Как же выйти из создавшейся ситуации? Можно ли сократить время развертывания и гарантировать правильность доставки? Есть ли возможность уменьшить отказы? Во всей полноте стоял вопрос надежности.
Мы приступили к решению этих вопросов с привлечением войск. Были разработаны методики тренировок. На базах созданы пункты управления, были разложены по номерам и литерам таблицы ракет с указанием, куда каждая идет и кто (пофамильно) ее доставляет. Много с картой тренировали водителей должностные лица: сначала пешим порядком, а затем – с той же картой, но на тягаче. Результат был безошибочный. К.П. Казакову это так понравилось, что он не жалел похвал нашей службе. Да и было за что. Вместо месяцев такую работу оказалось возможным проделать за десять дней.
Снижал сильно боевую готовность регламент, не повышая практически надежности. Это было своего рода успокоением и только. Что же надо предпринять?
Писали разного рода доклады, просьбы, шло время, но ответов не находилось.
Тогда мы пошли по пути набора статистических данных бортовой аппаратуры ракет. Их регламент тормозил все остальное. Правда, это было потому, что мы активно выявляли недостатки, тогда как на РСН многие факты оставались внутри.
Подобрано было пять групп ракет, на которых проводился в разные сроки регламент. Неделя (две), месяц (полтора), полгода и более – вот сроки проведения регламента на данных группах ракет. Сначала был такой разнобой полученных данных, что не очень ясно было, куда идти. Однако, как только обнаружился главный параметр, все встало на свои места. Им оказалось суммарное время наработки бортовой аппаратуры. И вот когда был составлен график, по оси ординат которого были отказы, а по оси абсцисс – время работы бортовой аппаратуры, вырисовалась четкая картина. При первых включениях – наибольшее число отказов. При увеличении числа проверок, а следовательно, времени наработки число отказов уменьшалось. При достижении определенной величины времени наработки становилось практически постоянным число отказов независимо от числа проверок: хотя время наработки нарастало, число отказов не уменьшалось. Вот это обстоятельство позволило нам сделать выводы, повлекшие изменение всего порядка организации производства и проведения регламентных работ в войсках.
Предложения мы сделали следующие.
На заводах-изготовителях необходимо ввести наработку аппаратуры как на отдельных блоках, так и на ракете в сборе. Причем мы выставили довольно внушительное количество часов. Это мероприятие было названо тренировкой. Тогда входной контроль при прибытии ракеты не нужно проводить. Регламент проводить не ранее чем через шесть месяцев. При необходимости отправлять ракету в стрельбовое подразделение. Такая ситуация сразу снимала все вопросы планирования регламентных работ и значительно сокращала срок приведения в боевую готовность войск. Надежность теперь не зависела от того, проведен регламент или нет. При наличии необходимой тренировки на заводах-изготовителях надежность в основном определялась достигнутым уровнем технологического процесса. Это шло вразрез с выпущенными главными конструкторами инструкциями по эксплуатации и было встречено по-разному. Ракетчики восприняли наши статистические данные и выводы и на их основе согласились переработать эксплуатационную документацию. Однако это влекло за собой много дополнительной работы, связанной с организацией рабочих мест, оснащением их дополнительной контрольной аппаратурой, людьми. В целом цикл изготовления увеличивался. Поэтому встретили наши предложения без восторга. Наиболее непонятным оказалось поведение конструкторов комплекса.
Они не могли не признать доказательной статистику, опровергнуть наши выводы и решили ожидать. Но для новых разработок немедленно перевыпустили документацию, используя наши выводы. По-видимому, этими товарищами руководствовалась «честь мундира», а не истина.
При полной поддержке управления генерал-полковника Байдукова Г.Ф. (в то время начальник 4-го ГУМО – Е.В.) мне пришлось выступать на всех заводах, у их смежников, доказывая на фактическом материале необходимость изменения способов отработки, внедрения тренировок аппаратуры. В течение года эти идеи овладели практически всеми и были внедрены в практику. Теперь, через 30 лет, это стало нормой, и отрабатываются тренировки тщательно и в условиях, близких к реальным, что ни у кого не вызывает ни малейшего сомнения. Тогда вполне уважаемые специалисты, некоторые ученые называли чуть ли не расточительством, когда аппаратура разового использования подвергалась такой тренировке. Но, как говорят, факты – упрямая вещь.
Наконец все встало на свои места. Мне пришлось потратить довольно много труда и оформить все эти работы на соискание ученой степени кандидата технических наук. Защита прошла успешно. Больше всего приятно было то, что войска начали жить именно по-новому. Такая же методика работ внедрялась всюду.
По итогам 1958 года Г.Ф. Байдуков упомянул в своем приказе о проделанном. Приводилось на ряде совещаний как пример сочетание практики с наукой. В диссертации была приведена методика расчета и ожидаемые результаты удержания надежности на заданном уровне. Показано также, когда начнут увеличиваться отказы из-за старения. Многократно продлялись технические сроки эксплуатации ракет. Это сэкономило стране огромные материальные ресурсы, позволило практически без затрат поддерживать оборону на должном уровне и смело продлевать сроки службы ракет и других средств в последующих системах.
Но мне уже не пришлось заниматься зенитными системами. Позвали в дорогу, в новые направления.
Прежде чем закончить описание этого периода, хотелось бы отметить некоторые вопросы из эксплуатации.
Важность ЗИПа…»
К великому сожалению, дальше воспоминания Михаила Ивановича обрываются. Больше он ничего по этой теме не написал. А жаль! Я вполне осознанно один к одному привел этот отрывок воспоминаний М.И. Ненашева, исходя из следующих соображений. Во-первых, ничего напечатанного по части мемуаров, подготовленных им, я до сих пор не встречал. Поэтому, несмотря на то что материал, безусловно, Михаилом Ивановичем не был отработан, с разрешения его дочерей я посчитал возможным опубликовать его полностью в точном соответствии с написанным автором. Во-вторых, мне думается, что вопросы, поднятые Михаилом Ивановичем, по крайней мере с методологической точки зрения и сегодня представляют интерес для специалистов, занимающихся разработкой и эксплуатацией сложных образцов вооружения. И это представляется крайне важным для заказывающих органов по системам РКО в силу специфики данных систем.
Какие это особенности?
Первое. Системы РКО работают полностью в автоматическом режиме в реальном масштабе времени. Это предполагает исключение участия человека в процессе боевого цикла.
Второе. Эти системы, как правило, территориально разнесены на большие расстояния и «связать» их синхронную работу в едином цикле – сложнейшая организационно-техническая и научная задача.
Третье. Боевые циклы систем чрезвычайно скоротечны, что заставляет заказчика предъявлять запредельно высокие требования к надежности функционирования средств. К примеру, ложные срабатывания систем должны полностью исключаться.
Четвертое. Заказчик вынужден принимать исключительно ответственные и высокозатратные решения в условиях высокой степени неопределенности, т. е. практически все проекты по созданию систем РКО по своей сути были венчурными.
Пятое. Заказчику история не отпустила времени на реализацию «классической» последовательности отработки и серийного производства средств РКО и развертывания систем на местах постоянной дислокации. Реальность вынуждала нас внедрять идеологию параллельной (совмещенной) организации работ. Зачастую боевые образцы разворачивались на местах дислокации без полномасштабной отработки и испытаний опытных образцов.
Шестое. Учитывая специфику развертывания средств РКО вблизи административно-промышленных центров и в густонаселенной местности, натурные испытаний средств и систем РКО с использованием реальных пусков баллистических ракет и противоракет принципиально проводить было невозможно. Пришлось разрабатывать специальную методологию и создавать огромные моделирующие центры, позволяющие проводить широкомасштабное моделирование с задействованием реальных боевых программ. При этом испытания и ввод новых средств в состав систем РКО осуществлялся без снятия последних с боевого дежурства.
Седьмое. Поскольку средства и системы РКО представляют собой сложнейшие программно-аппаратные комплексы, для подготовки специалистов-эксплуатационников была принята схема формирования войсковых частей в процессе строительства, изготовления, монтажа аппаратуры и отработки программного обеспечения.
Решение указанных многоплановых задач потребовало создания целой системы взаимодополняемых и согласованно работающих органов и организаций. Заказчик вынужден был создать специальную очень сложную систему, которая позволяла ему грамотно формировать требования, контролировать разработку конструкторской документации, изготовление аппаратуры и оценивать качество вооружения в процессе испытаний.
Путь первопроходцев всегда извилист, сложен и неизведанн. Это аксиома, не подлежащая обсуждению. В случае с созданием систем ракетно-космической обороны эта аксиоматика в сильной степени усложнялась жестким временным балансом. История «отпустила» на создание этих оборонительных стратегических систем слишком мало времени. Сегодня многие забывают об этом и пытаются делать оценки принятым решениям того времени без учета этого обстоятельства. Думается, это неправильно и необъективно, поскольку зачастую приводит к искаженным оценкам дел, поступков и результатов, достигнутых в начале шестидесятых годов прошлого столетия. Мне думается, ни в коем случае нельзя забывать, в каких жестких рамках действовали наши предшественники, какие им приходилось преодолевать не только технические трудности, какие были достигнуты результаты, отнесенные к тому времени. Только учет всех этих факторов (и не только этих) позволит понять и в полной мере оценить то, что сделали первопроходцы в области создания систем РКО. Вот эту логику мы постарались использовать в наших оценках и достигнутого, и упущенного в процессе проведенного гигантского объема работ по созданию систем и средств ПРО, ПРН, ККП и ПКО.