Последняя боль
Глава 1. Старые раны, новые демоны.
Дождь хлестал по асфальту, как плеть по спине грешника. Город плакал грязными слезами, а я просто смотрел через запотевшее лобовое стекло, крепче сжимая руль своего старого седана. Нью-Йорк не изменился. Он все так же давил на плечи небоскребами, все так же дышал в затылок отработанными газами и безразличием.
Три часа ночи. Самое время для кошмаров. Моих — и чужих.
Радио шептало что-то о погоде, экономическом кризисе и очередном скандале в верхах. Все как всегда. Ничто не ново под луной, особенно в этом прогнившем насквозь городе.
Я не брал работу уже много лет. После той ночи на крыше Астор Плейс с Моной. После того, как пули разорвали воздух и очередную надежду на что-то человеческое в моей жизни. Мона ушла, как уходят все, кто имел несчастье быть рядом со мной. Словно я проклят — проклят видеть, как умирают близкие.
Мишель, Роза, Мона... Список длиннее похоронной процессии.
Телефонный звонок среди ночи редко предвещает что-то хорошее. Особенно когда на другом конце — охрипший голос твоего бывшего начальника, который говорит: "Нам нужен ты, Макс. Только ты".
И вот я здесь. Снова.
* * *
Заброшенный музей восточных искусств на окраине встретил меня тишиной и темнотой. Полицейские ленты трепетали на ветру, как желтые змеи. Пара патрульных машин с мигалками разбрасывали синие и красные блики по стенам и лужам. Словно маленький ад устроил вечеринку.
— Макс Пейн, — представился я молодому копу, перегородившему вход. — Меня вызвали.
Парень смотрел на меня, как на музейный экспонат. Возможно, я и был им — детектив старой закалки, реликт из прошлого. Памятник самому себе.
— Проходите, сэр. Они вас ждут внутри. Только... — он замялся, — там не очень приятно.
"Когда в моей жизни что-то было приятным?" — подумал я, но вслух не сказал.
Внутри пахло пылью, плесенью и еще чем-то... древним. Запах времени и тлена. Запах, который не спутаешь ни с чем. Запах смерти.
Они ждали меня в зале египетской коллекции. Три детектива, криминалист и что-то, лежащее на полу, накрытое брезентом. Стены были увешаны полустертыми иероглифами и выцветшими папирусами под стеклом.
— Пейн, — кивнул мне Джонсон, мой бывший босс. Постарел, но все тот же несгибаемый ублюдок с глазами, видевшими слишком много дерьма. — Спасибо, что пришел.
— Что тут у вас? — я не любил расшаркиваться.
Джонсон кивнул, и криминалист откинул брезент.
На полу лежал труп. Но не обычный труп. Кожа — серо-желтая, как пергамент, высохшая и натянутая на кости. Глазницы пусты, рот раскрыт в немом крике. Мумия. Настоящая чертова мумия, завернутая в почерневшие от времени бинты.
— Что за...
— Вот это самое интересное, — Джонсон указал на четыре алебастровые урны, стоящие вокруг тела. — Канопы. Древние египтяне хранили в них внутренности покойников. Печень, легкие, кишки и желудок.
— И чьи внутренности в этих?
— В том-то и дело, Макс. Они свежие. Не старше трех дней.
Я присел рядом с телом, разглядывая его. Что-то здесь было не так. Не просто не так — совсем неправильно.
— Кто-то играет в древнеегипетского бога смерти?
— Не только, — Джонсон указал на стену позади меня.
На ней, кровью — слишком ярко-красной, чтобы быть древней — было выведено: "КУЛЬТ АНУБИСА ВОССТАНЕТ".
— Поэтому мы тебя вызвали, Макс. Ты имел дело с культами раньше. Валькирия, помнишь?
Я помнил. Слишком хорошо помнил.
Внезапно свет замигал. Раз, другой. А потом погас совсем.
— Дерьмо, — выругался кто-то из детективов. — Генератор?
Но я уже не слушал. Потому что услышал другой звук. Сухой треск. Шорох. Как будто кто-то перебирал высохшие листья.
Или бинты.
Я обернулся, рука инстинктивно легла на пистолет. В тусклом свете аварийного освещения я увидел, как мумия — та самая, которая лежала безжизненно на полу — медленно, неестественно выгибаясь, поднимается на ноги.
— Какого хрена?! — крикнул Джонсон, и в этот момент существо бросилось вперед.
Время замедлилось, как это всегда бывает в момент опасности. Я видел каждое движение высохших конечностей, каждый отрыв бинтов от древней кожи. Моя Беретта словно сама прыгнула в руку, и я выпустил три пули в движущуюся фигуру.
Мумия дернулась, но не упала. Вместо этого она издала звук, похожий на скрежет песка о металл, и продолжила наступать.
Я перекатился в сторону, избегая костлявых пальцев, и выстрелил еще раз — в голову. Древний череп разлетелся, осыпаясь песком и пылью. Тело рухнуло на пол, рассыпаясь, как старая кукла.
В повисшей тишине было слышно только наше тяжелое дыхание.
— Что это, черт возьми, было? — голос Джонсона дрожал, и это пугало больше всего. Я никогда не видел его испуганным.
Я подошел к останкам, пнул то, что еще недавно было ходячим кошмаром. Среди распавшихся бинтов блеснуло что-то металлическое. Медальон с изображением головы шакала.
— Анубис, — сказал я, поднимая его. — Египетский бог мертвых.
Я посмотрел на кровавую надпись на стене, потом на урны с внутренностями, затем на останки того, что еще минуту назад пыталось нас убить.
— Кажется, ночь будет долгой, — произнес я, засовывая пистолет обратно в кобуру и чувствуя, как адреналин бежит по венам.
Прошло много лет, но ничего не изменилось. Я все так же привлекаю неприятности, как труп мух. И все так же не могу спасти тех, кого люблю.
Но может быть, сегодня я спасу кого-то другого. Если только смогу понять, что за чертовщина здесь творится.
Глава 2. Тени прошлого
Неужели Анубис пришёл за мной и привёл армию мертвецов? Вопрос вертелся в голове, пока я перезаряжал беретту. В этом городе слишком много тайн, и не все они должны оставаться похороненными.
Оставшиеся культисты Валькирии могли что-то знать. Информация в этом городе — как пуля: редко промахивается и обычно смертельна. Мне нужно было нырнуть в самое дно трущоб, туда, где даже полиция появляется только группами по пять человек. И то — только чтобы забрать тела.
Дождь превратил улицы в зеркала, отражающие неоновые вывески и мои собственные сомнения. Мокрая рубашка прилипла к телу, пистолет — к ладони. Так было проще — будто он стал продолжением руки.
***
Квартал встретил меня так же радушно, как тюрьма встречает бывших копов. Я не прошёл и пятидесяти ярдов, когда первая пуля просвистела над ухом.
— Пейн! Какого чёрта ты здесь забыл?! — прорычал кто-то из тени.
Мой ответ был на универсальном языке свинца. Три выстрела, два крика, один труп. Математика выживания проста и безжалостна.
Они наступали со всех сторон — культисты низшего ранга, те, кто когда-то поклонялся Валькирии, а теперь промышлял всем, что приносило достаточно денег для следующей дозы.
Перестрелка в узком переулке была похожа на танец — я двигался инстинктивно, уходя от пуль, выпуская свои в ответ. Время замедлялось, когда адреналин бил в кровь. Но даже адреналин не мог остановить пулю, разорвавшую мне плечо.
Боль прошила тело, заставив привалиться к холодной кирпичной стене. Кровь окрасила рубашку в тёмно-красный, присоединяясь к коллекции шрамов, которые я носил как напоминание о прошлых ошибках.
И тогда я увидел его. В тени, между мусорными баками и разбитой бутылкой виски. Анубис. Древнеегипетский бог с головой шакала. Он стоял неподвижно, наблюдая за мной, и его чёрный силуэт, казалось, поглощал свет. А затем... он засмеялся. Беззвучный смех, который я скорее почувствовал, чем услышал. Холодок пробежал по спине, когда он сделал шаг в мою сторону.
Страх. Чистый, первобытный страх сдавил горло. Я, видавший ад на земле, знакомый со смертью лучше, чем с самим собой, почувствовал настоящий ужас.
Когда видение исчезло, я обнаружил себя сидящим в луже собственной крови, с пистолетом, направленным в пустоту. Галлюцинации? Последствия кровопотери? Или нечто хуже?
***
Рингсби — главный информатор культа — обитал в подвале заброшенной прачечной. Когда-то он был их казначеем, теперь — последним хранителем тайн.
Я нашёл его сидящим в окружении свечей, с дрожащими руками и безумным взглядом.
— Пейн! — его голос сорвался на фальцет. — Я знал, что ты придёшь. Они сказали, что ты придёшь.
— Кто "они", Рингсби?
— Те, с кем никто не связывается. Никогда. — Его зрачки расширились до предела. — Даже Валькирия боялась их. Даже она!
Я схватил его за воротник.
— Анубис. Расскажи мне про культ Анубиса.
Рингсби побледнел ещё сильнее, хотя секунду назад это казалось невозможным.
— Они не культ, Пейн. Они... древнее. Намного древнее. — Он сунул мне в руки сложенный лист бумаги. — Склеп. Ищи в старом склепе на восточном кладбище. Там начало.
Внезапно его глаза расширились, рот открылся в беззвучном крике. А потом... его кожа начала тлеть. Без дыма, без пламени — он просто начал гореть изнутри, как будто какая-то невидимая сила выжигала его плоть.
Через несколько секунд от Рингсби осталась лишь горстка пепла и запах обугленной плоти. Я стоял, парализованный увиденным. Рингсби, человек, который смеялся в лицо смерти и играл с демонами, умер в состоянии абсолютного, неподдельного ужаса.
***
По дороге в участок мысли путались в голове. Я знал Рингсби — этот человек с улыбкой встречал вооружённые отряды спецназа. Что могло так напугать его?
Дождь усилился, превратившись в стену воды. Фары встречных машин размывались в золотистые пятна. Я не заметил грузовик, пока не стало слишком поздно.
Удар отбросил мою машину к обочине, мир перевернулся несколько раз. Когда всё остановилось, я висел вниз головой, пристёгнутый ремнём безопасности, с новой коллекцией порезов и, вероятно, парой сломанных рёбер.
Сквозь разбитое лобовое стекло, в пелене дождя, я снова увидел его. Анубис стоял посреди дороги, неподвижный и величественный, не обращая внимания на дождь. Он смотрел прямо на меня, и боль, пронзившая тело, была не от аварии — она шла откуда-то глубже, словно из самой души.