Вест проследил взглядом, как еще одно тощее тело в лохмотьях соскользнуло с края рва и погрузилось в грязное месиво из ила и человеческих конечностей.
— Именно так заканчивается большинство осад. Особенно для тех, кто храбр. Мертвые лягут в эту клоаку, а потом ров снова наполнят водой. Воды Белой реки накроют их, храбрых или не очень, это уже не имеет никакого значения.
Крепость Дунбрек мрачной громадиной нависала над двумя офицерами, когда они пересекали мост. Серые очертания стен и башен вырисовывались на облачном бесцветном небе. Несколько ворон описывали круги над крепостью, то и дело пронзительно вскрикивая. Еще парочка надрывно каркала с украшенных зубцами бастионов.
Почти месяц понадобился воинам генерала Кроя, чтобы совершить этот поход. Они теряли людей, отражая постоянные атаки противника, и в итоге пробились сквозь тяжелые ворота под ливнем из стрел, камней и кипятка. Еще неделя бойни в узком подземном туннеле, и они преодолели расстояние в дюжину шагов, ворвались во вторые ворота, прокладывая путь огнем и мечом, и взяли под контроль внешнюю стену крепости. Все преимущества были на стороне защитников. Крепость была изначально построена именно для этого.
Но когда они захватили караульную будку у ворот, оказалось, что трудности только начались. Внутренняя стена была в два раза выше и толще, чем внешняя. С нее можно было разглядеть каждый шаг противника. Метательные снаряды летели в них с шести огромных башен, похожих на отвратительных чудовищ.
Чтобы захватить вторую стену, людям Кроя пришлось испробовать все известные в военной науке способы осады. Они в поте лица работали киркой и ломом, стараясь пробить стену, но каменная кладка была очень широка в основании — пять шагов, не меньше. Они попытались устроить подкоп, но земля около крепости раскисла от воды, а под ней лежал плотный однородный инглийский камень. Они осыпали крепость снарядами из катапульт, но едва поцарапали могучие бастионы. Они подходили к крепости со штурмовыми лестницами, снова и снова, единым натиском и отдельными отрядами, нападали неожиданно ночью или дерзко днем — но и в темноте, и при свете все атаки Союза захлебывались, а воины отползали назад, гордо волоча за собой раненых и убитых. Не выдержав, они попробовали убедить дикарей сдаться, прибегнув к помощи переводчика из северян, выступившего в качестве посредника. Несчастного забросали нечистотами.
В конце концов, им просто повезло. Изучив передвижения часовых, один предприимчивый сержант решил попытать счастья, зацепившись крюком за стену под покровом темноты. Он взобрался наверх, и за ним последовала еще дюжина храбрецов. Они захватили защитников крепости врасплох, некоторых убили и ворвались в караульную. Операция заняла десять минут, и только один воин Союза погиб. Это своеобразная ирония, думал Вест: использовав все возможные методы осады, предприняв множество безуспешных атак, армия Союза вошла во внутреннюю крепость через открытые главные ворота.
Теперь у этой арки склонился какой-то солдат. Он громко блевал на покрытые пятнами каменные плиты. Вест прошел мимо, почуяв что-то недоброе. Позвякивание его шпор эхом разнеслось под сводами длинного туннеля и добралось до широкого двора в самом центре крепости. Это был правильный шестиугольник, в точности повторяющий очертания внутренней и внешней стен, каждую часть двух абсолютно симметричных строений. Вест сомневался, что архитекторам понравилось бы то, в каком состоянии северяне покинули построенную ими цитадель.
Длинное деревянное здание с одной стороны двора, где, вероятно, располагались конюшни, сгорело во время штурма и превратилось в нагромождение обугленных балок. Там все еще проглядывали языки пламени. Те, кому полагалось убрать все последствия штурма, были слишком заняты за стенами крепости, а здесь, на земле, все еще оставались тела убитых и брошенное в беспорядке вооружение. Погибшие воины Союза были уложены в одном углу и прикрыты попонами, северяне же валялись повсюду в самых замысловатых позах: кто на спине, кто лицом вверх, распростертые и сжавшиеся в комок, как их настигла смерть. Плиты под мертвецами были изборождены глубокими зазубринами, и это были вовсе не случайные повреждения во время трехмесячной осады. На камнях был вычерчен огромный круг, внутри него располагались другие круги, образовавшие замысловатый рисунок. Но Веста беспокоил не вид двора. Гораздо хуже было отвратительное зловоние, более резкое и раздражающее, чем запах обгорелого дерева.
— Что это за запах? — пробормотал Челенгорм, прикрывая ладонью рот.
Его услышал сержант, стоявший поодаль.
— Наши дружки-северяне украсили это местечко.
Рукой в кольчужной перчатке он указал куда-то поверх их голов, и Вест поднял взгляд. То, что он увидел, разложилось настолько, что он не сразу признал в этом человеческие останки. Мертвецы с раскинутыми руками были прибиты гвоздями к стене каждой из башен, окружающих внутренний двор, достаточно высоко, чтобы примыкающие здания не загораживали их. Гниющие внутренности свисали из вспоротых животов, обильно облепленных мухами. Распятые на Кровавом кресте, как сказали бы северяне. Изорванные в клочья яркие мундиры воинов Союза были смутно различимы — цветные лоскуты вспыхивали, раздуваемые ветром, среди разлагающейся плоти.
Было ясно, что они повешены давно. Конечно, до того, как началась осада. Скорее всего, тела висели с тех пор, как крепость захватили сами северяне. Трупы первых защитников цитадели, прибитые гвоздями, гниющие и разлагающиеся, провисели здесь все эти месяцы. У троих отсутствовали головы. Скорее всего, это их головы прилагались к трем подаркам, посланным маршалу Берру некоторое время назад. Вест вдруг спросил себя, не очень-то желая знать ответ: были ли они живы, когда их прибивали к стенам? Рот немедленно наполнился слюной, отдаленное жужжание мух вдруг стало невыносимо близким и до тошноты громким.
Челенгорм побледнел как смерть. Он не произнес ни слова. Да и не нужно было что-то говорить.
— Что здесь произошло? — пробормотал Вест сквозь зубы, обращаясь скорее к самому себе.
— Мы думаем, сэр, они хотели получить помощь. — Сержант, у которого был, судя по всему, очень крепкий желудок, только усмехнулся на его слова. — Помощь каких-то очень недобрых богов. Но их никто не услышал.
Вест, нахмурившись, уперся взглядом в шероховатые рисунки на плитах.
— Уберите все! Снимите плиты и замените их, если это необходимо.
Потом он перевел взор на разлагающиеся останки на башнях и вдруг почувствовал рвотный позыв.
— Предложите вознаграждение в десять марок тому, у кого достанет решимости забраться туда и сбросить трупы вниз.
— Десять марок, сэр? А ну-ка принесите мне вон ту лестницу!
Вест повернулся и зашагал в распахнутые ворота крепости Дунбрек, затаив дыхание и очень надеясь на то, что ему не доведется приходить сюда еще раз. Но он точно знал, что вернется сюда. Хотя бы в снах, страшных снах.
От совещаний с Поулдером и Кроем даже самый здоровый человек давно бы заболел, а лорд-маршал Берр здоровьем не отличался. Командующий армиями его величества в Инглии съежился и сжался, как защитники Дунбрека. Простой мундир висел на нем, как на вешалке, кожа обтянула кости. Эти двенадцать недель состарили его, словно прошли годы. Голова Берра тряслась, губа дрожала, он не мог долго стоять и совсем не держался в седле. Время от времени лицо его кривила гримаса, и он вздрагивал, как будто его охватывала скрытая боль. Вест не понимал, как маршал может дальше командовать армией, но он делал это по четырнадцать часов в день и даже больше. Берр относился к своим обязанностям с прежним усердием. Только теперь казалось, что эти обязанности просто съедают его.
Сложив руки на животе и мрачно сдвинув брови, Берр смотрел на огромную карту приграничного района. Белая река извилистой голубой линией спускалась вниз в середине, черный шестиугольник Дунбрека был отмечен витиеватой надписью. По левую сторону располагался Союз. По правую — Север.
— Что ж, значит, — хрипло проговорил лорд-маршал и кашлянул, прочищая горло, — крепость снова в наших руках.
Генерал Крой сдержанно кивнул.
— Так и есть.
— Наконец-то, — заметил Поулдер вполголоса.
Каждый из генералов все еще был склонен рассматривать Бетода и его северян как некое пустячное отвлечение от настоящего серьезного противника, то есть от другого генерала.
Крой заметно рассердился, и его приближенные затараторили вокруг него, как стая встревоженных ворон.
— Дунбрек спроектирован самыми выдающимися военными архитекторами Союза, денег на его возведение не жалели. Его осада и захват были непростой задачкой!
— Конечно, конечно, — раздраженно пробормотал Берр, стараясь по возможности сгладить конфликт. — Было чертовски трудно его взять. Есть ли у нас сведения о том, как это удалось северянам?
— Никто из них не выжил, чтобы поведать нам о собственных хитрых приемах, сэр. Они сражались, все без исключения, до смерти. Те немногие, кто остался в живых, в итоге забаррикадировались в конюшне и подожгли себя.
Берр взглянул на Веста и медленно покачал головой.
— Как понять такого врага? И каково состояние крепости?
— Ров осушен, караульная будка у внешней стены частично разрушена, значительные повреждения получила внутренняя стена. Защитники снесли несколько зданий: им нужно было дерево для обогрева и камни для бомбардировки, остальные постройки… — Крой пожевал губами, словно с трудом подбирал слова, — в плачевном состоянии. Ремонт займет несколько недель.
— Хм. — Берр с сожалением потер живот. — Закрытый совет настаивает, чтобы мы как можно скорее пересекли Белую реку, вторглись на северные территории и атаковали противника. Встревоженному народу необходимы позитивные новости и все такое прочее.
— Захват Уфриса, — горячо заговорил Поулдер с нарастающим самодовольством, — значительно усилил наши позиции. Одним ударом мы получили один из лучших портов на Севере. Очень удобное расположение для снабжения наших войск всем необходимым, когда мы двинемся вглубь вражеской территории. Прежде запасы приходилось тащить на подводах через всю Инглию, по плохим дорогам, в дурную погоду. Теперь мы можем доставлять провиант и подкрепление кораблями почти на передовую. И нам удалось это сделать без единого выстрела, без единого убитого солдата!