— Скрэбы! — выдохнул Капунькис, выглянув из кустарника. — И как много!
Зеленые карлики брели колонной. Точно червь извивалась она между деревьями, и Капунькис с Бурунькисом видели лишь ее голову и середину — остальное воинство скрывалось за поворотом. Вид зеленошкурых солдат был жалок. Почти каждого воина «украшали» грязные повязки на теле, огромные синяки и бугристые шишки. У многих карликов были вырваны клочья шерсти, и кожа в тех местах гноилась. Повязок, чтобы прикрыть многочисленные ранения, не хватало.
Эх, и досталось им! — Капунькис злорадно ухмыльнулся. — Не наш ли великан их так отметелил?
А кто б еще смог осилить такую ораву? Надо будет етуну за такой подвиг лишнюю корову скормить. Как думаешь, может, удастся уговорить великана покончить с ними?
— Не согласится, — уверенно качнул головой Капунькис. — Они ему на вкус не понравились — иначе он бы этих не отпустил.
Тем временем голова колонны приблизилась к просторной, густо заросшей травой поляне. Послышалась команда, строй распался. Солдаты торопливо покидали зажатую деревьями тропу и, выбираясь на простор, без сил валились на землю. Было видно, что скрэбы едва продержались до привала.
Командирам положение не позволяло беззаботно развалиться на солнышке. Они, пошатываясь от усталости, расхаживали среди солдат и, кого криком, а кого пинками, поднимали бойцов на ноги.
Среди деревьев показался наконец хвост колонны: ускоренным шагом скрэбы торопились к лагерю.
Бурунькис толкнул братца локтем.
— А это еще что за чудо в перьях?
Капунькис непонимающе пожал плечами.
В самом хвосте отряда скрэбов брели люди. Шестеро. Их окружал десяток сравнительно высоких, широкоплечих, могучего вида зеленошкурых солдат. Похоже, охранявшие людей скрэбы принадлежали к элитному подразделению, так как у каждого из них на груди болталась приметная бляха из золота, а на поясе меч. Когда кто-то из людей пытался свернуть с тропы, ближайший гвардеец ударом плети тут же пресекал попытку к бегству. Судя по всему, люди следовали за скрэбами на положении рабов или пленников. Двое из бедолаг были юношами, остальные — девушками. Девушки рыдали и беспрестанно размазывали слезы и пыль по лицу. Их непричесанные волосы сбились в космы, и пленницы выглядели настоящими кикиморами. Юноши не плакали. Один из них молчал, насупившись и стиснув зубы, другой громко постанывал и жаловался в пустоту:
— Где полиция? Это несправедливо — бить исподтишка вместо того, чтоб все по-доброму объяснить! Я протестую! Я буду жаловаться!
Пленники поравнялись с Бурунькисом и Капунькисом, и глюмы услышали разговор двух охранников:
— Эх, правится мне этот зануда. Только и делает, что всю дорогу ноет и не устанет ведь! Жаль, что не понимаю, о чем он говорит, но все равно смешно... Напрасно нам не позволили ввязаться в сражение, а оставили по другую сторону Врат — вот бы повеселились мы, глядя, как этот олух мечется трусливым зайцем между могилами.
— И не говори! Если бы гвардия ввязалась в тот бой, победа досталась бы нам, с, досадой ответил другой охранник. — Но приказ есть приказ.
Командиры знают, что делают, поддержал товарища третий гвардеец. — Вдруг кто-нибудь решил бы из Малого Мидгарда ударить нам в спину?
Бурунькис прошептал в ухо братцу:
— Эти скрэбы разговаривают, все равно что лают. Наверное, их папашей был Нидхегг, а мамашей — собака или волчица, — тут же сделал вывод Капунькис.
Первый скрэб со злостью клацнул клыками:
— Ударили б нам в спину или не ударили, этого знать никому не дано. А вот то, что битву мы проиграли, это факт. — Лоб и левую щеку говорившего пересекали рубцы старых ран. Еще десяток шрамов можно ныло разглядеть на руках и плечах карлика. Похоже, скрэб был опытным воякой и знал, что говорил.
— Да как было не проиграть, Лонг! Черный Человек из Хелле нарушил свое слово, пропустил-таки к недомеркам подмогу из Малого Мидгарда. Сотни гномов! С гномами шутки плохи...
— Я не отступил бы и перед гномами, — ответил Лонг, гвардеец со шрамом. — А этому Черному Человеку я не верю. По его милости мы не только проиграли битву, но несколько дней назад потеряли две сотни наших лучших солдат. Да что солдаты, пропал сам родовой...
— Не ропщи! — укоризненно оборвал Лонга гвардеец, сетовавший на гномов. — Жрецы закляли нас словом Нидхегга подчиняться Черному Человеку...
Гвардеец Лонг сделал презрительное лицо и буркнул:
— Я готов умереть ради Нидхегга, но Черный Человек — не дракон. Он многое обещает, но большинство из этого — ложь... Эх, столько сил угрохали, а добыча — всего шестеро людишек. Жаль, что не удалось захватить бестию или вурдалака...
Он сплюнул, покосился на юношу и сказал:
— Что-то мой олух затих, надо взбодрить.
Скрэб подошел к пленнику и, несильно размахнувшись, хватил его дубиной по ягодицам. Юноша вскрикнул, непонимающе закрутил головой и громко запричитал:
— Чем я заслужил такую муку? О господи! Кто-нибудь, умоляю, объясните, что я должен делать?! Я вас не вижу, вы молчите, как же я могу выполнять то, не знаю что?
Скрэбы-охранники рассмеялись.
— Они или слепые, — прошептал Капунькис, — или...
— Или их притащили из Большого Мидгарда, — закончил Бурунькис мысль братца. — По-моему, они скрэбов не слышат и не видят.
— Похоже на то... Что он говорит? — спросил братца Капунькис.
— Разве поймешь? Говорит-то он на языке Большого Мидгарда, а у меня не было времени этот язык хорошо выучить. Жаль, что он не знает «эхт»!
— Ну вот, из-за твоей лени мы не узнаем важных сведений, — осуждающе заметил Капунькис.
Хвост колонны втянулся наконец на поляну. Гвардейцы пинками усадили пленников на землю, сами расселись вокруг них.
— Пошли ближе, — предложил Бурунькис. — Отсюда ничего не слышно.
Крадучись через кусты, братья подползли к поваленному дереву и залегли и пяти метрах от гвардейцев охраны.
— Это все ты виноват, сказал один пленный юноша другому зря нее задушили тебя призраки. Может, тогда все вышло бы иначе.
— Так кто же знал, что так выйдет? — огрызнулся пленник, которого охранник - скрэб огрел дубиной. — А тебя, Вальтер я силой не тащил — кто, как не ты, предложил посмеяться над Генрихом?
— Я предложил, а ты, Клаус, потащил! Не чувствуешь разницу? Ну ничего, как только увидим кого-нибудь и сможем о ним объясниться, я тут же доложу, что это ты всех ловушку затянул. И повесят тебя, Клаус, как предателя, на суку.
— Не смей называть меня предателем! — взъелся Клаус Вайсберг. — Еще неизвестно, кого первым вздернут на суку: тебя или меня.
— Перестаньте! — вскрикнула одна из девочек. — Мы сейчас должны держаться все вместе, а вы вот-вот перегрызете друг другу горло. Какая разница, кто был виноват? Это уже в прошлом. Надо думать о том, что ждет нас дальше, как спастись.
— Ах, Тереза, как тут спасешься? — Клаус Вайсберг обреченно махнул рукой. — Полиция в лесах не водится. Да и людей не видно. Глушь. Кричи не кричи — никто не услышит.
В этот момент сквозь охрану к пленникам попытался пробраться один из раненых скрэбов.
— Куда прешь? — рыкнул, вскакивая на ноги, гвардеец.
— У меня раны кровоточат, — прохрипел карлик. — Мне нужна повязка. На пленниках много одежды. Никто не обеднеет, если я заберу у них одну тряпку.
Назад! — рядом с гвардейцем встало еще трое скрэбов. — У нас приказ — пленников охранять как зеницу ока. Пленников и все, что на них.
— Да на что им одежда? — возмутился раненый. — Двух дураков скормят дракону, а девок отдадут Убийце Хоркунда.
— Это никому не известно. Возможно, император заберет себе и тех и других. Убирайся!
Гвардейцы угрожающе подняли дубины. Раненый сплюнул, отступил и, усевшись на землю, принялся, точно пес, зализывать на руке рану.
Бурунькис с Капунькисом переглянулись.
— Что будем делать? — спросил Капунькис.
— Лучше всего незаметно убраться, поспешить к королю и сообщить о скрэбах. Реберик пошлет армию и разгромит их. От пленных мы много важного узнаем.
Второй глюм покачал головой:
— Нет, это долго. Ведь раз карлики возвращаются из Большого Мидгарда, значит, какие-то Врата еще открыты. Нам надо захватить одного зеленошкурого в плен, допросить его и, если что, попытаться прорваться в Большой Мидгард через Врата скрэбов. Я уверен, что Генрих легко справится и с великанами, и со скрэбами, и с Убийцей Хоркунда. Надо только ему сообщить о нашей беде.
— Как же мы захватим пленника, если нас всего двое? — удивился Бурунькис. — Карлики сотрут нас в порошок.
— Не сотрут. Во-первых, они уставшие и за нами не угонятся. Во-вторых, мы нападем на скрэба из стражи и, пока к нему подоспеет помощь, все выведаем.
Глава V ЗАПАДНЯ ДЛЯ ГЛЮМОВ
Стражник, на которого пал выбор глюмов, стоял, прислонясь плечом к дереву и опираясь рукой на дубину. Он внимательно смотрел в просвет между деревьями, лишь изредка поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Командир выдвинул его метров на двести от лагеря, и с такого расстояния ни он, ни его товарищи в лагере видеть друг друга не могли.
— Здоровый он, проворчал Бурунькис. —Боюсь, нам с ним не сладить.
Чепуха! Я схвачу его за ноги, чтоб не сбежал, а ты в это время стукнешь его рукояткой меча по голове. Только тебе надо будет хорошенько подпрыгнуть.
— Не так то легко в прыжке оглушить.
Конечно, нелегко. — Капунькис понимающе кивнул, — но выбора все равно нет. Сейчас мы подберемся поближе, а как останется метров пять, мы и кинемся на дурака.
— Только команду подам я, предупредил Бурунькис.
— Нет, я.
— Раз бить придется мне, значит, и команду подам я.
— Ладно. А какая будет команда?
— Я крикну: «Хоп!» И ты хватай скрэба за ноги.
Договорившись, глюмы перебежками — от дерева к дереву — стали приближаться к намеченной жертве. Хотя они старались двигаться бесшумно, но листья то и дело шуршали под ногами, а иной раз потрескивали сухие ветки, присыпанные листвой. Но тугоухий скрэб ничего не слышал. Он время от времени переминался с ноги на ногу, зевал.