— Происходит то, что здесь Империя, а ты…
Синджир снова выкручивает нос толстяка. Тот кричит.
— Избавь меня от пустой болтовни. Подробности. Зачем вы здесь? Да еще со штурмовиками?
— Не знаю…
Синджир повторяет операцию. Снова крик.
— Клянусь, не знаю! Хотя что-то в самом деле происходит. Все случилось очень быстро. Я… мы прилетели с «Бдительного», а потом отключилась связь и началась блокада…
Синджир бросает взгляд на Пока:
— Знаешь что-нибудь про отключение связи? Или про блокаду?
Бармен пожимает плечами.
Вздохнув, Синджир бьет кулаком в лицо толстяка.
Голова того отскакивает назад, и он лишается чувств. Опустив его на пол, Синджир обращается к Поку:
— Придется тут кому-нибудь прибраться. Удачи, что ли?
А затем он выходит из кантины, насвистывая себе под нос.
ИнтерлюдияЧандрила
Размытое изображение.
Звук ударов — бум, бум, бум!
Картинка вздрагивает. На секунду она становится еще менее четкой, а затем не слишком изящно фокусируется.
Появляются две женщины. Одна из них — человек: высокая, худая, делового вида. Темные волосы зачесаны вверх, словно готовая обрушиться волна. В ожерелье на ее шее, напоминающем стайку сцепленных вместе птиц, отражается солнце. На ее лице широкая, хорошо отработанная улыбка.
Вторая женщина, чуть ниже ростом, — панторанка с голубой кожей. Золотистые волосы заплетены в простую косу. Столь же проста и ее одежда — кто-то мог бы назвать ее практичной и скромной, другой назвал бы тусклой, унылой или даже безвкусной. Единственные ее украшения — пара серебряных браслетов. Она тоже улыбается, хотя и слегка нервно.
Позади них — скромная панорама столичного города Ханна.
Первая женщина, Трейсин Кейн, обращается к трандошанину за камерой:
— Как дела, Лаг?
— Было плохо, — доносится из-за камеры шипящее рычание. — Я по ней стукнул. Теперь должно быть хорошо.
Трейсин, словно извиняясь, пожимает плечами.
— Старая техника, — говорит она второй женщине — Олии Чоко. — Не всегда работает как надо.
— Это ваша первая передача, — замечает Олия. — Вполне могу понять.
— Думаю, сегодня дебют у нас обеих, — смеется Трейсин. Смех ее кажется не вполне искренним, — возможно, это тоже плод ее усилий и тренировок, как и улыбка. — Значит, так. Я начну интервью и дам короткое введение: так, мол, и так, первый день нового Галактического сената, новая заря для Галактики, — а потом представлю вас: Олия Чоко, пресс-секретарь Мон Мотмы и нового Сената. Потом двинемся дальше.
— Здорово, — соглашается Олия и делает глубокий вдох. — Просто здорово.
— Похоже, вы нервничаете.
— Да… слегка.
— Все будет хорошо. Вы красивая. У вас экзотическая внешность. Вы сможете хорошо себя подать.
— О! — Олия поднимает палец. — Вы ведь покажете панораму, которая сейчас за нами? Ханна отражает скромные начинания Сената — мы здесь ради народов Галактики, всех тех, кто трудится не покладая рук. И Мон Мотма родом отсюда, так что…
Трейсин кладет руку на плечо Олии:
— У нас все есть.
— И еще… не забудьте показать художественную инсталляцию на городской площади из шлемов штурмовиков, выкрашенных в разные цвета и помеченных разными символами — цветками, звездами, эмблемами Альянса. Ее автор…
Трейсин сжимает руку Олии:
— Я же сказала, у нас все есть. Мы отсняли все, что требовалось. Вы последнее звено в цепи. Мы беседуем с вами, затем появляется Сенат. Все будет как надо. Вы хорошо себя чувствуете?
Олия колеблется, натянуто улыбаясь. Вид у нее как у впавшего в панику летучего мышескварка, застывшего в луче шахтерского фонаря, но она все же кивает.
— Да, все хорошо. У меня все получится.
Трейсин показывает на камеру.
— На счет «три», Лаг. Три. Два… — Она одними губами произносит «один». — С вами Трейсин Кейн. Сегодня первый день работы сети «Королева Ядра». Рядом со мной Олия Чоко, пресс-секретарь канцлера Мон Мотмы и нового Галактического сената, обосновавшегося на Чандриле…
Глава четвертая
В воздухе парит дроид-дознаватель. В его нижней части с жужжанием и щелчком открывается маленькая панель. Оттуда выдвигается рука с парой жуткого вида пинцетов. Они столь точны и остры, что вполне могли бы извлечь из черепа человеческий глаз — чем, возможно, этот дроид когда-то действительно занимался. Рука тянется к цели.
Схватив десятигранную игральную кость, она поднимает ее и бросает.
Кость со стуком катится по доске и останавливается. Семь очков.
Громким и монотонным механическим голосом дроид произносит:
— ИТАК, МНЕ ПРЕДСТАВИЛСЯ ШАНС ПРИОБРЕСТИ НОВЫЙ РЕСУРС. Я ПОКУПАЮ ЛИНИЮ ПОСТАВКИ СПАЙСА. ВМЕСТЕ С ЕЩЕ ЧЕТЫРЬМЯ МОИМИ ЛИНИЯМИ ПОСТАВКИ СПАЙСА ВСЕГО ПОЛУЧАЕТСЯ ПЯТЬ, ЧТО ДАЕТ МНЕ ОДНО ПОБЕДНОЕ ОЧКО. ТЕПЕРЬ Я ВЫИГРЫВАЮ СО СЧЕТОМ ШЕСТЬ К ПЯТИ.
Теммин разочарованно хмурится. Доска между ними представляет собой карту из бесчисленных шестиугольных территорий. Некоторые шестиугольники содержат планеты, другие — звезды, астероидные поля или туманности.
Он ни разу не выигрывал в «Галактическую экспансию» у переделанного дроида-дознавателя. Но и никогда еще не был столь близок к успеху.
— Сбавь обороты, самоуверенный болван! Одно очко — еще не победа.
Парень бросает кость — пять. Недостаточно, чтобы заслужить новый ресурс, но он может разместить еще один торговый путь или контрабандистский маршрут. Нужно подумать. Теммин откидывается на спинку кресла. Взгляд его блуждает по мастерской и лавке, по полкам и столам, заваленным всяческим барахлом: деталями дроидов-астромехов, обломками космических кораблей, разобранными бластерами. В углу стоит дроид-ремонтник WED, давно не работающий и сам требующий ремонта. Над головой на переплетении тросов висит мотоспидер с отметинами от попаданий лазера.
А у дальней стены — старый боевой дроид Торговой федерации, в сложенном состоянии, замотанный в потрепанное одеяло.
Это не В2 — военный дроид, с орудиями на предплечьях и тяжелой броней на груди.
Это и не дройдека — приземистая машина смерти, похожая на плод любви скорпиона из джунглей с термодетонатором на колесах.
Это всего лишь старый В1. Жестянка.
Здесь все вокруг либо напоминает старый хлам, либо им и является.
Теммин берет карточку с контрабандистским маршрутом, помеченным красной пунктирной линией, и уже собирается положить ее на доску, когда дроид-дознаватель внезапно поворачивается, словно кого-то увидев.
— К ВАМ ПОСЕТИТЕЛИ, — докладывает он.
Хрустнув пальцами, Теммин встает, изображая наигранную улыбку торговца. Оттолкнув ногой кресло на колесиках, он поворачивается и оказывается лицом к лицу с тремя головорезами. Улыбка его исчезает, но лишь на секунду.
— Куривар, иторианец и абеднедо заходят в лавку старьевщика, — острит он, но тем, похоже, нисколько не весело. — Прямо как начало анекдота. Вот только, если его приходится объяснять, смешным он уже не будет. — Юноша хлопает в ладоши. — Чем могу помочь, господа?
— Я женщина, — бросает куривар, делая шаг вперед. Она поправляет малиновый плащ и выставляет вперед подбородок. На голове у нее изогнутый спиралевидный рог, бледный язык облизывает чешуйчатые губы.
На ее бедре — длинный зазубренный нож.
Теммин знает, кто она. Он знает всех троих.
Абеднедо с мясистыми носовыми щелями и кожистыми усиками вокруг морщинистого рта — Тумата Ри, более известный как Тумс.
Иторианец с сонным взглядом, в потертом пальто, с бластером на плече, похожем на древесную ветку, — Герф.
Куриварка — Мекариал Грейвин. Честно говоря, Теммин действительно считал ее мужчиной. У куриваров непросто различить пол.
Все трое работают на Сурата Нуата — вернее, принадлежат ему. Они — собственность салластанина.
— Мадам, — Теммин широко разводит руки, — чем могу сегодня служить? Какие удовольствия со свалки вам предложить?
— Не брызжи ранкорьей слюной, комок блевотины, — встревает абеднедо.
— Ты обокрал прекрасного спасителя Мирры, Сурата Нуата, — добавляет на своем языке иторианец.
— Да вы что? — Парень выставляет вперед ладони. — Мы тут все друзья. Я никогда ничего не взял бы у Сурата. Вы же меня знаете.
— Ты обокрал Сурата, — шипит куриварка. — Даже хуже — ты смертельно его оскорбил, забрав то, что по праву принадлежит ему.
Теммин знал, что этот день рано или поздно настанет, только не думал, что столь скоро. К горлу подступает неприятный комок.
— Оскорбить Сурата? Да мне и в голову такое не могло прийти! О его хитрости и изворотливости мы все можем только мечтать. Не знаю, что, по-вашему, я у него украл, но…
Куриварка Мекариал делает еще один шаг к нему.
— Вспомни хорошенько, что случилось на Трабзонской дороге. Ничего в мозгах не щелкает?
Юноша нервно щелкает пальцами — привычка, которую он перенял у отца.
— Вы про транспортный корабль, который там разбился? Нет-нет… в смысле — да, я однозначно подобрал все, что там осталось. И оно теперь принадлежит мне. Но я понятия не имел, что это корабль Сурата…
— Там повсюду герб его гильдии! — шипит абеднедо Тумс. Свисающие с его лица кожистые усики вздрагивают.
— Я не мог его увидеть — на транспортник напали уугтины. Ну, знаете, те дикари? Они полностью опалили его снаружи, поджарили, словно неощипанного флора-кита.
— Но внутри ты нашел чем поживиться, — обвинительным тоном заявляет Мекариал.
— Этот орешек оказался им не по зубам. В смысле — уугтинам. Их грубым ножам люк не поддался, но у меня был резак, и… — Теммин издает притворный смешок. — поверьте, друзья, я не знал, у кого беру добро.
Естественно, он знал. Так же как и то, что однажды этот день наступит. Но потенциальная прибыль…
Если он рассчитывает когда-нибудь скинуть Сурата с трона, нужно играть по-крупному. Никаких слабостей, мягкости, колебаний — только масштабные действия, беря быка за рога.
— То оружие у тебя еще осталось? — спрашивает Тумс.