— А ты правда не умеешь драться? — заморгала Лизонька, глядя на меня.
— Не бойся, мелкая, мы научим, — улыбнулся Игнат. — Парень-то молодой. Пару приёмов выучит и будет свободно тут разгуливать.
Семейный ужин был больше похож на… попытку задеть меня?
Эти люди считают меня не только наркоманом, но и слабаком, который постоять за себя не может. И всё, что бы я не ответил, будет звучать как оправдание. Любой удар по самолюбию ухудшает выработку нужных гормонов и негативно влияет на контроль магического начала, поэтому первым делом я должен вернуть себе расположение этих людей. Меня должны уважать даже дети, чтобы была возможность создать благоприятные условия для развития.
Нужно лишь изменить их жизнь, украсить её — и я стану надеждой семьи. Признать честно, я даже рад оказаться в обществе, где люди рады любому куску хлеба, если тот не ломает зубы своей твёрдостью и не воняет плесенью.
От осознания такого факта слабая улыбка сама собой возникла на моём лице, и в дальнейшем семейный ужин проходил для меня гораздо спокойнее. В мою сторону лишь изредка направлялись колкие вопросы, но во всех случаях я держал в голове мысль: это тело не принадлежало мне до сегодняшнего дня.
— Ох… — внезапно раздалось за нашими спинами. — Фируза-Фируза. Снова ты впустила в наш дом оборванца. Сколько можно говорить, твоя доброта погубит не только тебя, но и всех нас. Ты должна была спросить у меня.
Мы разом обернулись на голос. К столу подходил старик в серой мантии. На вид он был выше, сильнее и старше других бездомных, поэтому в голову закралась лишь одна мысль: этот старик обладает властью и подчиняет себе людей.
— Старейшина, я… — Фируза забегала глазами в растерянности. — Парню была нужна срочная помощь. Если бы не помогли, он бы погиб.
— Этот мир жесток, Фируза, — старик присел за самый торец стола. — Люди умирают. И иногда лучше позволить человеку погибнуть, чем давать ему шанс, который он обернёт в твоё же проклятье. Ты поступила глупо, Фируза. Ты помогла человеку, который не стоил твоей помощи. Я вижу оттенок его кожи, ощущаю дряблость Ауры. Он наркоман, и ты можешь не делать вид, что не знала об этом.
— Госпожа Фируза, — я поглядел на женщину решительно. — Если вы попросите, я заставлю его ответить за свою грубость. В мои принципы не входит давать в обиду людей, которым я должен жизнью.
— Нет-нет, Кость, не надо, — раскрыла она глаза шире.
— О-о-о, так ты из принципиальных? — старик оценивающе прошёлся по мне. — Раз ты такой правильный, как так вышло, что оказался в таком убогом и жалком состоянии?
Ответить на этот вопрос не было возможности. Это будет звучать как оправдание, а я не собираюсь оправдывать своего реципиента. На месте старика я осудил бы его в точности так же.
— Всё вышло так, как вышло, господин Старейшина, — отозвался я. — И сейчас нет смысла говорить о прошлом. Важно лишь будущее, которое я намерен использовать с пользой.
— А говорит-то как складно! — дёрнул бровями Старейшина. — Хорошо, парень, тебе хочется верить. Я не буду грубить твоей спасительнице, а ты в ответ сделай так, чтобы Фируза не пожалела о том, что дала тебе второй шанс.
— Всенепременно.
Доев свою похлёбку, я поднялся со скамейки с пустой тарелкой и зашагал в сторону небольшой ванной, где другие отмывали посуду от остатков еды. Завершив процедуру, убрал тарелку в стопку к другим и зашагал в сторону дома, анализируя.
Итак, я — Константин Шагайн, шестнадцатилетний наркоман. Безродный и бедный. Опекуны — Фируза и все другие бедняки, проживающие в этом пристанище. Не талантлив, особых магических сил пока не проявлялось. Есть вероятность, что смогу восстановить магическое начало, но на это нужно время.
Судя по зависимостям, реципиент мой… закомплексованный и замкнутый парнишка, который и слово боится проронить лишнее. Думаю, хорошо было проснуться в новой семье. Никто не заподозрит, если начну резко меняться в поведении.
Что ещё?
Мир вокруг схож с Триадой до появления Бездны. Судя по разговорам бездомных, роды, кланы и синдикаты являются важной частью этого общества и делятся на множество разновидностей — дворяне, князья, аристо и простолюдины, а ещё безродные — все, кому запрещено иметь свой род.
Вполне приемлемые условия. Мир принимает людей, которые стремятся к вершине, и старается этому не мешать. А это всё, что мне нужно.
Глава 2
День за днём я проводил в лечебнице с госпожой Фирузой. По вечерам спускался ужинать, иногда устраивал себе короткие прогулки по местности, но на этом всё. Жить с ощущением того, что организм вот-вот уничтожит собственное магическое начало, было тяжело. Поэтому я делал всё возможное, чтобы как можно скорее поправиться от зависимостей.
Семья была добра ко мне. Дети, старики и взрослые — все заботились, старались не беспокоить по пустякам и всячески помогали Фирузе с лекарствами. Единственное, что могло настораживать, отношение ровесников. Некоторые члены семьи, максимализм которых зашкаливал, были искренне обозлены на этот мир, на несправедливость — и зачастую пытались выместить свою злость на мне: навязывали свои правила и пытались подавить во мне ощущение силы.
Вот только… едва ли эти дети хоть немного понимали, через что пришлось пройти последнему выжившему на Триаде человеку, который не раз бился с самой Бездной. Я старался не выдавать себя, но порой… мой взгляд делал больше, чем любые возможные слова.
На седьмой день моей реабилитации я начал отчётливо ощущать свой сосуд магической энергии. В прошлой жизни на поиски источника силы ушло больше десятка лет, сейчас же мне удалось отыскать его за семь дней.
Фируза вошла в комнату, когда я пускал по жилам ауру в попытках смешать её с кровью, взгляд её казался обеспокоенным, хоть тот и старался скрыться за ширмой уверенности в голосе.
— Ещё никогда не встречала людей, способных выбраться из такого состояния, Кость, но ты большой молодец, — Фируза уже минуту осматривала мой шов с грустью в глазах, а я продолжал гонять энергию по телу. — Извини, если говорю неприятные вещи, но как врач я не могу тебе врать. То, что тебе удаётся разговаривать, ходить и жить — настоящее чудо.
— Всё в порядке, — подбодрил я. — Мне с каждым днём становится лучше.
— Не сказала бы это, глядя на тебя со стороны, — вздохнула она. — Ладно, мне пора на работу. Можешь прогуляться, сейчас лучше подвигаться.
— Да, госпожа Фируза.
Глаза женщины ещё никогда не казались такими потухшими. Усталость на работе наваливалась в гору к моим проблемам, и сил у неё попросту не оставалось на личную жизнь. Никогда не забуду, насколько сложна оказалась эта неделя для Фирузы.
Дождавшись, пока женщина отправится по своим делам, я осторожно свесил ноги и поднялся с кровати. Накинув лёгкую изношенную одежду, пошагал в коридор. Обычная прогулка по пристанищу помогала справиться с болью, я искренне радовался одному лишь ощущению, что в новом мире я не одинок.
— Костя-я-я! — Лизонька подбежала со спины и цепкими объятиями приветствовала меня.
— Приветствую, юная госпожа, — натянул я слабую улыбку и позволил взять себя за руку.
— Как себя чувствуешь, братик?
— Уже лучше, юная госпожа.
Мы с Лизонькой подружились ещё пару дней назад, когда я после ужина остался сидеть на лавочке и разглядывать созвездия. Тогда девочка проявила инициативу: решила сама подбежать ко мне и попросила рассказать о звёздах. На этой почве мы и сблизились. Лиза была крайне улыбчивой девчонкой, хоть мне и казалось подобное качество в таких условиях загадочным. Ей было важно, чтобы вокруг процветало счастье, а внешние факторы… настроение ей не портили.
Свою дочь я похоронил давно, ей на тот момент было чуть больше двенадцати лет, и, наверное, мои эмоции при виде Лизоньки были вызваны их схожестью. Конечно, на Триаде я пообещал своей юной Найне, что постараюсь не вспоминать её мёртвую, но… отцовскому сердцу не прикажешь. Порой мысли сами собой всплывали, навивая скорбь и тоску даже в самые счастливые моменты.
— Ты снова решил устроить обход, Кость? — захлопала она голубыми глазками, оглянувшись по сторонам. — Рассматриваешь всё так внимательно. Ищешь что-то?
— Нет же, — усмехнулся я. — Фируза посоветовала прогуляться. Вот и всё.
— А… ну ладно, — задумалась девочка. — Просто Пантелей Пантелеич боится, что ты что-нибудь украдёшь, и не хочет, чтобы ты без присмотра расхаживал по дому. Я ему говорю, что ты хороший, но он считает меня маленькой и не видавшей жизни.
Ах да, девочка ещё крайне прямолинейна.
— Было бы что красть, юная госпожа, — улыбнулся я. — Было бы что красть…
Остановившись у картонной двери, Лизонька отпустила мою руку.
— Ладно, Кость, у меня занятия с тётушкой Еленой, пойду я, а ты дальше тут смотри, может чего найдёшь ценного, — улыбнулась она.
Я, приподняв бровь, приоткрыл дверцу. В помещении было около дюжины детей, которые внимательно слушали, как пожилая женщина стоит у доски и рассказывает им что-то из школьной программы. Я знал, что безродным детям редко удаётся поступить в школы, однако… Лизонька, кажется, под эту программу попадала.
— Разве ты не ходишь в школу, юная госпожа? — удивился я, опуская глаза на Лизу. — И многие из детей, которые сидят в комнате и слушают эту женщину… они ведь тоже поступили и могут ходить на уроки в учебные заведения.
Лизонька осеклась, держа ручку картонной двери, она подняла на меня глаза и пару раз моргнула. Слёзы едва заметно навернулись на её голубых очах сквозь детскую улыбку, а руки сами собой сцепились за ручку двери.
— Мы не хотим туда идти, — пожала она плечами, держа улыбку на лице. — Тётушка Елена лучше любого учителя объясняет.
— У тётушки Елены, возможно, нет образования, — возразил я. — Может, на то, что вы не ходите в школу, есть более правдоподобная причина? Ты явно умнее своих сверстников, это видно невооружённым глазом.
Целую минуту Лизонька стояла лицом ко мне и не знала, что ответить, после чего отвернулась, вытерла слёзы и снова поглядела на меня с той же улыбкой.