«Это место не является не чем иным, кроме как простым географическим пунктом, — писал Эйзенхауэр Монтгомери, — а потому оно не представляет для меня никакого интереса. Моим главным намерением является желание уничтожить войска противника и сломить его способность к сопротивлению».
Эйзенхауэр пошел даже на уступки советской стороне. Он высказал согласие «дождаться» Красной Армии на рубежах по Эльбе. Согласно его представлениям Монтгомери должен был наступать на север в направлении Дании и портовых городов, расположенных на побережье Балтийского моря. Продвижение по территории Южной Германии же должно было осуществляться серединной частью 12-й армейской группы.
Нельзя не отметить того обстоятельства, что Эйзенхауэр был очень удивлен несдержанной реакцией англичан на его планы. Он писал в Вашингтон, что не изменит свой стратегический замысел только потому, что кто-то решил, будто бы политические соображения являются важнее сугубо военных факторов. В этом его поддерживал генерал Маршалл. Его позицию можно было бы выразить одним предложением, которое содержалось в ответе Эйзенхауэру: «Лично для меня было бы прискорбным, если бы жизни американских солдат приносились в жертву исключительно по политическим целям». Американские генералы пошли еще дальше — они заявили англичанам, что на поле боя лучшим судьей, который выносит оценку заданиям, порученным армии, является только главнокомандующий. Но при этом сам Эйзенхауэр не отрицал того, что если бы при случае представилась возможность взять Берлин «малой кровью», то он, конечно же, не отказался бы от этого.
Общее наступление англо-американских войск после окружения группы армий «Б» в Руре
29 марта 1945 года генерал-майор Дин телеграфировал из Москвы и запросил у американского командования сведения, которые могли пригодиться на тот случай, если бы Сталин согласился обсудить совместный план боевых действий в Германии. Дин привел целый список пунктов, по которым Сталин мог захотеть получить предельно подробную информацию. Перечислим их:
1) расположение военных частей в настоящий момент;
2) подробности и детали запланированных военных операций;
3) информация о том, силами каких армий будет наноситься основной удар;
4) краткая оценка немецких позиций и предполагаемых действий Вермахта.
Вечером 29 марта в районе 20 часов 15 минут в Москву поступил ответ. Забегая вперед, скажем, что в субботу 31 марта 1945 года американский Генеральный штаб выразил полное доверие Эйзенхауэру. При этом позиция американцев совпадала с позицией англичан только в одном моменте. Генералу Дину в Москву было передано, что Эйзенхауэр не считал возможным передать «русским» детали военных операций, разработанных в Ставке союзных экспедиционных войск. Более того, англичане через своего представителя в военной комиссии, адмирала Арчера, отказались предоставлять подобные сведения через Эйзенхауэра. Между тем сам американский генерал был уполномочен и далее самостоятельно вести переговоры с советским командованием и лично Сталиным. Американский Генеральный штаб продолжал придерживаться точки зрения: «Единственной целью должна оставаться скорейшая и полная победа над Германией!»
Из Реймса, где располагалась штаб-квартира Эйзенхауэра, американский генерал телеграфировал Дину в Москву. Он приказывал впредь более не передавать Сталину никаких подробностей о предстоящем наступлении на Западном фронте. На меморандум Монтгомери Эйзенхауэр ответил лишь 31 марта, то есть фактически спустя 48 часов после того, как англичане выдвинули свои требования. В тот же самый день Эйзенхауэр сделал обращение к немецкому народу, в котором он призвал немецких солдат прекращать бессмысленную борьбу и сдаваться в плен.
В тот же самый день в Москве Сталин встречался с британским и американским послами, а также главами военных миссий этих двух стран (США и Великобритании) генерал-майором Дином и адмиралом Арчером. Во время этой встречи генерал Дин вручил Сталину послание Эйзенхауэра, которое, якобы, стало «яблоком раздора» среди западных союзников. Сталин принял предложение Эйзенхауэра. Он полагал, что в какой-то момент Германия должна была разделиться на две половины. Но притом сам Сталин придерживался мнения, что с наиболее ожесточенным немецким сопротивлением как Красной Армии, так и войскам западных союзников предстояло столкнуться отнюдь не в Центральной или Северной Германии, а на территории Баварии и Чехословакии.
Сам Сталин, как мы знаем хотя бы из истории, был очень опытным и расчетливым политическим игроком, чтобы сразу же раскрыть представителям западных держав все свои планы. Главам военных миссий было объявлено, что для принятия окончательного решения ему (Сталину) требовалось для начала проконсультироваться со своим штабом. Единственное, что обещал советский правитель, было намерение дать ответ Эйзенхауэру в ближайшие 24 часа. Когда четыре иностранца покинули Кремль, Сталин связался с маршалами Жуковым и Коневым. Он отдал им приказ незамедлительно прилететь в Москву, чтобы 1 апреля 1945 года принять участие в обсуждении данного важного вопроса.
Глава 2Положение на Восточном фронте
Если мы посмотрим на Восточный фронт в начале 1945 года, то заметим, что его очертания постоянно менялись. 12 января 1945 года части Красной Армии начали генеральное наступление, быстро продвигаясь вперед на «польском» участке Восточного фронта, ширина которого составляла 750 километров. Здесь в бой вступили 210 советских стрелковых дивизий, 22 бронетанковых корпуса, 3 кавалерийских корпуса и 27 отдельных бронетанковых бригад. Всего же 13 тысячам советских танков на тот момент немцы могли противопоставить около 3500 немецких танков, которые были включены в состав 164 крупных немецких соединений групп армий «А» и «Центр». При этом часть данной техники находилась в районах, которые не были затронуты советским наступлением.
Если говорить о составе групп армий, то можно привести следующие сведения. В состав группы армий «А», которой командовал генерал-полковник Йозеф Гарпе, входили:
— 1-я танковая армия (Хейнрици),
— 17-я армия (Шульц),
— 4-я танковая армия (Грезер),
— 9-я армия (фон Люттвиц).
Командованию группы армий «Центр» (генерал-полковник Рейнхардт) подчинялись:
— 2-я армия (Вайсс),
— 4-я армия (Хоссах),
— 3-я танковая армия (Payсс).
Для того чтобы более точно оценить соотношение сил, приведем только один пример. 4-я танковая армия, которой командовал генерал бронетанковых войск Грезер, могла противопоставить наступавшим частям 1-го Украинского фронта только семь пехотных дивизий. Этих сил явно было недостаточно, чтобы сдержать советское наступление.
Между 12 и 15 января 1945 года, во время генерального зимнего наступления, советские войска смогли прорвать немецкий фронт по Висле и реке Нарев. Части под командованием маршала Жукова (1-й Белорусский фронт) к 31 января смогли достигнуть немецких городов Франкфурт-на-Одере и Кюстрин. На данном участке Восточного фронта им удалось форсировать реку и образовать несколько плацдармов на западном берегу. Один из плацдармов находился севернее Фюрстенберга, плацдарм поменьше — к югу от Франкфурта и еще два крупных плацдарма — к югу и к северу от Кюстрина. Таким образом, Красная Армия пыталась занять предельно выгодные позиции для последующего наступления на Берлин. В планах советского командования было захватить все транспортные узлы, располагавшиеся между Франкфуртом и Кюстрином. Благодаря этому советские войска могли без особых проблем форсировать Одер. Но, как оказалось, полученное во время стремительного январского наступления тактическое преимущество не могло быть использовано Красной Армией, так как передовые части, располагавшиеся по Одеру, были лишены не только резервов, но и необходимого снабжения. Сами же линии снабжения оказались очень вытянутыми с запада на восток. Недостаток продовольствия приводил к тому, что во многих тыловых частях Красной Армии стали развиваться такие позорные явления, как мародерство и насилие над мирным населением. Впрочем, советское командование всеми силами пыталось бороться с грабежами в оперативном тылу. Но ни одна из советских частей не была охвачена проявлениями распада. Повсюду соблюдалась жесткая дисциплина. В первую очередь это касалось подразделений, находившихся на передовой.
Немецкие части, перешедшие в оборону, смогли более-менее успешно стабилизировать линию фронта. Фронт стал проходить по береговой линии Одера и Лужицкой Нейсе. При этом сам Вермахт имел одно неоспоримое тактическое преимущество — его дивизии могли свободно действовать за так называемой «внутренней линией». Это означало сокращение линии фронта почти на 300 километров, что позволяло немцам достигнуть оптимального соотношения для данной ситуации сил. Кроме этого, в феврале 1945 года неожиданно началась оттепель. Она позволила немцам усилить свою оборону. Часть территорий стала и вовсе непроходима, что стало дополнительной естественной преградой для частей Красной Армии.
Расположившаяся по Одеру группа армий «Висла», которой командовал рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, успешно смогла преодолеть «кадровый кризис». Под давлением Гудериана Гитлер решился заменить не имевшего никакого боевого опыта Гиммлера на генерал-полковника Хейнрици[2], который слыл крупным специалистом по оборонительным боям. Группа армий «Висла» занимала позиции по Одеру от Балтийского моря до устья Нейсе. Причем 3-я танковая армия располагалась на северном фланге (от Балтийского моря до канала Финнов), а 9-я армия удерживала всю южную часть линии обороны, вплоть до границ позиций группы армий «Висла».
Во время зимнего отступления обе эти армии понесли огромные потери как в живой силе, так и в технике. В качестве пополнения они получили большое количество добровольцев, которые в отличие от воодушевления не могли похвастаться хорошей военной подготовкой.