И тут же — треск веток сразу с двух сторон. Бегут. Спешат на помощь раненому. Который уже орет:
— Он здесь!!! А-а! Сюда-а!
Времени — ноль. Пора валить.
Я выбрался из оврага, пригнулся и рванул вглубь леса. Бежал, как зверь, что спасается от охотников. Двигался низко, нырял под ветками, свернув с тропы. Нёсся между деревьями, перепрыгивал через коряги. Свернул в сторону, сделал петлю, пересёк завал из поваленных деревьев, цепляя плечом сырую кору. Ещё один поворот — и вышел на узкую тропу. Промчался по ней несколько сот шагов и сразу свернул, чтобы сбить возможный след.
Когда остановился — сердце билось где-то в горле. В ушах гудело… Фух… Ну и марш-бросок. Очень кстати оказались мои утренние пробежки. Я был в такой сейчас форме, что за мной не угнался бы ни один грузный боец Валета.
Лишь только словил передых, как на душе заскребли кошки — сегодня никто не умер. Как я планировал…
Раздирало внутри — досада, ярость, недожатая злость, как судорога в кулаке. Но с другой стороны…
Как посмотреть.
Если фразу чуть повернуть — сегодня ещё и «я не умер». Во второй раз — не умер.
Выбрался на дорогу, там на обочине притаилась старенькая «шестерка». Купил ее накануне за копейки. А на себя пока не оформлял. Успеется… Да и безопаснее пока так.
Сел в машину и дал по газам. Нужно было срочно «эвакуировать» Альку.
Валет вдавил педаль газа — мотор «гелика» взревел, внедорожник разогнался, но мокрая скользкая глина не держала машину. Сцепления ноль. Шины-то асфальтовые, не для бездорожья. Колёса начали пробуксовывать, и уже через секунду тяжёлый кузов повело. Машину развернуло, подбросив фонтан из грязи.
Валет ударил по тормозу — со всей силы, но поздно. Масса статусной махины и скользкий грунт сыграли против. Внедорожник юзом пошёл вперёд и врезался прямо в толстенный пень с облезшей корой.
Удар получился жёсткий и без шанса на манёвр. Сработали фронтальные датчики. Почти сразу, с характерным хлопком, раскрылась водительская подушка безопасности. Она вывернулась из рулевого колеса и ударила Валета в лицо. Пиропатрон сработал чётко, впрыснув внутрь смесь горячих газов. В салоне резко запахло жжёной тканью и металлом.
Двигатель захлебнулся и заглох. На секунду воцарилась глухая тишина. Только какое-то шипение. И частое дыхание. Валет сидел, зарывшись лицом в смятую подушку, живой, но испуганный.
Тем временем выстрелы в лесу продолжались. Их бухающий звук вывел Германа из секундного оцепенения.
— Твою мать… — прошипел Валет, судорожно дёргая застёжку на поясной кобуре. Руки не слушались, пальцы не гнулись, будто он только что выбрался из ледяной воды.
Он был вооружен, но даже не успел потянуться к пистолету, когда началась стрельба. Даже кобуру не расстегнул — настолько внезапно и жёстко это всё произошло.
Пули пролетели рядом, слишком рядом. Особенно одна из них, казалось, прошла буквально в сантиметре от живота — так близко, что он будто почувствовал её свист. Куртка в том месте колыхнулась будто, дрогнула, и в какой-то момент Валету даже показалось, что ткань вспорота.
Наконец, пистолет оказался в руках. Надежный «Глок». Любимый ствол Валета.
Он резко передёрнул затвор, толкнул дверь машины. Она распахнулась слишком резко, и Валет, уже навалившийся на неё плечом, не рассчитав, вывалился наружу и рухнул на землю, зацепившись ногой за порог. Оружие вылетело из рук и мягко плюхнулось рядом, в сырую глину.
И тут — резкий толчок в плечо.
Кто-то сильный схватил его за куртку, потянул вверх. Валет инстинктивно вскрикнул, будто его выдернули из утробы матери в злой и опасный мир. Не глядя лягнул того, кто его схватил. Не попал. Еще удар, переворот на спину.
— Спокойно, Герман, — услышал он глухой знакомый голос. — Это я.
— Какого х*я⁈ — заорал Валет, захлёбываясь злобой и пылью. — Какого х*я ты тут делаешь⁈
Он не верил своим глазам. Перед ним стоял Савченко. С каменным лицом, с опущенным автоматом. Спокойный, как всегда. Будто и не было сейчас всей этой перестрелки.
— Жопу твою спасаю! — отрезал Савченко, повысив голос. — Твою мать, Герман! Это же была ловушка! Ты разве не понял?
Валет осёкся. От такой мысли дыхание у него стало рваным. Он резко встал, выдохнул и оглянулся. Вокруг, на приглушённом фоне пляшущих теней от костра, начали проявляться силуэты — его люди. Его защита. Его бойцы. И пред ним начальник службы безопасности. Савченко. Дирижёр. Тот самый, кому он доверял, и в то же время хотел держать подальше от некоторых своих дел.
— Ты… — Вальков зло прищурился. — Ты следил за мной⁈
Голос прозвучал резко, но уже без прежней злости. Он понимал, если бы не Савченко, его труп уже остывал бы у ритуального костра, и река неспешно уносила бы частицы глины, пропитанные его кровью.
— Следил, — спокойно ответил Савченко. — Иначе не смог бы спасти. Ты ж упрямый, как осёл. Ни в какую не хотел меня слушать.
— Кто в меня стрелял? Ты его взял?
— Сучонок ушёл, — процедил Валет сквозь зубы. — Возможно, был не один. Хитер оказался. Умелый стрелок. Двое наших ранены. Надо дернуть нашего Хирурга. Пусть приедет. Заштопает.
Валет зло отряхнул штаны, похлопал ладони, сбивая грязь. Пальцы дрожали — то ли от пережитого страха, то ли от накатившего бешенства.
— Заштопать⁈ Заштопать этих… недоумков, — процедил он. — Которые, бл*дь, опять его упустили⁈
Голос срывался на крик. Он плевался слюной, будто хотел выплюнуть саму ярость. Резко шагнул к Савченко, ткнул пальцем в воздух:
— Заштопать⁈
Савченко спокойно вытер рукавом щеку. Не дернулся, не отшатнулся.
И в этот момент из чащи появились двое бойцов. Они несли раненого. Тот стонал, держась за бок. Его аккуратно уложили на траву.
Раненый лежал на спине, корчась от боли. Лицо белое, как мел, руки судорожно сжимали окровавленный бок. Он стонал, сипло звал на помощь:
— Пацаны… отвезите… больно… в больницу… прошу…
Валет нервно дёрнулся, будто его окатили кипятком. Резко наклонился, поднял с земли пистолет, тяжело сжал его в руке. Глаза бешено пробежали по лицам. Потом он развернулся, подошёл к раненому вплотную, встал над ним.
— Заткнись, — процедил он сквозь зубы.
Бах!
Пуля вошла точно в лоб. Голова дёрнулась, тело обмякло. Всё. Конец. Тишина. И только слабый отклик выстрела перекатился по воде, ударился о берег и затих.
На мгновение Валета отпустило. Как будто вырвал из себя кусок страха, боли, ярости. Всё это хлестнуло наружу, и вдруг стало легче — точно так же, как в тот день. Тогда, 1-го июня девяносто седьмого, когда он убил своего лютого врага. Там, на заброшенном заводе.
Он обернулся.
Лица подчинённых застыли, будто замерло само время. Кто-то отвёл взгляд, кто-то стоял словно камень. Валет провёл тяжёлым взглядом по ним, поднял на уровень груди ствол пистолета, чуть повёл им, как указкой:
— Вот что будет с теми, кто ещё раз упустит эту суку…
Он говорил тихо. Но так, что никто не сомневался — он выполнит угрозу.
Глава 11
«Шестёрка» натужно заурчала на повороте, лысеющие покрышки заскользили по потрескавшемуся асфальту. Я въехал во двор, и машина дёрнулась, одним колесом влезла на бордюр. Подвеска коротко хрустнула, будто горько вздохнула от усталости.
Заглушил двигатель и в тот же момент хлопнул дверью, не проверяя, закрыл ли как следует. В голове гудело — успеть. Пока всё ещё можно что-то поправить.
Во дворе кромешная темень. Ни одного светлого окна, фонарь у подъезда не горит, мёртвый давно. Я подошёл к двери, дёрнул за ручку, с силой и резко. Магнитный замок удивлённо щёлкнул — сдался. Дверь с грохотом распахнулась. Доводчик тянул створку обратно, будто не хотел пускать, но я проскользнул внутрь.
В подъезде пахло как всегда: кошками, вчерашним дождём, борщом и чужим, неухоженным бытом. Я побежал вверх, перескакивая по две ступени.
У двери остановился на секунду. Прислушался. Тишина — ни шагов, ни скрипа половиц. Есть. Успел первым. Потянулся к кнопке звонка и вдавил её, как будто собирался проткнуть пальцем. Звонок зажужжал глухо и противно, будто старый электробритвенный моторчик. Я не отпускал палец. Пусть просыпается. Пусть уже откроет.
— Алька… давай… — тихо, шёпотом выдохнул я сквозь зубы.
Прошла, может, минута, и наконец послышался слабый шорох, словно кто-то осторожно провёл тапком по линолеуму. За дверью замерли, потом донёсся голос — сонный и приглушенный:
— Кто там?..
— Это я. Макс.
Наступила короткая пауза. Потом — тихий скрежет металла. Щёлкнул замок, движение защёлки. Дверь осторожно приоткрылась.
На пороге стояла она — рыжая, с растрёпанными волосами, в тонком халате, который едва прикрывал высокую грудь. Свет из прихожей слепил. Я торопливо шагнул внутрь, боком, чуть задел её плечо. Захлопнул дверь, быстрым поворотом щеколды закрыл за собой.
— Что случилось?.. — Алька спросила почти шёпотом.
Поняла, что ничего хорошего.
— Собирайся, — коротко бросил я, не повышая голоса, но так, чтобы она сразу поняла, спорить — не вариант.
Мой вид, тон, глаза, в которых, наверное, отражалась ночь, полная выстрелов и крови — всего этого хватило, чтобы Алька не задала ни одного лишнего вопроса. Только кивнула. Пошла в комнату, на ходу запахивая халат, шлепая босыми ногами.
— Бери самое ценное, — распорядился я. — Нужно уходить.
— У меня-то… особых вещей нет, — пожала плечами она. — Хата съёмная, мебель и техника хозяйская.
— Вот и славненько.
Надо отдать должное Альке — не истерила, не охала. Молодец девчонка.
Мы молча и быстро собрали вещи. Чемодан на колёсиках — тот самый, который она привезла, когда снимала эту квартиру. Набросала туда всё своё ведьминское барахло: пузырьки, амулеты, травы, «зелья», которых у неё было с избытком. Всё это она упаковывала споро, но с какой-то машинальной бережностью. Одежду сложила в спортивную сумку.