Приближающиеся шаги отвлекли Зоуи от мыслей. На нее надвигались Диллерт и Барон, и чем ближе они подходили, тем у´же казался ей коридор. Места, чтобы свободно пройти обоим, было явно недостаточно. Расстояние между ними все уменьшалось, и с каждым шагом приближавшийся Диллерт становился выше и выше. Его губа искривилась в улыбке, а тонкие усы извивались, как какая-то ядовитая гусеница. Страх ее был нелогичным, ведь Зоуи знала, что он не может прикоснуться к ней или сделать то, что предлагал его взгляд, – и тем не менее она боялась. Зоуи вдруг ощутила спиной холодный бетон и, заметив, что прижалась к стене, немного на себя разозлилась. В этот момент она почувствовала запах – едкое зловоние тела Диллерта смешивалось с ароматом ванили, которым пахла вся их постиранная одежда. К горлу ее подступила тошнота.
– Милашка, – долетел до Зоуи шепот Диллерта, когда он проходил мимо. Он ни разу не оглянулся, но она услышала смешок Барона – тихий, клокочущий звук, который легко можно было принять за кашель. Она задрожала и стиснула зубы. В этот самый момент из зала собраний вышел Саймон и завертел головой, пытаясь отыскать ее взглядом. Увидев ее, Саймон направился к Зоуи, и она почувствовала к нему благодарность. Она знала, что Саймон готов убить ради нее – или умереть. Она в этом не сомневалась, хотя он никогда и не говорил. Словно это было просто его работой, более привлекательным занятием в числе прочего.
Когда он подошел к Зоуи, то сразу же понял, что что-то не так. Он остановился достаточно близко и, заглянув ей в глаза, спросил:
– Ты в порядке?
– Да.
– Уверена?
– Да.
– Я тебе не верю.
– Я в порядке. Пошли, – последнее слово Зоуи сказала нарочито громко. Саймон медленно кивнул и повел ее вниз по коридору.
В своей комнате Зоуи стремительно переоделась, стянув с себя ненавистное платье и бросив его на пол. К ее злости на секунду прибавилось и другое чувство – торжество неповиновения, которое тут же рассеялось, когда она поняла, что, кроме нее, подбирать платье некому. Но пока она решила оставить на полу этот скомканный кусок уродливой ткани. Выходя из комнаты, она наступила на него и отшвырнула пяткой.
Коридор был пуст, за исключением Лили и Стивена. Лили торопливо заковыляла к ней, кривовато улыбаясь, и это зрелище всегда поднимало настроение и одновременно заставляло сердце Зоуи сжиматься. Она схватила девочку за руку.
– Готова поработать, Лили?
– Ага. Аботать, – ответила Лили, зашатавшись на месте, но Зоуи крепко ее подхватила. Вместе они прошли по коридору, пока их взору не открылась лестница. Тихо обсуждая что-то, наставники шли позади и догнали их только тогда, когда девушки добрались до выхода первого этажа у основания лестницы. Саймон поднес свой браслет к сканеру и разблокировал стальную дверь.
Этаж гудел, словно улей. Стены его словно вибрировали от мощи машин позади них. Техническая комната слева была, пожалуй, самым большим помещением на первом этаже. Зоуи побывала там всего несколько раз, всегда в сопровождении Саймона и охранника. Там стояли машины в два раза выше ее, спрятанные за огромными корпусами. Внутри непрерывно гулял горячий кислый ветер, наполненный запахом паленой пыли. Даже беруши внутри этой комнаты не могли сдержать звуков – высокого рева и шумных басов, от которых кровь стыла в жилах.
Зоуи и Лили двинулись дальше, оставив позади эту громкую комнату. Справа от них простирался тренажерный зал для растяжек и упражнений, который им разрешали посещать в плохую погоду. Им позволяли использовать машины для аэробных нагрузок, но касаться силового оборудования было категорически запрещено. Это потому, что они не хотят, чтобы мы стали сильными, сказала ей Мика однажды. Здоровыми – да. Сильными – ни в коем случае. Мика всегда умудрялась выражать собственные мысли Зоуи.
В самом конце коридора перпендикулярно друг другу располагались две двери. Та, что была напротив Зоуи, вела на улицу для прогулок. Рядом с ней стоял охранник, положив руку на приклад пистолета. Она не помнила его имени, но глянула на него вопросительно. Зоуи никогда не видела, чтобы они использовали пистолеты. Насколько она знала, это было запрещено. Вот почему охранники всегда носили с собой штыки. Что-то в его позе подсказало Зоуи: он ждал, чтобы они побыстрее исчезли. Зоуи покрепче схватила руку Лили и заспешила к другой двери, по левую сторону от них. Не дожидаясь Саймона, Зоуи поднесла собственный браслет к сканеру. Это была единственная дверь во всем здании, которую девушки могли открыть самостоятельно.
– Давай-ка останемся здесь. От этих долбаных машин у меня раскалывается голова, – сказал наставник Лили Саймону. – Они никуда не денутся.
– Это не по уставу, – ответил Саймон.
– Там у них есть камера, а единственный способ войти и выйти – эта дверь. И мы будем стоять прямо тут, – настаивал Стивен.
– Все в порядке, Саймон, – произнесла Зоуи. – Все будет хорошо, – она кивнула ему и, прежде чем он успел возразить, подхватила Лили и нырнула с ней в прачечную.
Потолок здесь был выше шести метров. Голые стены без единого поручня – выкрашены грязно-желтой краской. А может, когда-то они были белыми, но не устояли перед натиском времени и потускнели. Посреди этой комнаты, плечом к плечу, стояли два гиганта из нержавеющей стали: стиральная машина и сушилка. В дальнем конце помещения из потолка торчали три соединенных друг с другом желоба. Под ними стояли широкие бельевые корзины, переполненные разноцветной одеждой. Черный глаз камеры в центре комнаты был направлен вниз. Зоуи обернулась.
– Пойдем, Лили, давай поработаем.
Вдвоем они начали сортировать белье и отправлять его в стиральную машину. С того самого раза, когда они сделали это впервые, прошло много времени, и весь азарт успел рассеяться. Теперь это было смертельно скучно.
Зоуи включила стиральную машину, и комната наполнилась звуками и ожила. Было не настолько громко, чтобы спасаться берушами, к тому же за много лет Зоуи успела привыкнуть к этому звуку. И все двадцать минут, пока одежда стиралась, они сидели на полу и чертили на его пыльной поверхности. Лили раскачивалась рядом с Зоуи и восторженно взвизгивала каждый раз, когда ей удавалось написать слово без ошибок.
А Зоуи рисовала круг за кругом. Это были стены, и не имело значения, круглые они на самом деле или квадратные. Главное, что работу свою они выполняли безукоризненно.
Зоуи встала и направилась к желобам, торчащим из потолка. Их темные кратеры тянулись вверх и терялись в непроглядном мраке. Даже если бы Лили подтолкнула ее, думала Зоуи, как бы она поднялась по скользким металлическим стенкам? Ну а если бы и поднялась на следующий уровень, что дальше? Там все равно были бы стены, охранники и камеры. Ничего бы не изменилось, а ее бы просто наказали.
Машина прогудела о завершении стирки, и они перенесли одежду в сушилку. Через полчаса девушки повторили весь процесс еще раз и отнесли тяжелые корзины, стоявшие вокруг стены у сушилки, к складному столу. Он был довольно большим, два с половиной метра в длину и не меньше метра в ширину. За ним располагался встроенный в стену лифт для одежды, который поднимался до четвертого этажа. Он состоял из трех выдвижных лотков, расположенных на расстоянии двадцати сантиметров друг от друга. Вся одежда, в зависимости от типа, складывалась и помещалась в определенный лоток. А когда лифт полностью загружался, они нажимали кнопку в стене и дверцы его смыкались. На каждом этаже он тормозил и разгружал очередную партию, пока не оставался совершенно пустым. И каждый раз Зоуи прикидывала, могла бы она сама на нем подняться. Во-первых, она не представляла, как сумела бы поместиться между полками. Ей всегда было слишком страшно попробовать – при том, что наставники обычно находились поблизости. Это был первый раз за несколько месяцев, когда их не оказалось рядом. Нет, Зоуи все-таки не понимала, как могла бы туда поместиться. Разве что отстегнуть один из лотков?.. Но опять же, что это ей даст?
Ничего.
Она находилась здесь для единственной цели – постирать одежду и вернуть ее. Чтобы люди надели, испачкали, отправили ее по желобу и чтобы все повторилось заново.
Зоуи услышала протяжный скрип и с удивлением взглянула на собственные руки, скрутившие воротник униформы так сильно, что тот начал лопаться по швам. Она отпустила воротник, разглядывая обескровленные дрожавшие пальцы.
– Ты любишь птичек, Лили? – спросила она очень тихо. Взглянув на камеру, Зоуи убедилась, что находится вне поля зрения. Это было единственное место помимо комнаты и туалетов, где можно спрятаться от посторонних глаз.
– Тичек? – переспросила Лили.
– Да, птичек. Тебе нравится, как они летают? Какие они… – Зоуи запнулась, – свободные?
Ну вот, она произнесла это. «Свободные». Каким же волшебным было это слово, какой необыкновенный привкус на языке оно оставляло…
– Бодные? – повторила Лили, продолжая складывать рубашку. Ее края она соединила криво, и нужно было складывать заново. Зоуи вырвала из ее рук рубашку и, схватив Лили за запястья, начала размахивать ими вверх и вниз. Глаза Лили, потеряв фокус и слегка скосившись, расширились от неожиданности и страха.
– Разве ты не хочешь стать птицей, Лили? Разве не хочешь промчаться над стеной и улететь отсюда подальше? Туда, где они не смогут указывать нам, что делать? Где они не смогут бросить нас в карцер?
Нижняя губа Лили задрожала, а из ее глаз брызнули слезы. «Ой», – всхлипнула она, рыдая, и Зоуи увидела, как сильно сжала ее запястья. Слишком сильно.
Она отпустила их, и Лили отшатнулась, продолжая громко плакать. Маленькие плечи ее тряслись от рыданий. Зоуи обмякла и оперлась на складной стол позади. Потом медленно протянула руку Лили, чтобы аккуратно обнять ее.
– Мне очень жаль, Лили. Прости меня.
– Ой-ой-ой, – продолжала всхлипывать Лили, – ой, Зи.
– Я знаю, прости меня. Тсс, тише… прости, – она начала поглаживать Лили по волосам и закрыла ее глаза.