Глава IV
Едва разведчик замолчал, как показался первый всадник небольшого отряда.
Через полянку бежала одна из тех извилистых тропинок, которые протаптывают олени на своем пути к водопою; она упиралась в речку подле того места, где отдыхали белый охотник и его краснокожие товарищи. По тропинке медленно двигались путешественники, появление которых в глубине этих непроходимых лесов казалось весьма странным. Соколиный Глаз сделал навстречу им несколько шагов.
— Кто вы? — спросил разведчик, как бы нечаянно подняв левой рукой винтовку и приложив указательный палец правой к курку; в то же время он старался, чтобы в этом движении не было угрозы.
— Друзья закона и короля, — ответил всадник, ехавший впереди остальных. — С восхода солнца мы едем в тени этого леса и жестоко измучены усталостью...
— Значит, вы заблудились? — прервал его Соколиный Глаз.
— Вот именно. Не знаете ли вы, как далеко отсюда до королевского форта Уильям-Генри?
— О! — воскликнул белый охотник и расхохотался, но быстро подавил неосторожный громкий смех, опасаясь привлечь внимание врагов. — Вы потеряли дорогу, как собака теряет след оленя, когда между нею и зверем расстилается озеро Горикан. Уильям-Генри!.. Боже мой! Если вы друзья короля и у вас есть дела до королевской армии, лучше поезжайте по течению реки к форту Эдуард и скажите о том, что вам нужно, Вэббу, который сидит в этой крепости, вместо того чтобы пробиться в теснины и прогнать дерзкого француза в его берлогу за Шампленом.
Путник ничего не ответил на это странное предложение, потому что другой всадник выехал из рощи и, обогнав его, сказал, обращаясь к охотнику:
— Из того места, куда вы теперь советуете нам отправиться, мы выехали сегодня утром.
— Значит, вы раньше потеряли зрение, а потом уже заблудились, потому что дорога через волок шириной по крайней мере в две сажени — пошире, пожалуй, чем лондонское шоссе.
— Мы не будем оспаривать достоинства военной дороги — с улыбкой возразил Хейворд.— Полагаю, в настоящую минуту достаточно сказать вам, что мы доверились проводнику-индейцу, который обещал провести нас ближайшей, хотя и очень глухой тропинкой. Но, оказалось, он плохо знал ее, и теперь мы не понимаем, где очутились.
— Индеец, заблудившийся в лесу? — сказал охотник и с сомнением покачал головой. — Он заблудился в такое время, когда солнце жжет вершины деревьев, а ручьи полны до краев, когда мох каждой березы может сказать, в какой стороне неба загорится вечером северная звезда? Леса полны оленьих троп, и все эти тропы направляются или к рекам, или к соляным ямам — словом, к пунктам, известным каждому. Кроме того, и гуси не все еще улетели к канадским водам. Странно, необыкновенно странно, что индеец заблудился между Гориканом и излучиной реки. Не могаук ли он?
— По рождению нет, хотя это племя приняло его к себе. Мне кажется, его родина севернее и он принадлежит к индейцам, которых вы называете гуронами.
— Э! — в один голос вскрикнули краснокожие товарищи белого охотника.
До сих пор они сидели неподвижно и, по-видимому, бесстрастно относились ко всему происходящему, но в эту минуту могикане вскочили, и любопытство блеснуло в их глазах.
— Гурон? — повторил суровый разведчик и снова, не скрывая недоверия, покачал головой.— Это предательское, вороватое племя. Гурон остается гуроном, кто бы ни принял его к себе. Никакими средствами вы ничего не сделаете из него, он всегда будет трусом и бродягой! Раз вы отдали себя в руки одного из этих людей, могу только подивиться, что он еще не заставил вас наткнуться на целую шайку.
— Этого нечего бояться, так как форт Уильям-Генри всего в нескольких милях от нас. Кроме того, вы забыли, что наш проводник теперь могаук, что он служит нашей армии и стал нашим другом.
— А я говорю вам, что тот, кто родился гуроном, гуроном и умрет, — уверенно ответил Соколиный Глаз. — Могаук!.. Если хотите видеть честных людей, ищите их среди могикан или делаваров. Да. Они честно дерутся, хотя не все из их племени соглашаются идти в бой, так как многие позволили макуасам превратить себя в слабых женщин.
— Довольно об этом! — нетерпеливо заметил Хейворд. — Я говорю о хорошо знакомом мне человеке, который совершенно неизвестен вам. Вы еще не ответили на мой вопрос: на каком расстоянии мы находимся от главного отряда, расположенного в форте Эдуард?
— Это зависит от того, какой проводник поведет вас.
— Если только вы скажете мне, сколько миль осталось до форта Эдуард, и согласитесь проводить нас туда, бы получите вознаграждение за труды.
— А кто поручится, что, сделав это, я не провожу врага и шпиона Монкальма в наши укрепления? Не всякий говорящий по-английски — честный и верный человек.
— Если вы действительно служите разведчиком, то, конечно,- знаете шестидесятый .королевский полк?
— Шестидесятый? Как не знать! Не многое скажете вы мне об американских сторонниках короля, чего я сам не знал бы, хотя на мне и не красная куртка, а охотничий кафтан.
— Тогда, значит,вам известно имя майора этого полка.
— Майора? — прервал его Соколиный Глаз и выпрямился с видом человека, гордящегося своей репутацией. — Уж если в колониях есть человек, знающий майора Эффингэма, то он перед вами.
— В шестидесятом полку не один майор. Эффингэм — старший из них, а я говорю о самом младшем, о том, который командует гарнизоном форта Уильям-Генри.
— Да, да, слыхал, что это место занял какой-то молодой и богатый джентльмен из южных провинций. Но он слишком молод для такого поста, не следовало поручать начальство над седеющими людьми юному офицеру. А между тем, говорят, он отлично знает свое дело и очень храбр.
— Кто бы он ни был, что бы ни говорили о нем, он теперь разговаривает с вами, и, конечно, вы не должны опасаться его.
Разведчик с удивлением посмотрел на Хейворда, потом, сняв шляпу, ответил тоном менее самоуверенным, но все же выражавшим сомнение:
— Я слышал, что один отряд должен был сегодня утром выступить из форта Эдуард к озеру.
— Вам сказали правду. Но я выбрал кратчайшую дорогу и доверился опытности того индейца, о котором уже упоминал.
— А он обманул вас и потом бросил?
— Он не сделал ни того, ни другого, во всяком случае второго, так как он находится здесь.
— Хотелось бы мне взглянуть на этого человека! Если он настоящий ирокез, я узнаю его по хитрому взгляду и по раскраске, — сказал разведчик.
Пройдя мимо лошади Хейворда и клячи псалмопевца, он двинулся вдоль кустов и вскоре подошел к молодым девушкам, с нетерпением и некоторой тревогой ожидавшим конца переговоров.
Позади Коры и Алисы стоял индеец-скороход; прислонившись к дереву, он бесстрастно встретил впившийся в него взгляд разведчика. Лицо индейца выражало такую мрачную свирепость, что невольно внушало чувство страха.
Удовлетворенный своим осмотром, Соколиный Глаз отошел от краснокожего, остановился, любуясь красотой молодых девушек, и радушно ответил на улыбку и ласковый кивок Алисы, затем подошел к лошади псалмопевца, кормившей своего жеребенка, с минуту смотрел на ее всадника, напрасно стараясь угадать, кто он, и наконец, покачав головой, снова вернулся к Дункану.
— Минг всегда останется мингом, — сказал он, занимая свое прежнее место. — Если бы вы были одни и согласились отдать в жертву волкам вашего благородного коня, я в один час довел бы вас до форта Эдуард, потому что эта крепость находится всего на расстоянии часа пути отсюда. Но с вами женщины, для которых такой переход невозможен.
— Почему? Правда, они устали, но могут проехать еще несколько миль.
— Немыслимо, — повторил разведчик. — После того как стемнеет, я и мили не прошел бы с этим скороходом, хотя бы за то мне обещали лучшее ружье во всех колониях. Здесь, в чаще, скрываются ирокезы, и ваш могаук слишком хорошо знает, где прячутся они, чтобы я согласился пуститься с ним в путь.
— Неужели? — сказал Хейворд, наклоняясь вперед и понижая голос почти до шопота. — Сознаюсь, у меня тоже явились некоторые сомнения. Правда, я старался скрыть их и притворялся спокойным, но я делал это, только чтобы успокоить моих спутниц. Потому-то я не позволил индейцу идти впереди, а заставил его следовать за нами.
— С первого же взгляда видно, что это обманщик, — сказал охотник. — Вон этот вороватый минг прислонился к стволу молодого клена; правая нога мошенника приходится на одной линии со стволом... — Соколиный Глаз многозначительно взглянул на свою винтовку. — Я могу попасть в него между щиколоткой и коленом, и после этого он по крайней мере на месяц лишится возможности двигаться. Подойти ближе нельзя: хитрая тварь заподозрит меня и кинется в кусты, как испуганный олень.
— Нет, нет, это не годится. Может быть, он ни в чем не виноват, и мне не хочется, чтобы вы ранили его. Хотя, если бы я вполне удостоверился, что он предатель...
— Ну, в этом нечего сомневаться: ирокез всегда готов изменить и обмануть, — сказал Соколиный Глаз. Говоря это, он вскинул винтовку и навел ее дуло на Магуа.
— Погодите, — остановил его Дункан, — не стреляйте. Придумайте какой-нибудь другой способ от него избавиться, хотя я имею основание предполагать, что краснокожий обманул меня.
Соколиный Глаз отказался от намерения перебить ногу индейцу-скороходу; он на минуту задумался, потом сделал рукой знак своим друзьям-могиканам, которые тотчас же подошли к нему. Все трое заговорили на делавэрском наречии. На их лицах было серьезное выражение, и они сосредоточенно и тихо совещались о чем-то. Судя по движениям рук белого охотника, который часто указывал в сторону поднимавшегося над кустами молодого деревца, он, очевидно, говорил о предателе. Его товарищи скоро сообразили, чего он от них желает, и, отложив свои ружья, исчезли в чаще. Один пошел направо, другой — налево. Они прятались в чаще и скользили в кустах совершенно бесшумно.
— Теперь вернитесь к вашим спутницам, — обращаясь к майору, сказал Соколиный Глаз, — и заговорите с индейцем. Могикане схватят его, не попортив даже его раскраски.