Журналистка ответила не сразу:
– По моей информации, ведется расследование именно убийства, и уже есть подозреваемый, которого, если он еще не за решеткой, в ближайшее время арестуют. Подозреваемый – бывший полицейский, у него зуб и на члена муниципального совета Ирвинга, и на его сына. Вот почему я звоню вам, детектив. Можете подтвердить мои слова? Вы произвели арест?
Босха поразила ее осведомленность.
– Я ничего не подтверждаю, – ответил он. – Никто не арестован. Не знаю, откуда вы берете информацию, но она неверная.
Голос журналистки изменился и теперь походил на шепот, она словно хотела сказать: «Кого вы дурачите?»
– Детектив, вы знаете, что мои сведения точны. Мы готовим материал, и я хотела бы получить ваши комментарии для официальной огласки. В конце концов, вы же ведущий следователь. Но если вы не можете или не хотите говорить со мной, я обойдусь без вас – напишу, что вы отказались от комментариев.
Босх лихорадочно обдумывал ситуацию. Он знал, какие будут последствия. Статья появится в утреннем номере, но задолго до этого материал выложат на сайт газеты. И, попав в цифровую вселенную, будет прочитан каждым редактором информационных служб на всех каналах радио и телевидения города. Пройдет час после появления электронного текста на сайте «Лос-Анджелес таймс», и все средства массовой информации сойдут с ума. Назовут они фамилию Маккуиллена или нет, тот будет знать: Босх вышел на него.
Гарри не мог этого допустить. Не мог позволить, чтобы журналисты накинулись на него и каким-то образом управляли его действиями. Приходилось идти на сделку.
– Кто ваш источник? – спросил он, чтобы потянуть время и обдумать, как себя вести.
Как он и ожидал, Гони-Гони рассмеялась.
– Полно вам, детектив. Я не раскрываю свои источники. Если вы захотите стать моим анонимным информатором, я гарантирую вам такую же абсолютную защиту. Скорее пойду в тюрьму, чем раскрою источник информации. Но я предпочла бы, чтобы вы высказались официально, под своим именем.
Босх поднял голову и выглянул из закутка – в помещении отдела только Тим Марсиа сидел за столом неподалеку от кабинета лейтенанта. Дверь начальника отдела была, как обычно, закрыта, так что Гарри не знал, у себя Гейл Дюваль или ушла на совещание.
– Что ж, я бы не возражал и под своим именем, – сказал Босх. – Но понимаете, если речь идет о таких делах, как это, когда вовлечена политика и все прочее, мне необходимо разрешение. Иначе это может стоить мне работы. Так что потерпите, пока я его получу.
Он надеялся, что, упомянув о висящей на волоске работе, он вызовет к себе сочувствие и выиграет время. Никто же не хочет, чтобы ближнего выставили на улицу – даже такие холодные и расчетливые типы, как журналисты.
– Похоже, вы юлите, тянете время, – заметила Гони-Гони. – Учтите, с вами или без вас я закончу материал и сегодня же выложу на сайт.
– Хорошо, сколько времени вы мне даете? Я перезвоню вам.
– Мой крайний срок – пять часов. Жду вашего решения до этого.
Босх посмотрел на циферблат. У него оставалось три часа – достаточно, чтобы разобраться с Маккуилленом. А когда тот окажется за решеткой, уже не будет иметь значения, что появится в Интернете, сколько репортеров позвонят ему или в отдел по связи с прессой.
– Дайте мне ваш прямой номер, – попросил Босх. – Перезвоню до пяти.
Босх не собирался ей звонить, но фамилию и телефон записал в книжку.
Повесив трубку, он сразу набрал номер мобильного Киз Райдер, и лейтенант тут же ответила, но звук был такой, словно она ехала в машине.
– Слушаю, Гари.
– Ты одна?
– Да.
– В «Таймс» поступила информация. Ее слил либо шеф, либо член муниципального совета. В любом случае я погорел, если она в ближайшее время выплывет наружу.
– Погоди, погоди, откуда это тебе известно?
– Только что мне позвонила журналистка. Она знает, что мы расследуем убийство и у нас есть подозреваемый из бывших копов. Все мне так и выложила.
– Что за журналистка?
– Эмили Гомез-Гонзмарт. Никогда с ней раньше не разговаривал. Ее вроде бы прозвали Гони-Гони, потому что она мертвой хваткой вцепляется в материал.
– Не из наших.
Это означало, что Гомез-Гонзмарт не из доверенных репортеров управления и не из тех, с кем работает шеф. Следовательно, информацию ей слил Ирвинг или кто-то из его окружения.
– Говоришь, ей известно, что у тебя есть подозреваемый? – уточнила Райдер.
– Да, ей известно все, кроме фамилии. Известно, что его собираются арестовать или он уже арестован.
– Ну, ты же понимаешь, репортеры всегда так себя ведут – притворяются, что им известно больше, чем на самом деле, вынуждая собеседника подтвердить их слова.
– Киз, она знает, что у нас есть подозреваемый из бывших копов. Это не блеф. Это правда. Вы там наверху, беритесь за телефон и намыльте шею Ирвингу. Что за дела? Погиб его сын, и он же вставляет палки в колеса следствию. Неужели это принесет ему какую-то политическую выгоду?
– Нет. Поэтому я совсем не уверена, что информация прошла через него. К тому же я была в кабинете шефа, когда он рассказывал Ирвингу, как идут дела. Шеф не упомянул о подозреваемом – понимал, что Ирвинг потребует назвать имя, и тот пропустил этот момент. Отметины на плече и то, что они связаны с удушающим захватом – это он сообщил. Но не обмолвился о том, что у нас есть конкретный подозреваемый. Только сказал, что продолжаем работать.
Босх помолчал, размышляя над тем, что сказала лейтенант. Он решил, что все это сильно попахивает кознями высшего пошиба и никому нельзя верить, кроме Киз Райдер.
– Гарри, я в машине, – сказала она. – Вот что я тебе предлагаю: зайди на сайт «Лос-Анджелес таймс», найди по фамилии свою репортершу и посмотри, что у нее в прежних материалах. Были ли статьи, в которых каким-то образом участвовал Ирвинг. Возможно, по тому, что в них написано, ты установишь информатора.
Толковая мысль!
– Хорошо, я сделаю это. Только времени немного. Вмешательство журналистки заставляет форсировать события с Маккуилленом. Как только вернется напарник, поедем его брать.
– Ты уверен, что готов?
– Полагаю, у нас нет выбора. В пять часов статья окажется в Интернете. Надо взять его до этого времени.
– Сообщи, когда это случится.
– Будет исполнено.
Босх разъединился и тут же позвонил Чу, который к этому моменту уже должен был покинуть «Шато-Мармон».
– Ты где?
– Возвращаюсь. Мы так ничего и не нашли.
– Не важно. Сегодня будем брать Маккуиллена.
– Тебе решать.
– Да, мне решать, и я принял решение. Жду тебя здесь.
Положив телефон на стол, Гарри постукивал пальцами по крышке. Ему не нравилась ситуация – его следственные действия направлялись внешними силами, а это не приводит к добру. План остался тем же: взять Маккуиллена для допроса. Но до этого инициатива была за ним, а теперь инициативу перехватили другие, и от этого он чувствовал себя тигром в клетке. В неволе, разъяренным, готовым просунуть лапу сквозь прутья и схватить первое попавшееся, что двигается рядом.
Босх встал и подошел к столу Тима Марциа.
– Лейтенант здесь?
– Да, у себя.
– Можно войти? Мне надо проинформировать ее о ходе расследования.
– Вся в твоем распоряжении, если, конечно, согласится открыть дверь.
Гарри постучал в кабинет, хозяйка которого явно страдала боязнью открытого пространства. Через несколько мгновений Дюваль разрешила войти. Лейтенант сидела за столом и работала с компьютером. Она подняла глаза, увидела, кто вошел, но, разговаривая, продолжала печатать.
– Как дела, Гарри?
– Дела таковы, что мне придется сегодня же арестовать человека по делу Ирвинга.
Дюваль оторвалась от клавиатуры.
– Я планирую попытаться убедить его прийти добровольно. Если не получится, будем арестовывать.
– Спасибо, что не забываете держать меня в курсе.
В ее словах звучала ирония. Босх сутки не информировал Дюваль, и за это время произошло много событий. Он поставил стул перед ее столом, сел и коротко, за десять минут, изложил все, что случилось, закончив звонком журналистки.
– Виноват, что не докладывал раньше, – добавил Босх. – События развивались слишком стремительно. Подтолкнули люди из окружения шефа. Я говорил на похоронах кое с кем из его приближенных, а они передали информацию члену муниципального совета.
– Пожалуй, хорошо, что я оставалась в неведении. Теперь хотя бы вне подозрений, что слила информацию «Таймс». Как по-вашему, кто это может быть?
– Думаю, Ирвинг или кто-то из его лагеря.
– Зачем ему это понадобилось? Бросить тень на себя самого?
Босху это впервые пришло в голову. Лейтенант права. С какой стати Ирвингу разглашать информацию, которая в конечном счете его же скомпрометирует? Как минимум намекает на душок коррупции? Бессмыслица!
– Хороший вопрос, – кивнул Босх. – Но у меня на него нет ответа. Все, что мне известно: информация каким-то образом попала на другую сторону улицы.
Дюваль взглянула на жалюзи, закрывающие окно, выходящее на здание редакции газеты. На лице ее появилось такое выражение, словно подтверждались худшие опасения насчет репортеров, которые везде и всюду подглядывают. Босх поднялся. Он сказал все.
– Помощь не нужна? – спросила лейтенант. – Вы с Чу справитесь?
– Думаю, да. Маккуиллен не ждет нас и, как я уже сказал, мы попытаемся убедить его прийти добровольно.
Дюваль подумала и кивнула.
– Информируйте меня обо всем. Только теперь регулярно.
– Хорошо.
– Значит, не позднее вечера.
– Понял.
Босх вернулся в отдел. Чу еще не появился.
Гарри не давала покоя мысль, что утечка произошла не из лагеря Ирвинга. Оставалась администрация начальника полиции, где могли предпринять какие-то действия, о которых Райдер не знала или хотела их скрыть. Он включил компьютер и вошел на сайт «Лос-Анджелес таймс». В поисковую строку забил «Эмили Гомез-Гонзмарт» и нажал на ввод.