– Система фильтров навернулась?! – отринув глупую ухмылку, Прошкин осмотрелся в поисках джинсов.
– Нет. Они в порядке. Просто там, – Алексей Михайлович махнул в сторону окна, – стало еще хуже.
– Как?! – обескураженный работник вытянул шею, словно надеясь разглядеть что-то помимо густой дымовой завесы, давящей на прозрачный щит.
– А вот так! Худшие догадки подтвердились. Мы все же имеем дело с цепной реакцией. Принцип домино, господи помилуй!
– Новое извержение в Италии?
– И там тоже, – натягивая респиратор, просипел Михайлович. – Но, что страшнее, наблюдается бешеная активность в Армении. Гегамское нагорье превратилось в Геенну Огненную.
Александр сморщился в недоумении и принял протянутую маску.
– Но… разве вулканы на этом хребте не считались потухшими? Я думал…
– Мы все думали, – холодно отрезал начальник. – Хватит болтовни. Идем скорее в укрытие. Нужно переждать выброс. Вернее, его критическую фазу.
Прошкин кивнул и, наспех облачившись в помятую рубашку, проследовал за начальником к лестнице. Пользоваться лифтом в подобных ситуациях запрещала инструкция, посему двое бегом спустились по ступенькам. Внизу их ожидал Блохин. Сделав пометки в блокноте, парень отошел в сторону, приглашая войти. Персонал центра и их многочисленные родственники уже были внутри. Уставшие и потрепанные, словно не со сна, а после боя, они озирались в недоумении и перешептывались.
Матери надевали носочки беспробудно спящим детям. Старики дрожащими пальцами застегивали пуговицы на кофтах и кутались в шали. Молодые люди, отринув смущение, переодевались у всех на виду. Муравейник пребывал в движении.
– А где Софи и Куно?! – тревожно вопросил Прошкин.
– Все с ними в порядке, вон, уже расположились… – «Блоха» посмотрел в сторону крошечного закутка, где прямо на полу, свернувшись клубком, замерли два тела.
– Пол холодный, а плед тонкий… Они же замерзнут! – озвучил мысли ученый.
– Тогда отдай им свое одеяло! – усмехнулся Блохин, не отрывая взгляда от записей в блокноте.
Прошкин воспринял реплику, как призыв к действию. Одним движением он укрыл европейских гостей. Куно продолжил тихо сопеть, в то время как Софи подняла веки и благодарно кивнула.
– Все хорошо, вы не пострадали? – уточнил инженер.
– Мы в порядке. Нас вовремя разбудили. А вы? – прошептала Софи, накрыв ухо сына ладонью.
– Я тоже ничего. Михалыч не позволил угореть. Легкая интоксикация, но жить буду, – глубоко вздохнул Прошкин. – Ладно, отдыхайте… судя по всему, завтра нас всех ждет непростой день.
– Но как же вы? Тут холодно, замерзнете без пледа! – озадачено поморщилась Софи.
– Где наша не пропадала… – скромно отмахнулся мужчина.
К тому моменту все углы и стены по периметру были заняты. Удобного места для ночлега не осталось.
– Ну уж нет, – строго заявила Софи. – Давайте к нам! Да, ложитесь рядом с Куно. Втроем теплее и спокойнее.
Инженер мгновенно зарделся и почти решился на отказ, как вдруг подчинился сиюминутной воле, ответив:
– Как скажете!
После такой выходки собственного разума Александру пришлось опуститься на пол и влезть под синтетическое покрывало.
– Благодарю за заботу. Спокойной ночи… – уставшим голосом произнесла женщина и крепко обняла Куно.
В тот же миг ослепительно белый свет резервных ламп погас и Александр понял, что даже в темноте он будет чувствовать себя глупо в положении «руки по швам». Испытывая жуткую неловкость, Прошкин последовал примеру Софи и обнял мальчишку. Кончики его пальцев при этом коснулись бедра немки. Никакой реакции в ответ. Вероятно, Майер уснула, едва закончив фразу. Как бы там ни было, она хранила молчание и размеренно дышала. Минутой позже Прошкин окончательно расслабился, и его рука продвинулась чуть выше, обвив талию женщины. Погружаясь в сон, инженер на миг вообразил, что он, Софи и Куно – одна семья, а пространство вокруг – вовсе не бункер, а самая обычная питерская квартира, в которой мирным сном забылись трое…
Утро в «Заслоне» началось раньше положенного. Вероятно, то было следствием предрассветного ЧП. Десятки людей суетливо ворочались и покашливали во сне. Многим так и не удалось забыться – они не смыкали глаз, размышляя о будущем… вернее, его отсутствии. А как иначе? Ведь все происходящее давно не секрет! По всей планете один за другим просыпаются вулканы, их число растет в геометрической прогрессии. Не нужно быть великим ученым, чтобы предсказать результат этой смертоносной переклички…
Александр оказался в числе тех, кто проснулся ни свет ни заря. Нет, его не мучила бессонница. Скорее, наоборот, его мучили сны. Видения, что раз от раза становились все реалистичнее. В них непременно умирали самые беззащитные. В основном, старики и дети… Небольшой сеанс самокопания помог прийти к выводу, что причина тому – страх родом из детства, так внезапно подменивший собой кризис среднего возраста. Ведь Прошкин – сирота, воспитанием которого занималась бабушка. Ребенком он часто размышлял о том, что случится с ним, если старушки не станет, и наоборот, с кем останется Лидия Мстиславовна, если по той или иной причине рядом не окажется любимого Сашки.
Боязнь хрупкости, коей характеризуется жизнь, не оставляла мальчишку в покое. Ему понадобились годы, чтобы усыпить тревожность и зажить по-настоящему. Теперь же, когда худшие кошмары воплотились наяву, беспокойство вернулось с утроенной силой. Благо сорокалетние мужчины переживают стресс иначе. Теперь это стало бременем, что не мешало идти дальше. Нещадно давило на шею и ломало ключицы, но не тормозило. «Ведь даже если жизнь кончается завтра, сегодня у тебя есть шанс наполнить ее смыслом!» – повторял Александр, когда напряжение становилось невыносимым.
– Какой вы видеть сон сегодня?! – беззаботный Куно лукаво прищурился, скрестив руки на груди.
– Не помню! Кажется, что-то хорошее, – соврал Прошкин, хрустнув шеей.
– Das ist seltsam… Когда я проснуться ночью, вы говорить что-то про смерть.
– Ну и ну! – неправдоподобно удивился инженер. – Но вообще память у меня ни к черту, может, и забыл что-то.
– Герр Александр, можно спрашивать? – внезапно став не по-детски серьезным, поинтересовался Куно.
– Конечно!
– Моя мама умрет?
– Что ты такое говоришь… – Прошкин растеряно огляделся, словно испугавшись, что их диалог услышат. – Откуда вообще такие мысли?!
– Meine Mutter скрывать ее болезнь от все. Она сказала, что если ее не быть рядом, я слушаться вас!
– С твоей мамой все будет в порядке, она еще очень молодая и сильная! Давай просто будем заботиться о ней больше? – мужчина нервно подмигнул юному собеседнику.
– Хорошо! – Куно улыбнулся и на секунду обнял Прошкина.
– Клянусь, мой друг, я достану лекарства! Возможно, сегодня вечером…
Вполне предсказуемо это обещание сдержать не удалось. Инженер дважды порывался отправиться в город, но оба раза получал решительный отказ. В густом смоге, разлившемся на весь Питер, таились опасности. Легко сбиться с пути или стать жертвой мародеров. Да и потом, значения, определявшие уровень загрязнения воздуха, стремились к рекордным. Только самоубийца отважился бы на прогулку в подобных условиях. Самоубийца или влюбленный дурак, готовый на любые подвиги.
Легкий обед плавно перетек в ужин, после которого в «Заслоне» наступило свободное время. Весь день избегавший общества Софи Александр не находил себе места. Стыд за нарушенное слово разъедал его изнутри и вынуждал играть в прятки. Конец этому положила сама женщина. Отыскав знакомую фигуру в курилке, она решительно приблизилась и произнесла в полголоса:
– Александр, я вас чем-то обидела?
– Конечно нет! С чего вы взяли?!
– Обычно вы навещаете нас с Куно несколько раз в день, а сегодня… Хорошо, извините, просто показалось!
– Для начала давайте уйдем отсюда. Тут слишком накурено… Хотя у нас по всей планете «накурено»! – неловко пошутил Прошкин, уводя Майер из людного места.
– У нас с Куно для вас кое-что есть. Ерунда, но сыну очень захотелось поделиться.
– Я заинтригован!
– Идемте же!
Небольшим сюрпризом оказалась упаковка шоколадного печенья, что Куно обнаружил в боковом кармане рюкзака. Сладость почти рассыпалась в крошку, но вкусовых качеств не утратила. Осушив кружку с чаем, мальчишка убежал к другим детям. Софи и Александр остались тет-а-тет. Словно дождавшись подходящей минуты, мужчина признался:
– Прошу прощения, я действительно вел себя странно… но это лишь потому что в данный момент я испытываю жуткую неловкость.
– Из-за лекарств? – улыбнулась Софи. – Куно рассказал о вашем ночном монологе. Я ничего не слышала, но мне польстило, что вас так заботит мое здоровье.
– Теперь я готов сквозь землю провалиться! – засмеялся Прошкин. – Вы мне уже как родные. Я действительно переживаю… Как и ваш сынок! Кстати, зря вы говорили с ним о смерти. Он, конечно, сообразительный, но…
– Не понимаю о чем вы! – округлила глаза Софи.
– Дети бывают такими интриганами! – хлопнул себя по колену Прошкин.
– Впрочем, что бы вам ни сказал Куно, я разделяю его точку зрения. В отличие от меня он неплохо разбирается в людях, а вас полюбил искренне, – подмигнула Софи. – Кстати! Каждый раз забываю спросить, до начала катастрофы над чем вы тут работали?
– Ох, планировалось нечто грандиозное… Жаль, что все накрылось медным тазом. Не хватило совсем чуть-чуть! Серии клинических испытаний, по итогам которых я сумел бы помочь многим людям…
– Поделитесь?
– Конечно! Проект пока безымянный, но это не важно. Идея прибора, который я сконструировал, зародилась еще в юности, когда моя бабушка познала тяготы артроза. Боли в суставах были такие, что она и спать не могла толком. Я тогда подумал: как же все-таки несправедливо! Ведь боль – это не сама болезнь, а лишь тревожный колокольчик, что обращает наше внимание на неполадки в организме… Почему нельзя ее выключить, когда поломки носят характер неисправных? К чему она неизлечимо больным? Слушая печальные вздохи и ворчание, я думал о том, что однажды изобрету универсальную таблетку от всякой боли. Умную пилюлю, что накопится в крови и в нужный момент погасит болевые ощущения задолго до их возникновения.