[43], поэтому сопоставление их с договорами Коринфских лиг позволяет дополнить некоторые проблемные аспекты темы. В частности, афинская надпись (SVA, III, 403 или Syll3, 260), относящаяся к союзу Филиппа II с греками, содержит текст клятвы делегатов греческих государств — участников Коринфского конгресса и позволяет при сравнении с другими источниками воссоздать условия договора 338 г. между греками и Филиппом. Текст клятвы сильно пострадал; при его восстановлении возникают различные интерпретации — в зависимости от того, как тот или иной исследователь решает вопрос о характере лиги. Второй фрагмент надписи, с нашей точки зрения, более интересен. Он содержал, вероятно, список полисов — участников союза, а также символы, означавшие, скорее всего, количество делегатов, которое должен был направлять в синедрион каждый полис. Эти символы послужили основой для исследования В. Швана[44], который произвел подсчет количества войск греческих союзников, всех вместе и каждого в отдельности. Данные эти признаются достоверными большинством историков.
Значительную ценность представляет надпись из Эпидавра (SVA, III, 446), относящаяся к союзу 302 г. Она была обнаружена при раскопках в 1918 г. П. Каввадиусом. Тогда было найдено три больших фрагмента, которые Каввадиус отнес ко времени Антигона Досона, приняв во внимание союз 224 г. За 25 лет до этой находки были найдены семь маленьких фрагментов, которые У. Вилькен[45] приписывал союзу 338 г., но, как позднее оказалось, тесно связанных с надписями, найденными в 1918 г. Находка П. Каввадиуса позволила У. Вилькену сделать другое предположение: все названные выше фрагменты относятся к договору Деметрия Полиоркета и Антигона Одноглазого с греками[46]. Это предположение блестяще подтвердилось в 1926 г., когда при раскопках в Эпидавре было найдено еще два фрагмента этой же надписи, в которых также регламентировались отношения между греческими союзниками. По версии У. Вилькена, все пять фрагментов относятся к 302 г. до н. э. Предложенное историком расположение фрагментов и восстановление утраченных строк до сих пор признаются в ученом мире наиболее удачными[47]. Надпись состоит из пяти частей. Первая излагает общие условия договора, вторая сохранилась слишком плохо, чтобы можно было с уверенностью говорить о ее содержании. Третью, напротив, удалось восстановить почти полностью; она касается судебных функций синедриона, определяет где и как долго должны проходить заседания общего совета, как назначаются председатели и какова их роль. Четвертая, сохранившаяся почти так же плохо, как и вторая, вероятно, содержала предусмотренные союзниками меры против нарушителей договора. Пятая включала список участников союза и текст клятвы, которая имела много общих черт с условиями, изложенными в первой части.
Любопытные данные содержатся в сохранившихся фрагментах военного устава, идентичные копии которого были найдены в Драме и Кассандрии. По начертанию букв их относят ко времени Филиппа V. Впервые они были опубликованы в 1999 г.[48] В этих надписях есть сведения о сроке военной обязанности, возрастные ограничения для службы, сведения о принципах набора в агему, фалангу и в отряд гипаспистов.
Одного лишь беглого перечисления указанных выше источников вполне достаточно для справедливого замечания В. И. Кащеева; «Ввиду того, что "Всеобщая история" Полибия остается главным нашим источником по периоду эллинизма, любая новая работа по истории той эпохи с неизбежностью становится своеобразным комментарием к этому замечательному памятнику исторической мысли»[49]. Из написанных к настоящему времени «комментариев» самым объемным и полным является труд английского антиковеда Фрэнка Уолбэнка. Трехтомное произведение «Исторический комментарий к Полибию»[50] впечатляет грандиозностью и эрудированностью автора. Как справедливо отметил Дж. Ларсен[51], эта работа занимает видное место среди самых полезных трудов по греческой и римской истории. Разбирая каждый пункт греческого текста, автор отмечает дискуссионные моменты по политическим, социальным и другим вопросам, приводит основные точки зрения ученых по данному пассажу, подчеркивает спорность отдельных трактовок, проводит аналогии и сопоставление сведений с другими источниками и, наконец, высказывает свое мнение. Примечательно, что Ф. Уолбэнк не забывает давать обзор международной обстановки. Некоторые примечания касаются текстологических проблем и несогласованности материала в разных изданиях. Первый том посвящен книгам I–VI, т. е. непосредственно относится к войне 220–217 гг. Автор подробно рассматривает причины и повод к началу боевых действий, сопоставляет численность военных сил союзников и их противников, затрагивает проблемы топографии. Однако структура книги — комментарии к тексту источника — не позволяет Уолбэнку представить цельную картину боевых действий и общей стратегии войны.
Несмотря на значительный вклад историков в изучение отдельных вопросов военно-политического характера конца III — начала II вв., Союзническая война не была предметом специального исследования ни в зарубежной, ни в отечественной историографии. Как правило, авторы ограничиваются либо кратким упоминанием о ней и пересказом версии Полибия, либо дают небольшой разбор военных действий в рамках обширного произведения по истории Македонии. К последним работам можно отнести монографию Ф. Уолбэнка «Филипп V Македонский» и его совместный с Н. Хэммондом третий том «Истории Македонии»[52]. Как отмечал Дж. Ларсен[53], задача Уолбэнка — написать биографию Филиппа — довольно трудная, так как фигура этого царя остается загадочной по причине враждебной традиции, представившей читателям его изображение в мрачных красках. Тем не менее автору удалось показать целостный портрет этого деятеля. Он поднял на новый уровень отдельные высказывания своих предшественников (например, М. Олло) и отказался от неубедительных аргументов тех, кто представлял Филиппа борцом за общегреческие интересы в войне с Римом. Его исследование сложнее и глубже. В шести главах своей книги о Филиппе Ф. Уолбэнк старается объективно осветить правление этого царя. Автор раскрывает этапы распространения его власти на соседние территории, показывает неординарные способности царя, не скрывая при этом его жестокости и импульсивности. Союзнической войне отведена в труде Уолбэнка целая глава. Пересказывая версию Полибия, английский историк во многом следует за своим источником: он также возлагает основную вину за развязывание войны на этолийцев, признает вину македонян в кризисном состоянии Ахейского союза в конце первой кампании, подчеркивает необходимость сохранения тайны продвижения македонской армии зимой 219 г. и т. п. При этом Ф. Уолбэнк, конечно, более объективно оценивает действия македонского царя. В его изложении Филипп не стремился к разжиганию войны — бремя её легло на него, как на гегемона Эллинской лиги; он был вынужден обратиться к системе гарнизонов не из-за своего деспотического характера, а в результате требований военного времени. Не ускользнули от внимания исследователя и финансовые проблемы молодого царя после первых дорогостоящих боевых действий. Именно финансовыми трудностями Уолбэнк объясняет как необходимость разгрома Ферма, так и недовольство армии. Оценивая первые операции Филиппа в 219 г., автор, стараясь избежать категорических суждений, придерживается мнения о присутствии римского фактора в политике македонского правителя, хотя и не преувеличивает его значение, как некоторые историки[54]. Немалое место в исследовании уделено так называемому «заговору Апеллеса». Автор называет его движением против Арата, вылившимся в государственную измену[55]. Виновником имперских устремлений Филиппа стал, по мнению Уолбэнка, Деметрий из Фароса, который пробудил у молодого царя, занятого исключительно греческими делами, мечты о завоеваниях на Западе, а затем подтолкнул его к роковому союзу с Ганнибалом[56]. Историк отрицает наличие у римлян каких-либо агрессивных устремлений и, вслед за М. Олло[57], высказывает мысль о вынужденной обороне Рима от наступления Македонии. Подобные идеи высказаны и в других его работах[58].
Также начальному периоду правления Филиппа и его участию в Союзнической войне посвящена отдельная глава в «Истории Македонии» Ф. Уолбэнка и Н. Хэммонда, изданной в 1988 г. Примечательно, что точки зрения этих историков на сообщения Полибия и на сам ход военных действий далеко не всегда совпадают. Расходятся они и во мнении относительно римского фактора в македонской политике: в отличие от Уолбэнка Хэммонд настроен более решительно и признает стремление Рима к войне с Македонией. Поскольку интересующую нас часть труда написал Хэммонд, то этот факт отразился на страницах книги в некоторой полемике с соавтором. Хэммонд, например, расценивает как признак недовольства Рима политикой Македонии тот факт, что после первой Иллирийской войны послы римлян к грекам не прибыли к македонскому двору. Однако его аргументы не всегда столь убедительны, как у Фрэнка Уолбэнка. Зато в отличие от соавтора Хэммонд подробнее затрагивает организационные вопросы: структуру Эллинской лиги, ее отличия от Коринфских союзов 338 и 302 гг., влияние условий договора Общего Мира на политику македонских царей и греческих политических лидеров. Любопытно его сопоставление Филиппа с молодым Александром Македонским: залогом побед обоих царей, по Хэммонду, стали скорость и тайна передвижения. Расходятся историки и в вопросе аутентичности речи Агелая: если Уолбэнк признает ее подлинность