что хочу, чтобы мои ребята были готовы к этому. Если он просто разобьёт окно и попытается унести её, любой из нас сможет его остановить. Но если он придёт вооружённым… — Он невесело усмехнулся. — Я, пожалуй, попрошу пару своих ребят принести оружие. Уверен, вы знаете, что мы не обязаны брать огнестрельное оружие. Но я не хочу повторения того, что случилось десять лет назад — .
Линден попыталась скорректировать свою оценку Роджера Ковенанта. — Не знаю, что вам сказать, мистер Коти. Я только сегодня утром с ним познакомилась. Не думаю, что он в здравом уме. Но ничто в нём не казалось жестоким — , кроме его эмоциональной жестокости по отношению к матери. — Оружие, возможно, было бы чрезмерной реакцией — .
Может быть, она ошибалась насчёт намерений Роджера? Может быть, она выдумала опасность? Возможно. Если так, то он вряд ли заслуживал расстрела за свою дисфункцию.
— Как скажете, доктор — тон Билла не выдавал разочарования. Видимо, он не считал себя — или своих добровольцев — стрелками. — Сегодня ночью мы начнём следить за её комнатой. Если он не глупый, то не предпримет никаких попыток в течение дня. Я позабочусь, чтобы кто-то из моих людей дежурил всю ночь — .
Линден, благодарный как за отсутствие скептицизма, так и за готовность помочь, поблагодарил его и повесил трубку.
— Может ли она доверить ему это дело? — спросила она себя. Нужно ли ей сделать что-то больше?
Да, она это сделала. Джоан была не единственной потенциальной жертвой Роджера. Если что-то случится с Линден, Джеремайя будет потерян. Он полностью зависел от неё.
Простая мысль о нём заставила её взглянуть в окно на машину. Внезапно ей захотелось забыть Джоан и поехать к нему, убедиться, что с ним всё в порядке…
Если бы его не было, Сэнди позвонил бы.
Роджер не знал о его существовании.
Ее руки слегка дрожали, когда она набирала номер Меган Роман.
Меган была адвокатом Томаса Ковенанта, а затем и его наследников более двадцати лет. Большую часть этого времени её усердие – как она сама открыто признавалась – было продиктовано стыдом. Его проказа глубоко тревожила её. Она испытывала к нему какой-то простой, первобытный, почти клеточный страх; безотчётное убеждение, что его болезнь – зараза, которая распространится по округу, как по её собственной плоти, словно лесной пожар.
Но она была юристом, мыслящей женщиной, смущённой собственной иррациональностью. Пока он был жив, она вела непрекращающуюся борьбу со своей тревогой, продолжая работать на него, потому что стыдилась себя. А после его смерти она стала убеждённой и активной сторонницей той толерантности и социальной ответственности, которых ей не хватало при его жизни. Кровавые события, приведшие к его убийству, нельзя было допустить. Как и Юлиус Беренфорд, она вела личный крестовый поход, стремясь не допустить их повторения.