После чая пришел отец и поиграл с гостями и с девочками в «Буквы». Ну хоть что-то. Но потом наступило время ужина, и этот ужин мне никогда не забыть. Освальд чувствовал себя героем книги, который делает что-то «из последних сил». Вряд ли я когда-нибудь раньше радовался, что пора идти в постель, но в тот раз обрадовался.
Когда гости легли, мы устроили совет в комнате девочек, и Дора сообщила, что Дейзи пришлось помочь расстегнуть все пуговицы и развязать все завязки, хотя девчонке уже почти десять лет, а Денни сказал, что не может заснуть без света.
Мы все сидели на кровати из красного дерева с балдахином и зелеными занавесями; такая кровать очень хорошо подходит для того, чтобы превратить ее в шатер, только экономка нам не разрешает.
– Какой кошмар, а? – спросил Освальд.
– Завтра они будут вести себя бойчее, – сказала Элис. – Они просто стесняются.
Дикки ответил, что стесняться не грех, но зачем вести себя как полные идиоты?
– Они боятся. Понимаете, мы все для них чужие, – объяснила Дора.
– Мы же не дикие звери и не индейцы, мы их не съедим. Чего бояться-то? – спросил Дикки.
Ноэль высказал предположение, что наши гости – заколдованные принц и принцесса. Их превратили в белых кроликов, а когда волшебство закончилось, изменились только их тела, а души остались кроличьими. Освальд велел брату умолкнуть.
– Кой смысл в твоих выдумках? Надо решить, что делать. Нельзя допустить, чтобы эти хлюпики испортили нам каникулы.
– Нельзя, – согласилась Элис. – Но не могут же они вечно оставаться хлюпиками. Может, они стали такими из-за тетки Мёрдстон. Она кого угодно превратит в хлюпика.
– Все равно, еще одного такого дня мы не переживем, – сказал Освальд. – Надо что-то придумать, чтобы пробудить их от хлюпиковой лета… Как ее там? Ле-тар-гии. В общем, спячки. Что-нибудь внезапное и решительное.
– Ловушка! – предложил Эйч-Оу. – Пусть попадутся в нее, как только встанут. А на ночь подложить им в постель яблочный пирог.
Но Дора и слышать об этом не хотела и, надо признать, была права.
– А может, придумаем хорошую игру, как в те времена, когда мы искали сокровища? – сказала она.
– Какую именно игру? – поинтересовались мы.
Но она не знала.
– Это должна быть хорошая, долгая игра, – сказал Дикки. – Если они захотят, пусть играют с нами, а если не захотят…
– Тогда я почитаю им вслух, – вызвалась Элис.
Но мы закричали:
– Ты что, не надо! Начнешь – и тебе придется читать им все каникулы!
– Я совсем другое хотел сказать, – заявил Дикки. – Я хотел сказать, что если они не захотят играть, пусть занимаются чем угодно.
С тем, что надо что-то придумать, согласились все, но никому не приходило стоящих идей. В конце концов совет разошелся, так ничего и не придумав, потому что экономка миссис Блейк пришла и погасила свет.
Но на следующее утро за завтраком (оба чужака сидели за столом такие розовые и чистенькие) Освальд вдруг сказал:
– Придумал! Мы устроим в саду джунгли.
Остальные согласились, и мы обсуждали идею до конца завтрака. Маленькие чужаки знай себе твердили: «Не знаю», о чем ни спроси.
После завтрака Освальд потихоньку отвел своих братьев и сестер в сторону.
– Вы согласны позволить мне сегодня побыть главным? Ведь это я придумал насчет джунглей.
Все согласились, и Освальд сказал:
– Будем играть в «Книгу джунглей». Чур, я Маугли! А остальные могут быть кем угодно – отцом и матерью Маугли или любым из зверей.
– Вряд ли те двое читали про Маугли, – сказал Ноэль. – Похоже, они вообще ничего не читают, кроме учебников.
– Ну, зверей-то они изобразить смогут! Для этого большого ума не надо.
На том и порешили.
И вот Освальд (дядя Альберта иногда говорит, что он – прирожденный организатор) начал строить планы, как устроить джунгли. День для игры выдался самый удачный: наш индийский дядя уехал, отец уехал, миссис Блейк собиралась уходить, а у горничной был выходной.
Перво-наперво Освальд решил избавиться от белых мышек… В смысле от маленьких милых гостей. Он объяснил им, что во второй половине дня мы будем играть, и тогда они смогут изображать кого угодно, дал им «Книгу джунглей» и велел прочитать те рассказы, в которых говорится про Маугли. Потом отвел чужаков в укромное место среди садовых кадок и вернулся к остальным. Мы провели роскошное утро, сидя под кедром и обсуждая, что будем делать, когда миссис Блейк уйдет. Она ушла сразу после обеда.
Когда мы спросили Денни, кого он хочет изображать, оказалось, что он вообще не прочитал рассказы, которые ему отметил Освальд, а прочитал только про белого котика и Рикки-Тикки-Тави.
Тогда мы решили сперва сделать джунгли, а после переодеться для своих ролей. Освальд чувствовал себя слегка неловко, ведь он бросил чужаков одних на все утро, поэтому он назначил Денни своим помощником. Денни и вправду очень помог. У него оказались ловкие руки, и если он что-то делал, переделывать за ним не приходилось. Дейзи тоже могла бы прийти, но не захотела отрываться от чтения, и мы любезно оставили ее с книжкой – с гостями всегда надо обращаться любезно.
Кусты, как любой догадается, должны были стать джунглями, а лужайка под кедром – поляной в дебрях. Лужайку под кедром не видно из окон, поэтому мы ее и выбрали.
Потом мы начали собирать вещи.
Стояла жара – в такую жару солнце белое, а тени темно-серые, а не черные, какие бывают вечером.
Чего мы только ни напридумывали! Конечно, сперва мы натянули на подушки звериные шкуры и разложили на траве так, чтобы они как можно больше походили на настоящих зверей. Потом позвали Пинчера и натерли его с ног до головы толченым карандашным грифелем, чтобы пес стал цвета Серого Брата. Но Пинчер стряхнул с себя весь грифель, а ведь у нас ушло столько времени, чтобы его покрасить. Тут Элис сказала:
– О, я придумала! – сбегала в умывальную комнату отца и вернулась с тюбиком крема для бритья. Мы выжали крем на Пинчера, втерли в шерсть, и тогда грифель отлично прилип, а Пинчер уже по собственному желанию извалялся в пыли и сделался подходящего цвета. Он очень умный пес. Вот только, извалявшись, он сбежал и отыскался лишь под вечер.
Денни помогал нам возиться с Пинчером и шкурами диких зверей, а после бегства пса спросил:
– Можно мне сделать бумажных птичек и посадить на деревья? Я умею мастерить птиц.
Конечно, мы согласились.
У Денни нашлись газеты и красные чернила, и он быстро смастерил множество больших бумажных птиц с красными хвостами. Рассаженные на кустах, птицы выглядели прекрасно.
Денни возился со своими птицами – и вдруг сказал:
– О!
Вернее, не сказал, а завопил.
Мы посмотрели туда, куда уставился он, и увидели мохнатое существо с огромными рогами – что-то вроде быка или даже минотавра. Неудивительно, что Денни испугался. Оказалось, Элис завернулась в шкуру, служившую в прихожей ковром. Высший класс!
До сих пор мы не натворили ничего непоправимого. Последней каплей стало чучело лисы – и мне жаль, что о лисе вспомнил именно Освальд. Но он не стыдится своей изобретательности, ведь идея была блестящей. Теперь-то он знает, что лучше не брать чужих лис и другие чужие вещи без спроса, даже если они принадлежат человеку, живущему с тобой под одной крышей.
Именно Освальд открыл застекленный ящик в прихожей и вынул чучело лисы с серо-зеленой уткой в пасти. Когда остальные увидели, что лиса и утка смотрятся на лужайке прямо как настоящие, они бросились тащить из дома другие чучела. У дяди прорва разных чучел. Большинство из этих животных он застрелил сам – но не лисицу, конечно. В доме нашлась еще лисья голова, и мы повесили ее на куст: как будто лиса выглядывает из зарослей. Чучела птиц мы привязали веревочками к веткам деревьев. Уткоклюв (или утконос, я все время путаю, как он называется) очень хорошо смотрелся, сидя торчком на хвосте, а на него скалилась выдра.
Потом у Дикки тоже появилась мысль. Позже из-за нее не поднялось столько шума, сколько из-за чучел, но все равно мысль была нехорошей… Хотя и классной. Дикки просто взял шланг и перекинул его через ветку кедра. Мы принесли стремянку, с которой моют окна, пристроили шланг на ее ступеньках и включили: пусть это будет водопад. Вот только вода потекла между ступеньками и ничего, кроме мокроты и грязи, не получилось, поэтому мы взяли плащи, папин и дядин, и накрыли ими ступеньки. Теперь вода потекла, куда надо, и все вышло просто великолепно: ручеек побежал по лужайке, где мы вырыли для него канал. Выдра и утконос очутились в родной стихии.
Надеюсь, вам не скучно читать про джунгли; устраивать их было очень весело. Перебирая в памяти события прежних лет, я даже не знаю, когда мы проводили время лучше – пока забава не кончилась.
Мы вытащили из клеток всех кроликов, прицепили им розовые бумажные хвосты и охотились на них, дудя в охотничьи рожки, сделанные из газеты «Таймс». Каким-то образом кроликам удалось ускользнуть, и, прежде чем их на следующий день поймали, они успели съесть много салата и погрызли овощи на огороде. Освальд очень об этом сожалеет. Ему нравится садовник.
Денни хотел прицепить бумажные хвосты и морским свинкам, напрасно мы ему твердили, что там привязывать бумагу просто не к чему. Он думал, что мы шутим, пока мы ему не показали. Тогда он выпросил у девочек синие лоскутки, которые остались после того, как им пошили платья, и сказал:
– Я смастерю кушаки и повяжу вокруг маленьких свиных талий.
Он так и сделал. Концы лоскутков забавно торчали у свинок на спинах. Одну из морских свинок после этого так и не нашли, как и черепаху, которой мы покрасили панцирь киноварью. Черепаха уползла и не вернулась. Возможно, кто-то ее подобрал, решив, что она редкого дорогого вида, неизвестного в наших холодных широтах.
Благодаря всем этим чучелам, кроликам с бумажными хвостами и водопаду лужайка под кедром сделалась красивой, как чудесный сон.
А тут Элис возьми да скажи:
– Жаль, что тигры такие плоские.