Примечания
1
В XVI веке в постоянно пополняемый «Индекс запрещенных книг» были внесены сочинения Данте, Боккаччо, Поджо Браччолини, Лоренцо Балла, Бонавентуры Деперье, Франсуа Рабле, Томаса Мюнцера, Ульриха фон Гуттена, Корнелия Агриппы Неттесгеймского, Эразма Роттердамского, Яна Гуса, Мигеля Сервета, Никколо Макиавелли и других мыслителей и религиозных деятелей.
2
Современники Бруно, напротив, испытывали весьма противоречивые чувства при знакомстве с его сочинениями. Здесь уместно вспомнить признание Иоганна Кеплера о головокружении и тайном ужасе, которые вызывала у него бруновская вселенная, «где нет ни центра, ни начала, ни конца…».
3
Впоследствии эта тема тоже всплыла на допросах Бруно:
«Спрошенный: – Восхвалял ли какого-либо еретика или еретических государей, поскольку прожил так много времени в их обществе? За что именно восхвалял и с какими намерениями?
Ответил: – Я восхвалял многих еретиков, как и еретических государей. Но восхвалял не за то, что они – еретики, а исключительно за добродетель, которая была им свойственна. И я не хвалил их никогда как религиозных и благочестивых, не пользовался какими-либо подобными религиозными терминами. В частности, в своей книге «О причине, начале и едином» я восхваляю королеву Англии и называю ее божественной, но присваиваю это наименование не в качестве религиозного атрибута, а в виде известного рода эпитета, подобно тому как древние имели обыкновение давать их государям. Такой обычай существует в Англии, где я находился, когда писал эту книгу; там обычно дают королеве титул «божественная». Тем более могло прийти мне на мысль называть ее так, что она меня знала, ибо я постоянно был при дворе совместно с послом. Сознаюсь, что впал в заблуждение, восхваляя эту женщину-еретичку и в особенности присваивая ей наименование «божественной».
4
Вступление на французский престол Генриха IV породило в Европе повсеместные надежды на религиозное умиротворение: «Прорицатели… из фигур геомантии, из оракулов, из рокового имени Бурбонов вычитывали, что этому государю предназначено превратить клир в империю, амвон в престол, ключи в мечи и что он умрет императором всех христиан. Венецианцы поклонялись этому восходящему светилу с таким пылом, что когда через их город проезжал какой-нибудь француз, то они сбегались его поприветствовать. При императорском дворе и в Польше вслух молились о том, чтобы Империя попала в его счастливые руки, обсуждали воссоединение религий или всеобщую терпимость и призывали Италию согласиться на это» (Агриппа д’Обинье).
5
142 сенатора голосовали за выдачу Бруно, 10 были против и 20 воздержались.